хлопанье крыльев птиц, пролетающих где-то далеко на улице, шелест листьев, смех подростков, плач ребенка, шепот родителей…
— Так, дружище, соберись! Не волнуйся! — прошептал сам себе Иннокентий. — Настройся на спасение Нины! Настройся!
— Дед, ну ты там че опять застрял? — во все горло кричала Варя.
— Зачем ты так орешь? Я иду! — вышел из-за стены Иннокентий.
— Я вообще-то не орала, — усмехнулась девушка. — Давай, садись! Чай попей, омлет поешь. И погнали. Гриша через пять минут будет.
Омлет пах просто восхитительно! Иннокентий смёл всю порцию буквально за пару секунд, затем запил сладким чаем и с удовольствием выдохнул.
— Это, вообще, нормально, что он так быстро все делает? — спросил дядя Петя, держа в руке вилку с первым куском омлета.
— Не думаю, — ответила слегка шокированная Варя.
— Кар! — поддакнул Вася.
— О! Снова птичка! — Иннокентию вдруг безумно понравилась сорока и он потянулся, чтобы погладить её.
— Кар! — тяпнул его за палец Вася.
— Плохая птичка! Плохая! — Старик вскочил со стула, опрокинув его, и пригрозил сороке пальцем.
— Да ты успокойся, дед! — хохотала Варя. — Иди, рюкзак пока свой возьми. Он вон там, у стены.
Внимание Иннокентия переключилось на рюкзак. На птицу и палец было плевать. Он обошел стол и схватил рюкзак, накинув его на плечи. — Я готов! Пошли!
— Да погоди! Ща! — Варя встала, на ходу доела омлет, поставила тарелку на кухонный стол, сделала глоток чая и подошла к Иннокентию. — Надо проверить, все ли на месте…
Полазив по карманам, она достала бумажку.
— О, дед. Это тебе Марго передала. На.
— Марго? — Голова снова пошла кругом. Старик зажмурился, потёр лицо ладонями и взял записку. — Ты когда её видела?
— Эмм… Она мне еще в тот день её дала, я просто забыла, — отвлеклась на свои дела Варя.
— А что там?
Иннокентий раскрыл записку. Буквы поплыли. Прочитать содержимое оказалось невозможно. Он свернул бумажку и сунул в карман треников.
— Ну, ты особо не раскисай! — Взявшийся ниоткуда дядя Петя хлопнул Иннокентия по плечу. — Заходи в гости!
Гулко хлопнула дверь подъезда. Путь от чердака к улице испарился. Но это не было важно. Солнце светило, птички пели, листья шелестели на ветру. Все яркое, светлое. Мир окрасился красками из мастерской Иннокентия.
— Здравствуйте, Иннокентий!
— Гриша? — огляделся старик, понимая, что он уже сидит в машине.
— Да я вот за вами приехал! Куда поедем?
Вместо ответа Иннокентий уставился на Гришино лицо. Огромный синяк, перетекающий в красноту и опухлость, пульсировал в такт биения сердца.
— Дед, ты че залип? — Варя, сидящая на переднем сиденье, потрясла старика за руку.
— А ты вчера не переборщила с…
— Тише! Я не знаю!
— А что у тебя с лицом? — слишком громко спросил Иннокентий.
— Вы не кричите так, я вас отлично слышу! Это я об лестницу ударился! Ничего!
— Дед! У тебя бумажка с адресом… Где она?
— Бумажка? — Иннокентий похлопал себя по рубахе, залез в карман тренников и протянул Варе бумажку.
— Это не та! — уже серьезно говорила девушка. — Нужна с адресом! Мы как твою жену спасем?
— Нина? — подскочил старик. — Воронцова, дом пять! Я все помню, поехали! — Он тут же развалился на заднем сиденье, приобнял рюкзак и закрыл глаза.
В голове проплывали тысячи картинок. Голубые, зеленые, розовые и желтые цвета преобладали в неосязаемом пространстве. Разноцветные фракталы создавали обширный туннель, в конце которого виднелся свет. Сердце билось с бешеной скоростью, отдавая барабанным боем в сон, граничащий с состоянием клинической смерти.
Вот двое берутся за руки, скачут по тропинке, время останавливается. Теперь эта парочка — лишь часть художественной картины. Картина растекается, превращаясь в грязные лужи. Кадр меняется, и на фоне виднеется роскошная золотая диадема. Толпа неизвестных подбегает к ней и каждый пытается оторвать себе хотя бы малую часть. Украшение не выдерживает напора и начинает делиться на кусочки, превращаясь в пыль. Пыль превращается в звезды, собирая их в галактики, черные дыры, туманности… Пуф!
— Варя, мне плохо! Остановите машину, — подался вперед Иннокентий, не в силах больше вынести собственного потока мыслей. — Скорее!
— Тормози! Его сейчас вырвет! — запаниковала Варя.
— Кар! — взъерошилась сорока на плече хозяйки.
— Нет-нет! Только не в моей машине! — Гриша дал по тормозам.
— Буе… — стошнило Иннокентия в тот же момент, как он открыл дверь. — Воды!
— Тархун остался. Подойдет? — Гриша сунул деду полупустую бутылку с выветрившейся теплой газировкой. Иннокентий сделал глоток.
— Фу! Ну и мерзость. — Старик начал приходить в себя. — Меня укачало, простите.
Он вытер рот рукавом рубахи.
— Кар! — Вася перелетел с Вариного плеча на голову Грише. Тот не был против.
— Дед, сядь вперед, а я сзади. — Выйдя из машины, Варя помогла Иннокентию пересесть. — Поехали!
— Варя, ты уверена, что оно того стоило? Смотри, он весь пожелтел… Не думаю, что это нормально, — сказал Гриша, глядя на Иннокентия. — Ему бы в больницу.
— Кар-кар! — поддерживал пернатый.
— Варя, что происходит? — Голова у Иннокентия снова и снова шла по кругу.
— Прости, дед. У меня не было другого выхода. Иначе я бы не смогла тебя спасти…
Слова девушки превратились в гул. Гул преобразился в музыку. Сначала мелодия была едва уловимой, потом приобрела очертания. Перед глазами встал большой черный рояль. Клавиши играли под давлением пальцев невидимого пианиста. Музыкальный инструмент то увеличивался, то уменьшался в размерах.
— Хватит! — прокричал старик.
Всё вдруг вернулось на свои места. Дорога, машина, Гриша, Варя, птица. Вот они едут по узким переулкам. Сворачивают с дороги куда-то вправо. Высокие дома сменяются маленькими деревянными постройками. Еще один поворот направо. Вот перед ними двухэтажные здания из красного кирпича с широкими окнами, старенькие брошенные машины, мусор, пыль. Гриша паркует автомобиль у зеленой двойной двери, которая при необходимости становится воротами, пропускающими крупногабаритную технику. Дверца приоткрыта. Она раскачивается на ветру, и её скрип отчетливо слышен через закрытые окна автомобиля.
— Ты как? — спросила Варя, дотронувшись до плеча Иннокентия. Тот дернулся от неожиданности.
— Нормально! —
