Итак, при любом обострении ситуации Пакистан теряет влияние на свою акваторию: его нынешний флот недостаточен даже для обороны своего побережья. С другой стороны, наземные силы Пакистана считаются более боеспособными, чем индийские (эта иллюзия — также заслуга бывших разведчиков), что может привести лидеров к идее поискать шансы в конкретной, тактической игре. Но для такой игры Пакистану понадобятся союзники в регионе. А их нет и не предвидится. В Европе традиционно сильны проиндийские настроения, так что и такой выход закрыт (впрочем, помощь Европы в конфликте с Индией малополезна).
Из стран же Ближнего Востока только Ирак может выступить на стороне Пакистана, если тот убедительно продемонстрирует свои антиамериканские настроения, то есть еще раз совершит радикальный поворот в своей политике. Такой союзник в войне с Индией стоит меньше, чем ничего.
Но, может быть, у Пакистана есть чисто военные возможности если не выиграть войну, то хотя бы затруднить Индии развитие операции? Обратимся к цифрам[145]:
продолженние таблицы
Конкретизация этих цифр не облегчает положения Пакистана. Остается лишь процитировать Р. Саббатини: «Кораблевождение — несомненно важная вещь, но пушки…»
В сложившейся ситуации пакистанское руководство пытается шантажировать Дели угрозой атомной бомбардировки, не понимая, что эта тактика может обернуться против Пакистана.
Исламабад не имеет стратегического термоядерного оружия. Все, чем он располагает, — оперативно-тактические заряды мощностью около 20 килотонн. Применять их против индийской армии, очевидно, бессмысленно — прогнозируемые потери противника 600 танков и около 100 000 солдат. Это почти не изменит соотношения сил.
Еще более бессмысленно пытаться уничтожать города. Даже если считать потери от атомных ударов, исходя из статистики Хиросимы (а в реальности они будут наверняка меньшими, вследствие лучшего строительства и наличия убежищ), потери составят около двух миллионов человек. Это — колоссальные жертвы, которые ни Индия, ни США, ни остальное мировое сообщество не простят Пакистану никогда. Но для Индии с ее миллиардом населения они практически нечувствительны (ежегодно от голода и стихийных бедствий погибает немногим меньше).
В сущности, для Индии выгодно спровоцировать Пакистан на применение ядерного оружия, после чего — с полного одобрения всего прогрессивного человечества «окончательно решить пакистанскую проблему».
Итак, в военном противостоянии Исламабаду не светит ничего. Даже если предположить, что его генералы гениальны, они не смогут выиграть войну, у которой нет стратегической цели. Рассматривать в качестве такой цели Джамму и Кашмир смешно: угрожать миру локальной ядерной катастрофой, поставить на карту существование не только государства, но и нации, потерять все экономические завоевания предыдущих десятилетий во имя захвата провинции, которую все равно невозможно долгое время удерживать, — это не стратегия, а пародия на нее.
В этой связи единственным выходом для Пакистана становится поиск мирного решения Кашмирской проблемы. В условиях, когда Индия явно стремится воспользоваться сложившейся благоприятной для нее политической обстановкой, найти такое решение не очень просто. Пакистан может пойти на уступки. Раз, другой, третий… на каком-то этапе отступление станет невозможным для правительства по внутренним соображениям. Тогда — война, в которой, как мы выяснили, у Пакистана нет шансов вообще.
Заметим, однако, что Пакистан, не будучи серьезным противником Индии, может при определенных обстоятельствах стать отличным инструментом ее политики. А это создает предпосылки для поиска проектного стратегического решения за Исламабад. И здесь отличным рычагом может стать пакистано-индийский конфликт.
Пользуясь нерешенной Кашмирской проблемой, Пакистан может сблизиться с Индией для формирования нового союза Индийского океана. Такое развитие событий спасительно для Пакистана. Но оно благоприятно и для Индии, которая сможет наконец забыть вечную «головную боль» по делам Кашмира, Джаммы, да и Бангладеш. Кроме того, Индия получает в свое распоряжение дополнительные военные ресурсы с европейским уровнем подготовки, а также ресурсы финансовые и политические.
В этих условиях Индия становится главной структурообразующей силой в регионе; кроме того, новый союз Индийского океана может рассчитывать на взаимопонимание со странами Южного коридора — Ираном и Россией.
Индо-Пакистанский союз может поставить перед собой и другую цель, а именно сближение всех бывших английских колоний региона для решения задачи «бремени белых» и поддержания мира в условиях новых реалий. Реально же речь должна идти о вытеснении из бассейна Индийского океана саудовских магнатов.
Но, во-первых, сомнительно, чтобы сегодняшнее руководство Пакистана «вычислило» этот ход и сумело бы навязать его как общественному мнению внутри своей страны, так и индийской стороне. Кроме того, простое присоединение к «индийскому проекту» не даст Пакистану сыграть реальную игру на мировом поле.
Чтобы получить хотя бы долю в общем управлении союзом, Пакистан должен начать интеграционный проект раньше, чем его инсталлирует Дели, и возложить свои надежды на то, что «Аллах не хочет погибели правоверных».
ПРИМЕРНЫЕ ПАРТИИ (13)
«Северный гамбит»Эта операция — высадка Вермахта на Британские острова поздней осенью 1940 года — никогда не имела места в текущей Реальности. Она проведена в ходе стратегической ролевой игры и может рассматриваться как одна из альтернативных версий истории, интересная для нас именно тем, что вся построена на стратегии риска. Рассказ об операции опубликован в книге «Иные возможности Гитлера», здесь мы сохраняем структуру оригинального документа, стилизованного под популярную военно-историческую статью.
I. Совещания (1)История изменения оперативных концепций, положенных ОКХ, ОКЛ и ОКМ в основу Английской кампании, может быть прослежена по стенограммам июльских совещаний на высшем уровне руководителей Вермахта. Мы уже отмечали, что командование сухопутными силами практически не интересовалось вопросами вторжения на Британские острова (шире — войны с Англией) по крайней мере до падения Парижа и Вердена. В оправдание Гальдера и Браухича следует сказать, что до захвата бельгийского и нормандского побережья и выхода Франции из войны подобные авантюры действительно не входили в круг первоочередных задач ОКХ.
Первого июля Гальдер встречается со Шнивиндом из главного командования военно-морских сил и обсуждает с ним общие вопросы предстоящего вторжения. Впрочем, за весь разговор не высказано ни одной мысли, которая не являлась бы трюизмом. Высокие договаривающиеся стороны согласовали свои позиции в том, что для высадки потребуется абсолютное господство в воздухе, 1000 малых судов и до 100 000 человек в первом эшелоне. Со вздохом облегчения было констатировано: если все необходимое будет обеспечено, «десантная операция, возможно, вообще не потребуется». В тот же день излишне осведомленный фон Лееб сообщает Гальдеру, что «высадка десанта в Англии, кажется, не предполагается». Несколько растерянно начальник штаба ОКХ объясняет, что какие-то оперативные разработки «должны быть сделаны в любом случае».
Третьего июля свои соображения представил начальник оперативного отдела ОКХ. Хотя операцию предполагалось назвать «Морской Лев», в этой первоначальной версии речь шла скорее о «Речном Льве»: «Характер операции — форсирование большой реки». В этот же день Г. Геринг, озабоченный потерей темпа в великом наступлении на западе, обратился к фюреру с просьбой «придать новый импульс борьбе германского народа» и срочно наметить стратегические цели летне-осенней кампании 1940 года.
Фюрер высказал серьезную озабоченность позицией Англии, которая, насколько можно было судить, не проявила каких-либо признаков готовности к переговорам. По его мнению, Рейх не заинтересован в окончательном разгроме Великобритании, поскольку это вызовет неизбежный распад Империи.
Вот некоторые политические соображения Гитлера:
«Результат будет достигнут за счет бесценной немецкой крови, но Германия, не обладающая господством на море, не сможет воспользоваться плодами победы, которые сами упадут в руки Соединенных Штатов. Такая стратегия с нашей стороны кажется мне близорукой, вот почему я хочу обратиться с предложениями мира — если не к правительству Черчилля, то к королю Георгу.
<…>
Однако можем ли мы быть уверенными, что в политике Англии возобладает здравый смысл, а не присущее этому нордическому народу упорство? Между тем время работает против нас. Если Рузвельт победит на предстоящих выборах, союз между Великобританией и США станет еще более тесным. Со временем Сталин переварит оккупированную Советами часть Польши и получит плацдарм для прямого нападения на Рейх. С этой точки зрения разрушение „санитарного кордона“ едва ли должно рассматриваться нами как позитивный итог войны. Кроме того, какое бы уважение не питали бы мы к Дуче, оно не распространяется на итальянскую армию и королевский итальянский флот, не говоря уже об авиации. Если война затянется, Италия станет такой же обузой для „Оси“, какой была Австро-Венгрия для кайзеровской Германии.
