Он стряхнул её руки.
– Я не так слаб, как ты думаешь. – Сказали потрескавшиеся губы.
Дита размахнулась и ударила его в живот. Цепь, обмотавшая левое запястье, могла бы быть грозным оружием на поле боя. Её рука напоминала железную булаву из тысячи звеньев. Но он увернулся. Перехватил её кулак и заломил за спину.
– Я только пришел в себя, и уже испытываешь мое терпение? – Несколько ошметков его кожи спланировали к ногам.
– Ты без сознания валялся несколько дней!
В ее словах были и упрёк, и волнение, и обида, и страх, и радость.
– Ты не отходила от меня ни на шаг?
– Я спасла тебя!
– И теперь я должен боготворить тебя?
Он выпустил её. И она опять замахнулась. На этот раз он остался стоять на месте. Диты хватило на два удара. Увидев яркие алые пятна с кровоподтеками, что оставляла ее цепь на почерневшей коже, она тут же отступила. И отвернулась, приструняя злость и волнение.
Рибелиус поморщился. Медленно потянулся к ней, расстегнул ошейник, отбросил в сторону и недовольно осмотрел бывшую рабыню.
– Не боишься? – Дита потрогала шею. Такой свободы она не ощущала уже давно. Натертые полосы на коже неприятно болели.
– Ты могла убить меня. – Руки властелина откинули её волосы. Язык прошелся по кровавым следам. – Вместо этого, спасла…
Ранки пощипывало. Слюна демона исцеляла почти мгновенно.
– Я тебя пожалела. – Богиня приподняла подбородок, открывая своему мужчине доступ к цели.
– Я тебе нравлюсь. – Искушающее прошептал Рибелиус.
– Ты – самодовольный извращенец, – Зло огрызнулась Дита. – Но, признаю, нужен этому миру.
Всемогущий усмехнулся. Она не только спасла его, но и осталась рядом. Он победил.
– Ты в меня влюбилась. – Змеиная улыбка растеклась по его лицу. Зрачки расширились. Крылья носа раздулись в предвкушении. Рибелиус толкнул Диту на одеяла и навис сверху.
– Психованный камикадзе, – зло стукнула она его по груди кулаком.
Он весь – одна открытая рана. Боль пронизывала насквозь, особенно в том месте, где Дита касалась его. Но от этого возбуждение только росло.
Рибелиус прошелся еще раз языком по ее шее. Теперь это уже напоминало поцелуи.
– Ты меня любишь, – змеиная улыбка стала еще шире.
– Тебе от иссушения, мозги выжгло! – Дита наслаждалась процессом. Ее темный властелин жив и даже не свихнулся окончательно. – С чего вдруг такая озабоченность?
Рибелиус внезапно дернул головой и завалился на бок. Дита приподнялась на локтях, тронула его за подбородок, заставляя посмотреть на нее. В его глазах опять клубилась тьма. Кожа на груди лопнула и сочилась кровью.
– Я уже говорила тебе, что нельзя одному пытаться уложить всю армию противника? – Недовольно упрекнула она.
Но Рибелиус уже потерял сознание.
31. Отрицание
Мазь, привезенная магами, была менее эффективной, чем смеси Гидеона. Её приходилось аккуратно наносить на тело специальной мягкой кисточкой. Но даже на самое деликатное касание Властилин хмурился и скрипел зубами. Его кожа, только что восстановленная взамен обгоревшей, была розовой и мягкой, как у младенца. И кололась иглами, стоило порыву ветра коснуться её. Всемогущий завис между сном и явью, окутанный болью. Дита сердилась, заматывая его в простыню, как в тогу. Нормальную одежду Рибелиус носить пока не мог.
«Вы позволите ей уйти?» – Уточнил Гидеон, заметив отсутствие ошейника на спутнице Феоса.
«Она и шагу не сделает. Разве что следом поползёт. Я же ранен», – Властелин самодовольно оскалился и прижал к себе девушку, игнорируя царапающую внешнюю боль. Общаться мысленно было гораздо легче. Горло перестало саднить и хрипеть.
«Ну, не знаю. Я бы свалил.»
«Девять из десяти, что останется.»
«А один куда?»
«А один – на случай, если она в душе «Гидеон». – Рибелиус почти пришел в норму. И был почти доволен результатом неудавшейся войны. Демоны, да это даже войной было стыдно назвать. Избиение младенцев, в котором первый помощник неплохо себя показал. И Дита…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
***
Они вернулись вместе. Она ухаживала за ним всю дорогу до замка, следила, чтобы он не переусердствовал с нагрузкой, и кормила чуть ли не с ложечки. Каждый день обрабатывала раны. Гидеон, доверивший ей драгоценное тело повелителя мог бы быть доволен. Это была самая безумная неделя на памяти Рибелиуса. Особенно, если учесть, что он восстановился уже на третий день поездки. Но решил не демонстрировать этого слишком явно.
Он стал капризен, как ребенок и наслаждался каждым мгновением. Забота, исходившая от бывшей рабыни, была до умопомрачения приятной. Она не отходила от него ни на минуту. То, что отказывалась делать, будучи прикованной, она со рвением исполняла, стоило ему поморщиться от ноющей боли. Эта власть кружила голову. Он позволял ей мыть себя, одевать, кормить и укладывать в постель.
Все, за исключением прикосновений к бритому черепу. Его волосы почти полностью сгорели. Остатки первый помощник срезал острым лезвием ритуального кинжала. Голову Рибелиус протирал тряпочкой самостоятельно. И очень жалел, что не разрезал Дракона на сотню маленьких хвостиков.
Он потратил семь ночей, чтобы разобраться с раствором драконьей крови и разомкнуть печать, что сковала его с Дитой. ЛоД Роук настоящий пупыророг, раз посмел убить целого дракона. Потеряна сотня литров этой священной жидкости! Не упоминая зубов, чешуи, когтей и самого важного: сердца дракона. Настоящий пупыророг. Он так хотел получить Диту, что алчность затмила его разум. Затмила десятки лет дружбы.
ПУ-ПЫ-РО-РОГ ЛоД Роук.
Обратно в столицу их сопровождали волшебники из школы магии, подоспевшие, как раз вовремя для того, чтобы подлечить раненых и похоронить умерших.
Гидеон остался на границе, улаживать вопрос с размещением драконов и двумя армиями, застрявшими у граней. Рибелиус злорадно отказывался выпускать людей из Этрурии, наслаждаясь их безысходностью и выставляя требования одно нелепее другого. Чтобы рыцари надолго запомнили свой позор.
Особенно не повезло монахам Созо: чтобы вернуться, им надо было отказаться от своей веры. Так что они пока встали лагерем у границы и ждали явления своего спасителя.
***
Добравшись до замка, Всемогущий был неприятно удивлен. Оказывается, замок пытались захватить. Один из строителей, нанятых Гидеоном, открыл ворота. Восстание подняли люди Главнокомандующего и остатки великих семей, выданных мэром Дэефинтисом. Валерия Фиди и оставшиеся стражники должны были бы быть убиты, но… Нападавшие перерыли спальню властелина и лабораторию, в поисках чего-то очень ценного. Видимо, тоже искали источник магии. Не нашли и были безжалостно ликвидированы взбесившимися поварешками Лили. У кухарки неожиданно открылся дар огня. Пришлось нападавшим бежать, не дождавшись Рибелиуса. А Валерии пришлось тушить замок. Лили усыпили, до распоряжения хозяина.
Она сошла с ума.
По какой причине Рибелиус привел с собой в подземелье Диту, он и сам не смог бы сказать. Он собирался убить Лили. Быстро и безболезненно.
Женщина, которую он помнил еще совсем девочкой, бойкой и уже тогда пухленькой, веселой и всегда доброй, смотрела на него черными провали глазниц. Вероятно, если бы не цепи, что сковывали её с ног до головы, она бы металась по камере, пытаясь сжечь все вокруг.
Дита подбежала к кухарке и похлопала ее по щекам. Это действие вызвало лихорадочное вращение головой и попытку смеха.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Лили, смотри на меня. Слушай, вспомни кто ты… – В попытке достучаться до кухарки, Дита сняла с нее кляп и тут же была укушена.
– Сможешь что-то сделать? – Он спросил без особой надежды. Мысли Лили были черными и горькими на вкус. Он быстрее отгородился, чтобы не попасть под их власть.
В этом мире только мужчины могли сохранить разум, открыв в себе магию.
