Так как он (Чингисхан. – А.М.) услышал, что тангуды снова восстали, то, приведя в порядок войска, он соизволил выступить… против области Кашин, которую называют Тангуд. Он приказал Чагатаю (Цагадаю. – А.М.) находиться на фланге войска в тылу орд; Джочи (Зучи. – А.М.) (уже) скончался[137], а Угэдэй находился при отце, Тулуй-хан вследствие того, что у (его жены. – А.М.) Соркуктани-беги появилась оспа, несколько дней оставался позади и после того присоединился к Чингисхану…
Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 1, кн. 2, с. 230–231.
Джучи (Зучи. – А.М.) же неожиданно заболел и поэтому, когда отец по возвращении из страны таджиков прибыл в свои ставки, не смог приехать к нему, но послал ему несколько харваров[138] добытых на охоте лебедей и рассыпался в извинениях. После этого Чингисхан еще несколько раз приказывал вызвать его к себе, но (тот) из-за болезни не приезжал и приносил извинения.
Затем (однажды) какой-то человек из племени мангут проезжал через пределы юрта Джучи; а Джучи, перекочевывая, шел от юрта к юрту и таким же больным достиг одной горы, которая была местом его охоты. Так как сам он был слаб, то послал охотиться охотничьих эмиров. Когда тот человек увидел это сборище охотившихся людей, то подумал, что это (охотится сам) Джучи.
Когда он прибыл к Чингисхану и тот спросил его о состоянии болезни Джучи, то он сказал: «О болезни сведений не имею, но на такой-то горе он занимался охотой…»
По этой причине воспламенился огонь ярости Чингисхана, и, вообразив, что (Джучи), очевидно, взбунтовался, что не обращает внимания на слова отца, он сказал: «Джучи сошел с ума, что совершает такие поступки». И приказал, чтобы войско выступило в поход в его сторону и чтобы впереди всех отправились Чагатай и Угэдэй, и сам собирался выступить в поход вслед за ними.
В это время прибыло известие о печальном событии с Джучи… Чингисхан пришел от этого в великую печаль и огорчение, он произвел расследование, выявилась ложь того мангута, и было доказано, что Джучи был в то время болен и не был на охоте. (Чингисхан) потребовал того человека, чтобы казнить его, но его не нашли. Почтенные эмиры и гонцы, которые в разное время приезжали из улуса Джучи, сказали, что смерть его произошла между тридцатью и сорока (годами его жизни), и эти слова сравнительно близки (к истине).
Рашид ад-дин, «Сборник летописей», т. 2, c. 79.
…Отношения между Чингисханом и Зучи-ханом обострились не ранее второй половины 1225 г., скорее в 1226 г. Первопричиной обострения стало не недовольство отца поведением сына, а отчуждение Зучи-хана от Чингисхана…
Достаточно уверенно можно лишь утверждать, что к 1226 г. Зучи-хан уже настолько отдалился от отца, что, ссылаясь на болезнь, неоднократно отклонял требования Чингисхана прибыть в его ставку. И это, видимо, было единственным реальным проявлением отчуждения Зучи от отца. Но большего он сделать и не мог.
Теперь рассмотрим вопрос о реакции на поведение старшего сына Чингисхана… Что было, так это нараставшее у Чингисхана раздражение тем, что Зучи-хан так ни разу и не побывал в ставке отца. Оно, впрочем, до известной степени смягчалось тем, что Зучи-хан не просто отвергал приглашение отца, а извинялся за то, что не может выполнить его волю по болезни. Тогда недруги решили «подогреть» раздражение Чингисхана и организовали против Зучи не сложную, но достаточно эффективную провокацию. Ее целью было убедить Чингисхана в том, что Зучи-хан здоров, а следовательно, отклоняет приглашение посетить ставку отца потому, что хочет отделиться от него. В последнем они были правы…
Как мы уже неоднократно убеждались, принимать за истину все, что пишет Рашид ад-дин, было бы элементарной глупостью. Но еще большей глупостью было бы вообще отвергать его информацию. Я полагаю, что его рассказ о мангуте правдив. Такого просто не придумаешь. Что же касается распоряжения Чингисхана выдвинуть против Зучи армию во главе с Угэдэем и Цагадаем, то, с моей точки зрения, это вымысел. Как видно из текста Рашид ад-дина, мангут побывал у Чингисхана незадолго до смерти Зучи-хана, т. е. либо в конце 1226 г., либо в самом начале 1227 г. В то время Чингисхан вел тяжелую войну против тангудского государства Си-Ся и отвлекать значительные силы против Зучи-хана не мог. Не мог он и поставить во главе армии, якобы направленной в Дешт-и Кыпчак, Угэдэя и Цагадая: первый находился при отце, второй – в Монголии. А уж тем более не мог он в разгар войны присоединиться к ним сам. Да и необходимости посылать для устранения Зучи-хана армию у Чингисхана не было. Его власть и авторитет в Монгольской империи были абсолютными, и прикажи он доставить ему или убить Зучи, то его приказ без колебаний выполнили бы командиры того четырехтысячного корпуса, что был выделен Чингисханом Зучи-хану. Не сомневаюсь, что информация о походе монгольских войск во главе с Цагадаем и Угэдэем против Зучи-хана, если бы он имел место, дошла бы до нас отнюдь не одной строкой в сочинениях Рашид ад-дина.
Итак, похода не было. Были гнев, возмущение, желание сурово наказать, но никаких карательных действий против Зучи-хана предпринято не было. Никак не были наказаны после смерти Зучи-хана его сыновья и приближенные.
Народная память сохранила до нашего времени еще три версии смерти Зучи-хана. Вот они. В первой версии утверждается, что Зучи-хан был убит по приказу Чингисхана во время охоты на куланов; посланные последним убийцы якобы переломили ему хребет. Во второй говорится о том, что во время охоты на куланов Зучи-хан упал с коня и разбился насмерть. По третьей версии, Зучи-хана во время охоты стащил с коня кулан, который и растерзал его, оторвав у него правую руку. Последняя версия была подтверждена в ходе обследования мавзолея Зучи-хана специальной комиссией Академии наук Каз. ССР во главе с А. Х. Маргуланом. При вскрытии захоронения она обнаружила труп человека, у которого отсутствовала правая рука. «Это, – говорится в Казахской советской энциклопедии, – подтверждает легенду, которая сохранилась в народе, о том, что Зучи был убит куланом, который оторвал у него руку».
И. Ундасынов[139]
Чингисхан во время похода против Тангудского царства. Современная настенная живопись. Мемориал Чингисхана в Ордосе (КНР)
1226 год
И, перезимовав во дворце своем великом, возжелал Чингисхан пойти повоевать тангудов. И подсчитаны были вдругорядь ратаи наши, и засим осенью года собаки (1226 г. – А.М.) выступил владыка в поход на ворогов-тангудов. Из ханш взял он с собой в поход Есуй хатан.
И устроил владыка в пути облавную охоту на куланов. И было это зимой в местности, именуемой Арбух, и скакал владыка на скакуне по кличке Зост бор. Когда мимо проносился табун куланов, Зост бор поднялся на дыбы, и упал Чингисхан наземь и сильно ушибся. И встали они станом в местности, именуемой Цорха.
Наутро следующего дня Есуй хатан, призвав к себе сынов Чингисхановых и ноёнов его верховных, молвила:
«Всю ночь владыку мучил сильный жар. Скажите же, что делать нам теперь?»
И держали совет сыновья Чингисхана и ноёны его. И молвил тогда Толун чэрби хонхотанский:
«Оседло век векует народ тангудский, бессменно в глинобитных городищах жительствует он. И не уйдут они с насиженного места, ввек не покинут глинобитную свою обитель! Так воротимся тотчас восвояси! Когда ж от недуга оправится владыка, мы снова выступим на недругов в поход».
Сыновья Чингисхана и ноёны его одобрили речи Толун чэрби и оповестили об этом владыку. И молвил тогда Чингисхан:
«Коль воротимся мы теперь, тангуды скажут, что монголы оробели. Вернее будет к ним посланника послать и, ожидая возвращения его, здесь, в Цорхе, недуг уврачевать. Когда по возвращении посла известен станет нам ответ тангудов, тогда мы все и порешим!»
И назначил Чингисхан посла, и повелел ему затвердить и передать тангудам сии слова:
«Бурхан, дотоль ты сказывал, что верные тебе тангуды мне правою рукою станут. И потому, когда отправился я воевать сартаулов, тебя через посла я известил. Ты ж слова не одержал и не послал подмогу, зато надменными речами нанес мне кровную обиду. Тогда свой бег стремили мы в края другие, с тобой считаться было недосуг. Теперь же, милостию Тэнгри Всевышнего повоевав и покорив сартаулов, пришли мы переведаться с тобой».
И пересказал посол Бурхану слова Чингисхана, и ответил послу Бурхан: «Сих слов надменных я, владыка, не глаголил!»
И сказал тогда Аша Гамбу:
«То я нанес тебе обиду, Чингисхан! И коль твои монголы делу ратному уж обучились и с нами посчитаться пожелают, пусть следуют в мои пределы, в Алашу. Там мы сразимся, и там найдется им пожива в юртах многостенных и на верблюдах вьючных люда моего. А коли возжелают серебра и злата, пусть бег свой в города Яргай и Эрижэу устремляют!»
