бяка, фу!
Открыв пузырек, она перевернула его и высыпала содержимое на подушку рядом с головой Иннокентия. Черви, почувствовав человеческое тепло, расползлись по телу старика. Они заползали в уши, нос, приоткрытый рот, под сомкнутые веки. Зрелище было настолько отвратительным, что Варю чуть не вывернуло. Она отвернулась, подавляя тошнотные позывы.
Немного придя в себя, Варя закрутила крышку, выкинула улику в окно. Затем пошла к маленькому холодильнику, куда закинула мороженое и газировку. Открыв пачку чипсов, она бросила её на стол. Вася тут же метнулся уплетать лакомство.
— Только не лопни!
Скинув опостылевшие за день кроссовки, Варя завалилась на кровать. Сняла балахон, обняла и уткнулась в него носом. Спустя пару мгновений она уснула.
Старость в радость
Иннокентий проснулся с рассветом. Голова гудела, словно весь вчерашний день он пил, а сегодня накатило жуткое похмелье. В глазах плыло, руки тряслись, живот крутило. Но зато от вчерашней простуды не осталось и следа: жар спал и насморка не было.
Лежа в постели, старик наблюдал за тем, как Анвар и Айда собираются на работу. Вот они сидят за обеденным столом и пьют растворимый кофе. Далее одеваются в оранжевую форму. Он на секунду прикрыл глаза, а когда открыл, то семейная пара уже закрывала за собой двери.
Он попробовал пошевелиться и тотчас почувствовал, как сильно болит живот. Иннокентий встал. Снова моргнул и вдруг очутился в туалете, почувствовал, как внутренние органы сжимаются от напряжения. Звуки сливного бачка. Холодная вода из-под крана. Скачок, еще скачок, стоит ему только моргнуть. Постель. Сон. Что-то сильно сжимает руку. Свет. Бородатый мужик…
— Кеша, ну ты и напугал, конечно.
— Нина? Что… Что ты тут делаешь? — В глазах еще стояла пелена тумана. Гул в ушах не унимался. Солнце било в глаза и заставляло жмуриться. — Нина?
— Во дела! Кажется, он свихнулся… Но давление нормальное.
— Не! Это он просто обдолбался! Убирай прибор, ща отрезвим.
— Нина, это ты?
Легкие щелчки над ухом, звонкая пощечина, всплеск ледяной воды, и…
— Боже мой! Что тут происходит? — Иннокентий тряхнул мокрой головой, разбрызгивая капли, машинально обтерся пледом и вдохнул реальность. — Какого черта я весь мокрый?
Рядом с кроватью стояли Варя и дядя Петя с тонометром в руках.
— Ха! Ты не только мокрый, но и вонючий! — смеялась Варя.
— Варь! — одёрнул её дядя Петя. — Это неприлично! Кеш, ты ночью обделался.
— Как?! Я же… Но я же помню… Я ходил…
— Варь, сходи-ка, посмотри, может, он еще куда мимо сходил?!
— Вот ты сам говоришь «неприлично» и сам провоцируешь на смех!
— Прошу, простите меня! Мне очень стыдно! Я никогда раньше… Все! Видимо, пришла за мной старость! Окончательная старость — с горшками, тросточками и жиденькой кашкой! — Иннокентий откинул с ног плед и встал. Силушка в теле не подводила. — Могу я воспользоваться душем?
— Он холодный, — Варя заткнула нос пальцами. — Могу чайник согреть!
— Не стоит, спасибо! — Старик старался сохранять остатки достоинства. — Если только полотенце.
— Ну ты и услужил мне, дед! Теперь стирать все это! — Варя сдернула с веревки полотенце и протянула Иннокентию.
— Я сам все выстираю! Давай кусок мыла!
Варя принесла коричневый кусок хозяйственного мыла и протянула старику. Тот встал и осмотрел себя.
— Ну вот, футболку тоже стирать, — констатировал он.
— Ничего! Ха-ха! Панки грязи не боятся, панкам пофиг, где валяться! Горшок со мной согласен! — указала Варя на фото певца, на футболке.
Иннокентий молча сложил плед и отнес в ванную комнату, представляющую собой дыру в полу, стоячий душ и сортир с бирюзовым бачком и отсутствующей крышкой. Разложив плед под душем, включил холодную воду и разделся, бросив в кучу одежду. Голова опять начала гудеть. Звон в ушах вернулся с пущей силой.
«Да что же это? — подумал старик. — Ох, недоброе начало дня!»
Но тело, к его удивлению, оставалось сильным. Ему даже показалось, что он помолодел лет на пятнадцать. Легко спустившись на колени перед своим перепачканным бельем, он старательно намылил зловонные пятна и промыл под напором воды, не переставая при этом думать: «И как я только умудрился в это влипнуть? Что за «влипнуть»? Ну я прямо как Варя. Нет! Не «влипнуть», а «вляпаться» или даже «попасть»… Бррру! Так о чем это я?»
Спустя десять минут намыливаний и полосканий он развесил бельё, благо веревки в санузле были натянуты. Затем принял ледяной душ, вытерся ярко-зелёным полотенцем, одновременно борясь с приступами похмельного головокружения, и наконец почувствовал себя чистым. Вдруг он увидел, как темное пятно опустилось на водопробную трубу.
— Кар-кар-кар-кар кар-кви! — начало возмущаться пятно.
— Василий! Летите отсюдова! — Иннокентий признал в пятне сороку и махнул рукой. — Кыш!
— Кар-кар-кар-кар!
Сорока вдруг переместилась с трубы на кучу лежавшего на полу белья.
— Чего-о? Я же его повесил! — Иннокентий тряхнул головой, словно отгоняя от себя морок. — Ну-ка… Стоп! А где веревки? — Старик провел рукой по воздуху. — Они же были! Вот прямо тут! Ну все! — схватился за сердце он. — Я точно свихнулся! Здравствуй маразм, здравствуй дурдом, прощай Нина… Нина! — переложил руку с сердца на голову он. — Боже мой!
— Кар!
— Да хватит тебе каркать! Ты же не ворона! — топнул старик.
Оставив вещи валяться на полу, Иннокентий понесся в главную комнату. Полотенце, в которое он обернулся, несколько раз предательски спадало. Приходилось останавливаться и поправлять. Уже находясь у цели, он сбавил темп, сделал серьезное лицо и вошёл как ни в чем не бывало.
— Варя! Который час?
— Без пятнадцати минут до выхода, — наливала кипяток в чашку девушка. — Ты что-то долго.
— Кеш, я тебе одежду приготовил. Треники и рубашка. — Дядя Петя повесил на стул чистую одежду. — Подойдет?
— То, что надо! — Иннокентий выдавил из себя улыбку, словно с ним ничего странного в ванне не произошло.
Взяв вещи, он скрылся за одной из бетонных стен и оделся. Головокружение вроде бы прошло. Раздражающий звон в ушах сменился на слишком резкое восприятие звуков. Все идеально слышно:
