Ису —это определенно ничто иное, как другая форма арамейского Ешу, от ивритского Йошуа. На хинди Иисус — Иса, и, мягко, Ису. Возможно, один из тех, кого я больше всего любил, был там, в этой деревне. Даже мысль о том, что Иисус тоже ходил по этим улицам, была такой ободряющей, таким экстазом. Это просто между прочим. Я не могу это доказать исторически, так это или нет. Но если вы спросите меня по секрету, я могу прошептать вам на ухо: «Да, это так. Но, пожалуйста, не спрашивайте меня больше…»
БЕСЕДА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Я говорил вам, что дружба имеет большую ценность, чем любовь. Никто до меня этого не сказал. Я также говорю, что дружелюбие даже выше, чем дружба. Никто никогда не упоминал об этом. Мне придется объяснить.
Любовь, какой бы прекрасной она ни была, остается привязанной к земле. Это что-то, подобное корням деревьев. Любовь пытается подняться над землей и телом — но снова и скова падает. Поэтому не удивительно, что люди говорят «влюбился». Эта фраза существует во всех языках, насколько мне известно.
Я пытался изучить это, спрашивая многих людей из разных стран. Я написал во все посольства, спрашивая, есть ли на их языках эквивалент выражения «влюбиться». Все они ответили: «Конечно».
А когда я спрашивал: «Есть ли у вас фраза или что-то подобное тому, что я называю «подняться в любовь»?» — они или смеялись, хихикали, или начинали говорить о чем-то еще. Если я задавал этот вопрос в письме, ответ не приходил. Конечно, никто не даст ответ сумасшедшему, который спрашивает: «Есть ли в вашем языке эквивалент «подняться в любовь»?»
Ни в одном языке нет подобного слова, и это не может быть просто совпадением. В одном языке, возможно, даже в двух, но это не может быть совпадением в трех тысячах языков. Не случайно, что все языки сговорились и создали слово, которое на трех тысячах языков имеет значение «влюбиться». Нет, причина в том, что любовь существует на земле. Она может немного подпрыгнуть или, вы можете назвать это подскочить…
Я слышал, что бег трусцой в моде, особенно в Америке, и настолько, что только вчера я получил подарок от дамы, которая любит мои книги. Она послала мне свитер для бега. Прекрасная мысль! Мне это понравилось. Я сказал Четане: «Постирай это, и я буду его использовать».
Она спросила: «Ты будешь бегать?»
Я сказал: «Во сне! Я буду использовать это как пижаму». И, кстати, вы, возможно, знаете, что все мои пижамы — это свитера для бега. Мне нравятся они, потому что в своем сне я могу бегать или делать упражнения, или бороться с великим Мухаммедом Али, и делать все возможное — но только в своем сне, под своим одеялом, в абсолютной тайне.
Я говорил вам, что любовь однажды подпрыгивает и чувствует, что как будто она оторвалась от земли; но земля лучше знает: скоро она вернется к своим чувствам с ударом, если не со сломанными костями. Любовь не может летать. Это петух с прекрасными перьями — но помните, он не может летать. Да, петух может подпрыгивать…
Любовь очень приземленная. Дружба немного выше, у нее есть крылья, не только оперенье, но также крылья попугая. Вы знаете, как летают попугаи? От одного дерева к другому, или, может быть, от одного сада к другому, от одной могилы к другой, но они не летают к звездам. Они плохие летчики. Дружелюбие — это наивысшая ценность, потому что у дружелюбия совершенно нет гравитации. Это только левитация, если вы позволите мне употребить это слово. Я не знаю, как ученые мужи английского языка объяснят слово «левитация»; оно всего лишь означает «против гравитации». Гравитация тянет вниз, а левитация вверх. По кто заботится об ученых мужах? Они очень приземленные, они уже в своих могилах.
Дружелюбие — это чайка — да, как Джонатан, она летает за облаками. Это просто вводная часть с тем, что и говорил вам…
Моя бабушка плакала, потому что думала, что у меня не будет друзей. В чем-то она была права, а в чем-то нет. Она была права в том, что касалось моей школы, колледжа и университетских дней, но не права в том, что касалось меня, потому что даже в мои школьные дни, хотя у меня не было друзей в обыкновенном смысле слова, у меня были друзья в очень необычном смысле. Я рассказывал вам о Самбху Бабу. Я рассказывал вам о Нани. На самом деле, эти люди испортили меня так, что не было пути назад. Что они делали?
Первой идет моя Нани, также и хронологически, она была так внимательна ко мне. Она слушала всю мою ерунду, мои сплетни с таким сосредоточенным вниманием, что даже я верил, что говорю правду.
Вторым был Самбху Бабу. Он тоже слушал все не моргнув глазом. Я никогда не видел никого, кто слушает не моргая; на самом деле, я знаю только одного такого человека, и это я. Я не могу смотреть кино по простой причине, что когда я смотрю, я забываю моргать. Я не могу делать два дела одновременно, особенно если они такие разные, как просмотр фильма и моргание. Даже сейчас для меня это невозможно. Я не смотрю кино, потому что смотреть дна часа не мигая, вызывает у меня головную боль и мои глаза устают, так устают, что я не могу даже спать. Да, усталость может быть такой сильной, что даже сон будет казаться слишком большим усилием. По Самбху Бабу слушал меня не мигая. Иногда я говорил ему: «Самбху Бабу, пожалуйста, моргни. Пока ты не моргнешь, я больше ничего не скажу».
Потом он несколько раз быстро мигал и говорил: «Хорошо, теперь продолжай и не тревожь меня».
Бертран Рассел однажды написал, что придет время, когда психоанализ станет величайшей профессией. Почему? Потому что психоаналитики — единственные люди, которые слушают внимательно, а каждому человеку надо, чтобы его хотя бы иногда выслушивали. Но платить психоаналитику за то, чтобы он выслушал вас — только подумайте об абсурдности этого, платить человеку за то, чтобы он выслушал вас! Конечно, он совершенно не слушает, он просто претворяется. Поэтому я был первым человеком в Индии, который просил людей, чтобы они платили, за то, чтобы слушать меня. Это прямо противоположно психоанализу, и имеет смысл. Если вы хотите понять меня, то платите за это. А на Западе люди платят за то, чтобы их слушали.
Зигмунд Фрейд, как совершенный еврей, создал одно из величайших изобретений в мире - кушетку психоаналитика. Это действительно великое изобретение. Бедный пациент лежит на кушетке, так же как я здесь, но я не пациент, в этом и трудность.
Пациент пишет заметки: пациента зовут доктор Девагит. Его называют доктором, но он не похож на Зигмунда Фрейда. Он здесь не как доктор. Странно - со мной все странно - доктор лежит на кушетке, а пациент сидит на докторском месте. Мой личный доктор сидит здесь, у моих ног. Вы когда-нибудь видели доктора, сидящего у ног пациента?
Здесь совершенно иной мир. У меня все правой стороной вверх — я не могу сказать вверх ногами.
Я не пациент, хотя очень терпеливый, а мои врачи не врачи, хотя и прекрасно квалифицированные врачи. Они мои саньясины, мои друзья. Вот о чем я говорю, что может сделать дружелюбие — чудо. Это алхимия. Пациент становится доктором, доктор становится пациентом, это алхимия.
Любовь не может это сделать. Любви, хотя она и хороша, не достаточно. А когда вы съедаете слишком большое количество хорошей нищи — это плохо для вас; это становится причиной диареи или спазмов в желудке. Любовь может сделать все, за исключением выхода за свои пределы. Она идет все ниже и ниже. Она становится придирками, борьбой- Каждая любовь, если в ней естественно идти до логического конца, обречена закончиться разводом. Если вы не следуете логически, это другое дело, тогда вы застреваете. Видеть застрявшего человека действительно ужасно, вы должны что-то с этим делать. Но эти застрявшие люди, если вы начинаете что-то с этим делать, начинают бороться с вами оба, зубами и ногтями.
Я помню, что всего несколько недель назад, друг Антония приехал из Англии, чтобы принять саньясу, а вы знаете английских джентльменов - он так застрял, он так завяз в глине. Вы могли увидеть только несколько волосков - только несколько, потому что он был лысым человеком, прямо как я. Если бы он был совершенно лысым, было бы намного лучше; по крайней мере, его никто бы не заметил. Я пытался вытащить его, но как вы можете вытащить человека, у которого из глины видны только несколько волосков? У меня свои способы,
Я попросил Антония и Уттама помочь бедняге. Они сказали мне: «Он хочет уйти от своей жены». Я видел и его жену, потому что она настояла, что должна присутствовать, когда он будет принимать саньясу. Она хотела увидеть, как его будут гипнотизировать. Я позволил ей присутствовать, потому что здесь не практикуется гипноз. На самом деле, она сама заинтересовалась чтим. Я пригласил и ее, сказав: «Почему бы и вам не принять саньясу?»
Она сказала: «Я над этим подумаю».
Я сказал ей: «Мой принцип таков: «Прыгайте, пока не успели подумать», — но я не могу помочь, поэтому думайте. Если я еще буду рядом в то время, когда вы все обдумаете, я буду готов помочь вам».
