Я подумываю подойти к нему сзади, застать его врасплох, когда Сторми встает и объявляет, что ей нужен перерыв, и она хочет потанцевать с внуком. Я иду, включаю стерео и ставлю компакт-диск, который мы выбрали для ее перерыва.
Джон протестует:
– Сторми, я же говорит тебе, что не танцую. – Раньше он однажды пробовал, но прикидывался больным во время блока сквэр-данса в спортзале – вот насколько сильно он ненавидит танцы.
Но, конечно же, Сторми не слушает. Она стаскивает его с диванчика и начинает учить танцевать фокстрот.
– Положи руку мне на талию, – приказывает она. – Я надела каблуки не для того, чтобы сидеть за фортепьяно всю ночь. – Сторми пытается научить его шагам, но он продолжает наступать ей на ноги. – Ой! – рявкает она.
Я не могу перестать хихикать. Мистер Моралес тоже. Танцуя, он подводит нас ближе к ним.
– Можно мне вас разбить? – спрашивает он.
– Пожалуйста! – Джон практически впихивает Сторми в объятия мистера Моралеса.
– Джонни, будь джентльменом и пригласи танцевать Лару Джин, – говорит Сторми, в то время как мистер Моралес кружит ее.
Джон бросает на меня испытующий взгляд, и у меня такое чувство, что он все еще относится ко мне с недоверием и сомневается, есть ли у меня его имя или нет.
– Пригласи ее на танец, – побуждает мистер Моралес, ухмыляясь мне. – Ей хочется потанцевать, так ведь, Лара Джин?
Я как бы печально пожимаю плечами. Задумчиво. Само воплощение девушки, которая ждет, чтобы ее пригласили на танец.
– Я хочу увидеть танцующих молодых людей! – кричит Норман.
Джон Макларен смотрит на меня, приподняв одну бровь.
– Если мы будем просто покачиваться взад и вперед, то я, вероятно, не буду наступать тебе на ноги.
Я притворяюсь задумавшейся, а затем киваю. Мой пульс учащается. Цель достигнута.
Мы шагаем навстречу друг другу, и я обхватываю его за шею, а он кладет свои руки на мою талию, и мы покачиваемся, не попадая в такт. Я невысокая, даже не 158 см, а он кажется больше 180 см, но с моими каблуками у нас хороший рост для партнеров по танцу. С другого конца комнаты Сторми понимающе мне улыбается, а я делаю вид, что не вижу. Мне, вероятно, следует приступить и убрать его прежде, чем он раскроет меня, но старикам так нравится смотреть, как мы танцуем. Ничего страшного не произойдет, если отложить это всего на несколько минут.
Пока мы покачиваемся, я вспоминаю танцы в восьмом классе, когда все объединились в пары, а меня никто не пригласил. Я думала, что мы с Женевьевой пойдем туда вместе, но потом она сказала, что мама Питера заберет их, и сначала они собираются отправиться в ресторан, как на настоящем свидании, и было бы неловко, если бы я увязалась за ними. Так что, все закончилось тем, что были она с Питером и Сабрина Фокс с Джоном. Я надеялась, что Джон Макларен пригласит меня на медленный танец, но он не пригласил; он ни с кем не танцевал. Единственный парень, который действительно танцевал, был Питер. Он всегда был в центре в кругу лучших танцоров.
Рука Джона прижата к моей спине, ведя меня, и, я полагаю, что он забыл об игре. Сейчас я держу его на мушке.
– Ты не так уж и плох, – говорю я ему. Песня подходит к концу. Мне бы лучше пританцовывать в такт. Я выбью тебя через пять, четыре, три, две…
– Итак… ты и Кавински, да?
Он полностью отвлек меня, и на мгновенье я совершенно забываю об игре.
– Ага…
Откашлявшись, он говорит:
– Я был порядком удивлен, что вы, ребят, стали встречаться.
– Почему? Потому что я не в его вкусе? – Я произношу это небрежно, будто это ничего не значит, просто некий факт, но это причиняет боль, подобно маленькому камушку, брошенному прямо в сердце.
– Нет, ты в его вкусе.
– Тогда почему? – Я почти уверена, что Джон собирается сказать «потому что я не думал, что он в твоем вкусе», прямо как сказалДжош.
Он отвечает не сразу.
– В тот день, когда ты пришла на Модель ООН, я пытался найти тебя и последовал за тобой на парковку, но ты уже уехала. Затем я получил твое письмо, и написал тебе в ответ, и ты мне ответила, а потом ты пригласила меня на вечеринку в домике на дереве. Полагаю, я не знал, что и думать. Ты понимаешь, что я имею в виду? – Он смотрит на меня выжидающе, и я чувствую, что будет важно сказать ему «да».
Вся кровь приливает к моему лицу, и я слышу стук в ушах, который, как я с опозданием осознаю, принадлежит моему сердцу, бьющемуся очень быстро. Однако мое тело все еще танцует.
Он продолжает говорить.
– Возможно, было глупо так думать, ведь все это было так давно.
Все это? Мне хочется знать, но было бы не правильно спрашивать.
– А ты знаешь, что я помню? – внезапно спрашиваю я.
– Что?
– Тот раз, когда вы с ребятами играли в баскетбол и у Тревора разошлись по шву шорты. И все так сильно смеялись, что Тревор начал злиться. Но не ты. Ты сел на велосипед, проехал долгий путь домой и привез Тревору другие шорты. Я была этим действительно впечатлена.
У него на лице слабая полуулыбка.
– Спасибо.
Затем мы оба молчим и по-прежнему танцуем. С ним легко молчать.
– Джон?
– Хм?
Я поднимаю на него взгляд.
– Я должна тебе кое-что сказать.
– Что?
– Ты у меня. Я имею в виду, у меня твое имя. В игре.
– Серьезно? – Джон выглядит искренне огорченным, из-за чего я чувствую себя виноватой.
– Серьезно. Прости. – Я прижимаю руки к его плечам. – Выбит.
– Что ж, теперь у тебя Кавински. Я действительно предвкушал, что тоже уберу его. У меня был целый план и все такое.
Со всем рвением я интересуюсь:
– Каков был твой план?
– Почему я должен рассказывать об этом девушке, которая только что выбила меня из игры? – бросает он вызов, но это слабый вызов, просто для виду, и мы оба знаем, что он расскажет.
Я подыгрываю.
– Ну же, Джонни. Я не просто девушка, которая выбила тебя. Я твой друг по переписке.
Джон посмеивается.
– Ладно, ладно. Я помогу тебе.
Песня заканчивается, и мы расходимся.
– Спасибо за танец, – говорю я. После всего этого времени я, наконец-то, знаю, каково это – танцевать с Джоном Амброузом Маклареном. – Так что бы ты попросил, если бы выиграл?
Он не колеблется ни секунды.
– Твой шоколадный торт с арахисовым маслом с моим именем, выложенным конфетками «Риз Писез».
Я смотрю на него с удивлением. Это и есть то, чего бы он пожелал? Он мог бы получить что угодно, а он хочет мой торт? Я делаю реверанс.
– Я так польщена.
– Ну, это был действительно вкусный торт, – отвечает он.
40
