- Да, - вдруг бесстрастно подтвердил старик. - Некоторые барбитураты действуют именно так. И этим пользуются. Не надо будить его. Пусть отоспится, бедняга. В таких случаях сон - самое лучшее лекарство. Протянув руку, он указал пальцем на столик в дальнем углу комнаты. Телефон. До сегодняшней ночи не прослушивался. - Двигаясь с некоторым трудом, точно деревянный, подошел к двери и приоткрыл ее. - Кухня и туалет. В холодильнике сыр, мясо, молоко. Хлеб и вино - на столе. В туалете - аптечка. - Повернулся, показал рукой на другую дверь. - Там кровать и диван, можете отдыхать. - Помолчал, оглядел всех внимательно, неулыбчивыми глазами, с неожиданной мягкостью пожелал: - Доброй ночи, камарад.
Присутствие старика странно сковывало всех, хотя сразу было понятно, что его суровость всего лишь маска, которую он привык носить. После его ухода французы, да отчасти и Рене, оживились, если только это слово уместно в подобной ситуации. Приводя в порядок себя, свои костюмы и закусывая, они перебирали вполголоса детали операции, подтрунивали друг над другом и тихонько посмеивались. Французы пили сухое вино домашнего изготовления, наливая его в стаканы из большой оплетенной бутылки, Рене ограничился молоком, вино он только попробовал. Жак, который как-то незаметно и естественно взял на себя функции старшего, время от времени вставал из-за стола и заглядывал в гостиную - посмотреть, как и что с Шайе. Ученый спокойно спал, только переменил позу.
Луи вызвался первым дежурить возле Шайе, но Жак возразил: куда и как придется ехать утром - неизвестно, шофер обязан быть в форме, а поэтому ему следует хорошо выспаться. Луи спорить не стал, не стал спорить и Рене, когда Жак взял на себя первое дежурство. Луи улегся на кровать, Рене на диван. Спать как будто бы не хотелось, но это состояние было обманчивым, не прошло и пяти минут, как Рене провалился в глубокий сон.
Жак разбудил Рене на рассвете, когда первые лучи восходящего солнца легли на вершины деревьев.
- Как Шайе?
- Спит еще покрепче вашего. Он снова перевернулся на спину, и я смазал ему раны тетрациклиновой мазью. Надеюсь, не повредит?
Рене сладко потянулся:
- Не думаю.
С завистью глядя на него, Жак ткнул его пальцем в живот:
- Поднимайтесь! А я хоть часок вздремну.
Но вздремнуть ему не пришлось. Когда Рене, сполоснув лицо холодной водой, присел на стул возле дивана, ему показалось, что Шайе не спит. Хойл затаил дыхание и присмотрелся: поза Шайе была расслаблена, как и прежде, дыхание было ровным и глубоким, но веки закрытых глаз чуть-чуть подрагивали. Может быть, он не спал уже давно, но Жак не заметил его осторожного пробуждения. Шайе притворялся, стало быть, он по-прежнему не доверял своим спасителям и при случае надеялся удрать. Рене сделал знак Жаку, который, позевывая, лениво расстегивал куртку, и склонился к лежащему.
- Мсье Шайе! Вы ведь не спите. И уже утро!
Шайе открыл глаза, мельком взглянул на Рене и скосил глаза на окно.
- Да, уже утро, - встревоженно прошептал он и приподнялся на локте, теперь уже испытующе вглядываясь в лицо журналиста. - Кто вы?
- Ваши друзья, - улыбнулся Рене.
- Я это слышал, - нетерпеливо, даже раздраженно обронил Шайе, садясь на диван, и требовательно повторил: - Кто вы?
- Начнем с того, что для вашего освобождения я рисковал жизнью, - в свою очередь раздражаясь, сказал Хойл.
Шайе на секунду задумался.
- Это правда, - виновато согласился он и упрямо добавил: - Тем не менее, этого недостаточно.
- Мы расследуем дело Грейвса, - уверенно вмешался в разговор Жак. - Не из праздного любопытства, не по указанию частных фирм или отдельных лиц, а в интересах французской и мировой общественности. Мы не намерены причинять вред Вильяму Грейвсу, как не причинили его вам. Но у нас есть сведения, что у Грейвса имеется некое страшное оружие, которым он может распоряжаться по собственному произволу. Если это правда, надо оповестить людей Земли и принять меры, чтобы отвести грозящую им беду.
Видно было, что слова Жака произвели на Шайе сильное впечатление, более того, испугали его; он побледнел, на его смуглом лбу выступили крохотные бисеринки пота. Однако же, хмуря брови, он продолжал требовательно смотреть в глаза Жака.
- Но где гарантии, что это правда? Хотя... Мы не можем ждать! Может случиться большая беда! - Его блуждающий взгляд остановился на Хойле и загорелся надеждой. - Послушайте, вы говорили о Николасе Батейне, он здесь?
- Да, он командирован в Океанографический музей.
- Вы можете связать меня с ним?
Рене на мгновение задумался.
- Телефон вас устроит? Номер Батейна у меня есть.
- Прошу вас, не медлите!
Волнение ученого было столь неподдельным, что невольно передалось окружающим. Пока журналист набирал номер, Жак привел в порядок свой костюм и разбудил Луи. Телефонная трубка прогудела раз шесть, прежде чем в ней послышался недовольный, хриплый и заспанный голос Батейна.
- Это Рене Хойл беспокоит вас в такую рань.
- А-а! - голос Батейна определенно подобрел. - Доброе утро! Что там стряслось?
- С вами хочет поговорить Нед Шайе.
- Шайе?
- Друг и сподвижник Вильяма Грейвса. - Произнося эту фразу, Рене с некоторым запоздалым беспокойством подумал, что телефон Батейна может прослушиваться. Но тут же отбросил эту тревогу, интуитивно почувствовав, что теперь это уже не имеет большого значения: стремительно разворачивалась какая-то новая игра, о масштабах которой можно было лишь догадываться.
- Нед Шайе? - удивился между тем Батейн. - Он у вас? Какими судьбами? Впрочем, во-первых, это не существенно, а во-вторых, я догадываюсь. Дайте ему трубку.
Рене зажал микрофон ладонью, рука Шайе так жадно тянулась к трубке, что журналист вынужден был взглядом остановить его.
- Терпение, мсье. Я хочу предупредить вас, что Батейн знает лишь меня, Жак и Луи с ним незнакомы. И прошу вас, никаких адресов и тому подобное.
- Я давно не мальчик! - Шайе почти вырвал трубку из рук Хойла, но заговорил почти весело, с улыбкой - крепкая воля была у этого маленького смуглого человека. - Ник, это вы?.. Да-да, собственной персоной...
Между ними завязался оживленный разговор, и Рене опять поразился выдержке ученого: в ходе праздной болтовни Шайе ловко вставил два-три вопроса, которые помогли ему убедиться, что говорит он именно с Батейном, а не с подставным лицом. Очевидно, ответы удовлетворили его, потому что лицо Шайе вдруг потеряло деланную оживленность.
- Ник, вы можете подтвердить личность журналиста Рене Жюльена Хойла? Это очень важно!
Шайе покивал головой и перебил:
- Простите, Ник, а вы бы не удивились, если бы узнали, что он сотрудничает с коммунистами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
