что она залезла туда, куда им обоим не было доступа, пересекла какую-то черту.
— Перестань дрейфить, Максик! Ты ничего не нарушаешь. Ты не за что не отвечаешь. Я за все отвечаю. Ты идешь пообщаться с новым приятелем и ничего больше. Ты профессиональный жиголо и никто больше. Понятно тебе?
И Макс, который всегда стыдился того, что он жиголо, и хотел быть кем-то большим, очень теперь этому обрадовался. Он жиголо и никто больше.
Пошел на свидание к мужику! Докатился… Потом вспомнил, что все-таки он не совсем жиголо и стало полегче. Блин! Да чего же он хочет на самом деле?! В “Сеялках и веялках” ему скучно, а тут страшно…
Когда зашел в подъезд, почувствовал странную, необъяснимую тревогу. В лифт еще два мужчины зашло, один спросил на какой ему этаж. И Макс автоматически, не специально, сказал на три этажа выше, чем ему было нужно. Лифт поехал. Было страшно, Макс вспоминал, чему учила Эльвира, чтобы то, что он нервничает, не было видно со стороны — нужно сосредоточиться на сокращении и расслаблении ануса, вдох и выдох в такт… Эти мужчины вышли там, где было нужно Максу — на том этаже был какой-то шум, он поехал дальше. Вышел из лифта, тяжело дыша. Посмотрел в окно, там у подъезда еще стояли какие-то люди, машины… Не мог рискнуть выйти, тошнило, пот лился от страха. Показалось, что кто-то там снизу подошел к лестнице, стал прислушиваться… Начал звонить во все двери, никто не отвечал — середина дня, все на работе… Он же Максик, везунчик, прима-балерина, что-нибудь придумает… Наконец открылась одна дверь — старушка, божий одуванчик, не смогла устоять и смотреть всего лишь в глазок на такого красавца. Хотя дети строго запретили открывать дверь незнакомцам.
— Добрый день! — белозубо улыбаясь, сказал незнакомый красавец. Он представлял фирму по борьбе с плесенью. В нескольких квартирах этого дома плесень, значит у нее тоже. Он может, не тратя деньги клиента на дорогой анализ, начать борьбу с плесенью.
— У вас же астма? — участливо спросил борец с плесенью, отметив покашливание старушки, — из-за плесени, конечно. Ужас, как вредно…
Макс ловко просочился за дверь. Не смотря на строгие указания не пускать всяких проходимцев-представителей, старушка не стала возражать. Старушка даже не удивилась тому, что бороться с плесенью этот милый мальчик будет без всякого оборудования, видимо, взглядом этих дивных синих глаз…
Макс просидел у нее до темна, выпил пять чашек чая, съел все печенье, пересмотрел все альбомы с фотографиями и узнал от чего умерли все старушкины подруги. И все еще боялся выйти, хоть машины и люди уже не стояли возле подъезда. Ему было так хорошо с этой старушкой, так умиротворенно, печенье было такое вкусное, он так был счастлив, что у него нет тех болезней, от чего умерли все эти подруги… Но скоро должна была прийти старушкина дочка, а вот она бы принесла некоторое беспокойство в спокойный мирок этой бабушки и профессионального внука своими вопросами.
Наконец решился выйти, поцеловал старушку в щеку и поцеловал ей руку, она хихикала, как девочка. И только когда Макс уже вышел за дверь спросила, а что же там с плесенью? Макс сообщил ей, что провел тщательный первичный осмотр и на следующей неделе придет со специальным пылесосом. Будьте здоровы!
На улице никого не было, никто его не хватал. Никто не шел следом. Два раза менял такси — видел в кино, что так нужно.
Блин! Вот так номер! Он ведь ничего не знал, ничего не видел, он точно не знал, в какую квартиру ехали те ребята из лифта и кто они такие — может всего лишь настоящие борцы с плесенью, но каким-то странным чутьем понял, что надо драпать… А вдруг ошибся? Вдруг тот странный, нервный тип грустно сидит в своей квартире на четвертом этаже и плачет, что свидание не состоялось. Не хотелось бы проверять…
Он хотел позвонить Эльвире, но вспомнил ее инструкции, как действовать в подобных случаях. Нужно позвонить связному… Ох, что это за термин такой — “связной”, откуда Эльвира все эти слова знает? Куда он попал? Что натворил? …Ничего он не натворил, он всего лишь жиголо. Поверят ли в это?
“Связным” оказалась еще одна старушка, которая была глуховата. Максу пришлось неконспиративно орать на всю улицу, чтобы передали Эльвире, что все совсем не по плану, все плохо прошло, а ему, Максу, очень страшно…
— Все Эльвирочке передам, — обещала глухая старушка, — не беспокойся, мальчик… Как там тебя, не расслышала?
— Макс. Максик я!
— Сколько тебе лет? Ты потерялся? Ты Эльвирочкин сын? Ты не голодный?
Глухая тетеря! В кино других связных показывают… Во что он влип? Что с ним будет?
— Да, я потерялся. Я — Эльвирочкин сын Максик, — сказал Макс и выключил телефон. Пришел домой, лег в кровать и накрыл голову подушкой. Что еще он мог сделать?
С утра позвонила Эльвира с незнакомого номера. Утешила, сказала, что все в порядке, чтобы Максик не переживал, она все уладит… Но только неплохо бы Максику отдохнуть на море. Там у нее домик оплачен, хоть и ранняя весна, но дни такие солнечные… Свою малявку пусть возьмет. Отдохни, котик, с недельку…
Котик трясся целую неделю. Во первых от холода — не сезон еще для морей, ветром все продувает. Во вторых, от страха. И даже не мог поделиться с секретаршей, как обычно. Опять интуитивно понимал, что есть вещи, про которые не болтают… Всматривался вдаль, не идет ли кто к их домику. Секретарша очень его жалела, Эльвира ей сказала, что у Максичка “нервы”. Да нет у него никаких нервов! Но что-то тут не то… И вдруг вспомнил ручки. На режимном объекте…
Интересно, сколько за такое дают? Или сразу голову рубят?… А если он скажет, что не знал? Конечно, Максик, двадцатичетырехлетний лоб, ты не знал, что обманом не проникают на режимный объект и ничего там не разбрасывают? Это все она! Ага, Максичек, злая тетенька обманом заставила маленького мальчика… конечно, конечно… Нет, Максичек, тебе самому это нужно было. Выпендриться. Кураж почувствовать. Вне правил, хитрее всех… Вот и будешь отдуваться. Успокоился, смирился с судьбой, и пошел с секретаршей кувыркаться. Интересно, как
