- Ничего, ничего, - по-отечески похлопал фээсбэшник полковника по плечу. - Идите.
Выйдя из стеклянных дверей, полковник тут же набросился на Короткова.
- Товарищ майор! Ну что же вы так! Ни документов у вас на арест, ничего нет. Мы с вами таких людей беспокоим. Ну, не хорошо. Не хорошо это все. Давайте-ка сейчас отпускайте своего Нежданова - на самолет он еще успеет, а значит, может, без жалоб все обойдется. А-то ведь сейчас адвокат его приедет - тут уж точно влипнем.
Коротков шел, глядя себе под ноги, и думал о том, что даже если жизнь станет совсем тяжелой и невыносимой, он никогда, никогда не превратится вот в такое существо, которое сейчас шло рядом с ним, что-то лепеча. Неужели все такие? Быть такого не может! Ведь кто-то ловит преступников, пресекает контрабанду. Но когда Нежданов успел всем им сунуть на лапу? Да нет, размышлял следователь, он, конечно, этого успеть не мог. Алика работа. Предупредительный, гаденыш. Все продумал... А, может, внезапно прервал свой ход мыслей Коротков, зря он так на них? Ведь и правда, бумаг у меня нет, а это, по сути, нарушение закона.... А полковник просто трусоват, да и место у него такое теплое, что лишний раз идти на риск особого желания не возникает. Да, черт их всех знает....
Они вернулись в отделение, где картина ничуть не изменилась с момента их отбытия. Алик все так же презрительно и брезгливо поглядывал по сторонам, стараясь не встречаться взглядом с присутствующими. Прибор стоял посреди комнаты внутри открытого чемодана.
- Вы свободны, гражданин Нежданов, - объявил полковник. - Просим принять извинения за это недоразумение. Ваш рейс еще не вылетел, так что я бы посоветовал вам поспешить, так как посадка вот-вот закончится.
Нежданов развязно поднялся со стула и остановился возле чемодана. Упаковывать прибор сам он явно не собирался, решив полностью насладится унижением Короткова и Прошина. Прошин посмотрел на своего начальника, и тот, легким кивком указал ему на чемодан. Вздохнув, оперативник сел на корточки и, завернув прибор обратно в материю, закрыл замки.
- Пожалуйста, - протянул он чемодан Алику.
Тот не проронив ни слова, взял багаж в руки и не попрощавшись ни с кем, вышел из кабинета. Как только дверь за ним закрылась, Коротков схватил телефонную трубку и как сумасшедший с бешенной силой принялся колотить по кнопкам, набирая номер. Полковник с Прошиным, которые теперь единственные, кто остался в помещении вместе с майором, удивленно наблюдали за происходящим. Прошин полез за чем-то в карман, но тут Коротков, в два прыжка преодолев пол комнаты, с криком "Нет!" не дал ему это сделать. Прошин застыл в оцепенении. Вернувшись к телефону, Сергей Иванович поднял брошенную на стол трубку и начал быстро давать указания. Закончив, он повернулся к Прошину.
- Ничего не трогай. Вообще ничего. Положи руки на колени ладонями вверх и так и сиди. Минут через пятьдесят приедут наши ребята, сделаю все необходимые анализы. Не уйдут они от нас никуда.
Полковник снова откашлялся и с неподдельным уважением сказал:
- Да, недооценил я тебя, майор. Профессионально работаешь.
Глава 17
- Читаешь? - Солдат заглянул Арту чрез плечо. - Ну вот, почти к самому интересному подбираешься.
- Я уж понял, - ответил Арт, переворачивая страницу.
- Ну, ладно. Не буду тебе мешать. - Солдат хлопнул Арта по плечу и пошел прочь.
Арт с облегчением вздохнул. Теперь он ждал последнего решающего разговора, на котором ему предстоит узнать, какой план по внедрению его в окружение "ядерщиков" разработан руководством Сопротивления. Отчего-то этот момент хотелось оттянуть как можно дольше - сейчас ему удалось достичь хоть какого-то душевного равновесия, когда можно посидеть в Катькиной комнатушке и спокойно почитать. Не сказать, что чтение было из развлекательных, но каждая строчка, написанная Иваном Краевым, придавала Арту еще одну капельку уверенности в своих силах.
"Дневник Ивана Краева
21 марта 1984 года
Эту запись мне удалось сделать спустя неделю после всего случившегося. Я сижу в бомбоубежище, которое находится под зданием школы, построенной еще в пятидесятые годы. Да, они наивные ждали этого ада тогда, все заготовили. И если бы знали те люди, как я им сейчас благодарен. И не я один, а все те, кто сейчас находится здесь рядом со мной. Нас около пятидесяти человек. Есть целые семьи. Есть и одиночки, вроде меня. Причем таких больше. Мы не были в момент Удара (а именно так мы между собой называем все произошедшее) обременены мыслями и сомнениями, которые обычно возникают, если думать начинают две, а то и три головы. Мы приняли решение и спаслись. Но сколько людей осталось там? Об этом пока даже не хочется думать.
Как только я услышал сигнал "атомной тревоги", я тут же выскочил из дома. К моему удивлению никакого столпотворения или паники на улицах не было - люди, видимо, надеялись, что все обойдется. Не обошлось. Все мысли мои были заняты мыслями о семье - только бы у них хватило соображения укрыться... Но куда? Осознание этого просто парализовало мое сознание. Какие же мы были дураки! Я своими руками обрек свою семью на гибель! Где они в деревне укроются от волны? В погребе?...
Казня себя и ощущая полную беспомощность, я бежал по улице, а в ушах гудела сирена, которая без остановки посылала в обреченное пространство вечернего города сигнал о скорой гибели всего живого.
На школу я набрел случайно. Просто добежал до здания, которое чисто внешне показалось мне наиболее крепким - вокруг были сплошные панельные пятиэтажки. И я не просчитался. Впереди меня ковылял старик, который, как я понял, направлялся туда же.
- Думаете, там можно будет... в случае чего? - крикнул я ему.
- Я в этой школе в пятидесятых учителем работал, - ответил он. - У нас по гражданской обороне занятия каждую неделю были. Там есть бомбоубежище.
Мы вошли в здание школы и обнаружили там еще около двадцати человек. Некоторые были с тюками и чемоданами - готовились к худшему заранее. Почему-то подумалось, что, наверняка, все вокруг лишь посмеивались над этими людьми, когда они собирали вещи....
- Все вниз, - скомандовал старик, который неплохо ориентировался в здании.
Все толпой мы бросились вниз по лестнице, которая вела в подвал. И здесь нас ждал неприятный сюрприз - тяжелая металлическая дверь оказалась насмерть закрыта, если вообще не припаяна к такому же внушительному коробу.
- Кто-нибудь из учителей есть? - выкрикнул старик.
Никто не ответил - стало ясно, что нет, учителей этой школы среди нас нет. Но, зато, оказалось несколько учеников. Один из них, Степан, парень лет четырнадцати хулиганского вида, внезапно заявил, что знает, где могут храниться ключи - они, мол, с пацанами, ни раз шастали по учительской, да и в кабинете директора бывали в его отсутствие. Нам ничего не оставалось делать, кроме как поверить ему. Наши жизни оказались в руках подростка, который мог ошибаться. А эта ошибка стоила бы всем нам жизни.
Я вызвался идти вместе со Степаном - вдвоем сподручнее. Мы, перепрыгивая через несколько ступенек, влетели на третий этаж, где располагалась учительская. На стене действительно висела полка, на которой лежали ключи от кабинетов. Но ни один из них даже отдаленно не походил на тот ключ, который был нужен нам. Все ключи были маленькие, стандартные, в то время, как замок железной двери был явно куда более мудреным.
Оставался последний шанс- кабинет директора. Мы уже собирались бежать туда, но внезапно меня осенило.
- Где у вас кабинет "Гражданской обороны"?
- На пятом. - Степан, похоже, ловил все на лету. - Давайте скорее.
Ключ мы нашли в одном из ящиков учительского стола. Он единственный был закрыт на ключ, но это уже не могло нас остановить - стол мы буквально разорвали на куски. Из кабинета мы заодно прихватили пару противогазов, а так же старенький автомат, который в виде макета висел на стене под стеклом.
Первый взрыв мы услышали, когда я вставил ключ в замок и, что было сил, крутанул его. Все вздрогнули. Дверь поддалась, и мы со Степаном потянули ее на себя - с трудом, еле-еле, она открылась.
- Скорее! - крикнул я, и толпа хлынула в темень бомбоубежища.
Я зашел последним и изнутри закрыл дверь, моля всех богов сразу, чтобы за годы она не деформировалась, и между ней и коробом не образовалось хотя бы малейших щелей.
И здесь раздался гул. Он нарастал с каждой секундой. Все притихли и сгруппировались - незнакомые люди жались друг к другу, испуганно глядя вверх, где под потолком тускло горела лампа.
Следующее, что мы почувствовали - тряску. Нас буквально всех трясло. Единственное, чем я сейчас могу это сравнить - поезд в туннеле метро. Да, очень похоже.
- Вот и все.... - сказал кто-то.
Но, по-моему, в тот момент мало кто понял смысл этих слов. Все переглядывались, испуганно перешептываясь. У всех был только один вопрос: что случилось? Верить в худшее никто не хотел. Да, признаюсь, и я еще на что-то надеялся, хотя понимал, что эта детская надежда уже ни к чему. Замигала лампочка, и погас свет. Мы оказались в полной темноте. Вот теперь людям стало по - настоящему страшно. Послышались первые рыдания, которые затем сопровождали нас первые два-три дня. Большинство женщин были в глубоком шоке. Да некоторые и сейчас - боюсь, что сознание их уже навсегда потеряло свою ясность.
