– Нужен стресс. – Тут же заявил Дикий. Белый принялся возражать, что в шести из десяти случаев такой скачок приводит к выгоранию. Запах дыма становился все настойчивей. И Рибелиус уже практически не различал лиц.
– Не переборщи, – предупредил Древний, прежде чем разорвать круг.
Феос Рибелиус растянулся поперек пентаграммы. Её закончили только сегодня утром, работая несколько суток подряд. Ветер все еще бушевал в башне, стену восстановить не успели.
Дита подошла неслышно, размазывая босыми ногами рисунок связи. Села возле него и взяла за руку. Рибелиус расслабился, выпуская из легких застрявший воздух, и закрыл глаза. Он ничего не сказал про нее. Но они спросят.
Решиться ли Светлый завладеть ей?
Дикий точно придет, как только узнает про ее способности.
Только Древний будет безразличен к появлению такой силы.
***
В этот раз Рибелиус допрашивал главнокомандующего с особым наслаждением. Этот человек ему нравился. В нем оказалась не одна, а целых две личности. Сам Хилэдэс Прособа, полностью лояльный к правителю Этрурии и, подавляющий его, Долиос.
Долиос появился, когда будущему предателю было шесть лет. Он как раз проходил испытание на донора магии в замке властелина. Долиос, разбуженный паническим страхам, скрыл их настоящие возможности, и мальчик остался жив. Но затаил в новом сознании ненависть, зависть и жажду мщения.
После отбора его перевезли в Тиррен и воспитали как шпиона. При этом Долиус, несмотря на позднее появление, полностью подавил истинную личность, выпуская Хилидеса лишь при необходимости.
Темный властелин хотел себе обоих. Подобное разделение разума было подобно магии. Долиос смог обмануть и Гидеона и самого Рибелиуса. И это было интересно.
Дита появилась в момент нанесения печати подчинения на спину бывшего главнокомандующего. Прособа уже не корчился от боли. Его разум заволокло пеленой бесконечной агонии. Всемогущий упивался властью, руки его были по локоть испачканы кровью. Имя Долиос он сохранит.
Дита замерла у самой стены. И стол и вся камера были ей не приятны. И она не скрывала этого:
– Твои замашки садиста иногда пугают.
– Следишь за мной? Уходи. Тебе не место здесь. – Приказал он.
– Нашел себе новую игрушку? Процесс будет аналогичен нашему? – Дита, как всегда, ответила дерзко, прямо в глаза его темной сущности. Поднимая очередную волну борьбы. Её непокорность подстегивала его желание. Несмотря на постоянную усталость, Рибелиус почувствовал, насколько сильно хочет подчинить эту женщину. Атмосфера подземелья очень способствовала подобным мыслям.
– Его я не буду убивать.
– Я про изнасилование и получение оргазма в одиночестве.
– Убирайся, ведьма!
– А если я хочу быть рядом? С тобой. – Она подошла ближе и выдохнула слово, последний слог которого позволял делать с ней все, что угодно:
– Навсегда.
Рибелиус сглотнул, плененный её словами.
Разве не этого он добивался? Вот она, готова добровольно возложить себя на алтарь его зависимости.
Доказала, что предана ему, что любит.
Стоит лишь подойти и забрать.
Всю её силу
– Тогда будь моим донором. Свободная жизнь в замке. Деньги. Статус.
– Одна ночь в два–три месяца… Это все, что ты можешь предложить?
– Ты ждала от меня любви? – Он давно переболел этим чувством. И не собирался воскрешать его в душе.
– Кто я для тебя?
Повелитель крутанул обсидиановое кольцо вокруг пальца. Его бесил весь этот разговор.
Все будет так, как и должно быть. Она будет с радостью восстанавливать его силу. Он – изучать её.
К чему ненужные терзания?
– Ты всего лишь ведьма. – Его сладкая, нахальная ведьма.
– И ты совсем не хочешь, чтобы я всегда была рядом?
– Не настолько, чтобы умолять. – Он все еще обязан ей жизнью. Зависеть от мелкой глупой девчонки, возомнившей себя богиней, можно ли придумать что-то более унизительное для него?
– Тогда я подожду.
– Тогда можешь идти, куда хочешь. – Прорычал Рибелиус. Сколько наглости! Сколько уверенности! Он тут человека разрезает, между прочим. Волнует ее это? Нисколько!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Серьезно? Так легко от меня отказываешься?
– Не люблю быть кому-то должен. Ты спасла меня. Я тебя простил. Можешь быть свободна. – Темный маг мог позволить себе небольшую месть за то время, что он вынужден был соблазнять её. Мог позволить себе отталкивать ее сейчас, когда она полностью в его власти.
Но он не нуждался в её заботе, силы были почти восстановлены.
И он не будет держать её, даже если она решиться уйти.
– Я хочу другую благодарность. – Афродита перехватила руки мага и положила себе на талию.
– Я все еще могу запереть тебя в темнице… – хриплый голос выдал его с головой. Запереть, привязать, скрыть, спрятать, чтобы никто никогда не узнал про нее.
– Я ведь никуда не убегаю. Может, и ты перестанешь бегать от своих желаний, Элиас? – Её голос был не в силах разогнать тьму, сгустившуюся в его голове. Дита разочаровано вздохнула. – Чего ты боишься?
– Я? Чего? Я сильнейший маг в мире. Меня страшит только моя собственная непредсказуемость.
– Главнокомандующий в планах – действительно неожиданно…
– Ты! – Рибелиус поймал её за косу, и медленно намотал на руку. Это была почти та же связь, что и раньше. То, чего им обоим так отчаянно не хватало. Ей, чтобы оправдать свое присутствие. Ему, чтобы доказать свою власть.
Дита первой поцеловала его. Опередив повелителя всего лишь на мгновение. Алые следы на ее платье горели, как печати. Воздух накалился от стука сердец и запаха крови.
– Я опять потеряю сознание, как только возьму тебя? – Уточнил темный маг, остановив пальцы, терзавшие корсет.
Дита обняла его за шею и подмигнула:
– Не попробуешь, не узнаешь.
– Чтоб тебя, демоны пожрали, ведьма…
Следующий поцелуй оказался чувственней и глубже. Это всего лишь её награда за спасение. Но он словно тонул в податливости её губ. И вынырнув, хватал воздух наравне с Дитой.
Где-то на периферии замычал забытый Хилэдес Прособа. Его отчаянное желание, чтобы девушка отвлекла Феоса от пыток, отрезвляло не хуже ныряния в Северном Тибре.
Рибелиус отстранился. Вышвырнул Диту из темницы и уселся в кресло, заботливо оставленное в подземелье. Ритуальный кинжал приятно охлаждал пальцы.
Он, и в правду, становится зависим от её тела. Руки тянулись к её коже, требовали прикосновений и её громких стонов. От одной мысли об этом кровь вскипала, настойчиво натягивая ткань брюк.
Лезвие зазвенело, воткнувшись в стол рядом с носом будущего раба. Рибелиус выругался. Строптивая женщина сбила не только настрой, но и опять полностью заняла все его мысли.
Она подползла слишком близко. Заползла в его вены и текла в нем, подобно тьме. Он так привык к тлению, а она разжигает огонь на пепелище.
У него было два варианта: воспользоваться ей. На пятьдесят или шестьдесят лет запереть в замке. Спрятать так, чтобы никто не знал, что она такое. Сделать своим источником магии. Сжечь дотла, выжать до сухо. Чтобы потом тихо похоронить её тело за западной стеной.
Или отпустить в благодарность за помощь. Позволить ей жить полной жизнью. Иметь детей и настоящего возлюбленного.
Но чем обернется для нее обретенная свобода? Что-то подсказывало ему, что Дита не подчиниться никому.
Никому, кроме него.
Впервые угрызения совести останавливали его собственнические порывы.
Впервые он опасался взять то, что хотел силой.
Потому что он знал, что разрушит её. Как растерзал уже не один десяток жизней.
Потому, что она была слабостью. А слабость Всесильный Феос себе позволить не мог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
В отсутствии Гидеона кабинет больше напоминал свалку. Документы метались по полу, подстегиваемые ветром, прорывающимся сквозь открытое окно.
Мальчики – посыльные, заглядывающие в кабинет без стука и видевшие там властелина Этрурии, таращили глаза и бессвязно мычали.
