Алексей посмотрел в небольшое отверстие шаровой установки для пулемета. Грунтовка впереди была изрыта гусеницами танков, усеяна воронками от бомб и снарядов. Танк швыряло, как утлую лодку на волнах.
Впереди показалась линия траншей. Танк перемахнул ее, почти не заметив, лишь наклонился немного. Однако впереди их поджидал ряд колючей проволоки и еще одна траншея. Выскочившие оттуда немецкие солдаты отчаянно махали руками, дескать – куда прешь, русские впереди!
Но танк, как слепой, упрямо шел вперед. Вот он перебрался еще через один ряд траншей, промчался сотню метров и замер как вкопанный.
– Ты чего встал? – заорал на механика Алексей. – Вперед! Форвертс!
– Минен! – ткнул пальцем вперед немец.
Алексей посмотрел в смотровую щель механика-водителя. И в самом деле, впереди виднелись маленькие бугорки земли. В этом не было бы ничего страшного, если бы они располагались хаотично. Так нет же, они были расположены на поле в шахматном порядке. Мины явно ставили немцы. Во-первых, обычно они устанавливали мины в таком порядке, и, во-вторых, мины находились довольно близко к позициям немцев. Каждая из воюющих сторон обычно ставила мины перед своими позициями.
– Вперед! – закричал Алексей и для убедительности повертел пистолетом перед носом танкиста. Если мины стоят противопехотные, то они даже гусеницы не повредят, хлопнув под траками безвредными хлопушками. А если противотанковые, то гусеницу порвут, катки повредят, танк остановится – ну да и шут с ним. Чего немецкую технику беречь? Она и так их на «нейтралку» вывезла.
Алексей опасался не мин – другого. Или немцы очухаются, или – что скорее всего – наши успеют прицелиться в неподвижный танк и влепят по нему снаряд из пушки. Вот тогда придется плохо.
Танк дернулся вперед, и почти сразу же под левой гусеницей раздался приглушенный броней взрыв. То под левой, то под правой гусеницей рвались мины, танк сотрясался, но упрямо шел вперед – мины были противопехотные.
Но, видимо, судьба исчерпала свое терпение по отношению к дерзкому экипажу. Под левой гусеницей раздался оглушительный взрыв – мина была явно противотанковой. Танк сразу развернуло на месте.
– Капут! – только и сказал водитель.
– Все из машины! – закричал Алексей.
Федор откинул крышку верхнего люка, и тут же по броне застучали пули – стреляли с нашей стороны.
Немец показал пальцем вниз. Алексей его не понял. Танкист сполз со своего кресла, крутанул ручку и откинул вниз десантный люк. «Хм, соображает немчура, когда припрет».
Первым из танка выбрался Виктор, за ним – Федор. Алексей указал немцу стволом пистолета:
– Ком! Давай!
Немец нырнул в люк. Алексей полез за ним. Лезть было неудобно, мешала винтовка и длинные полы шинели. Надо было подать винтовку в люк своим бойцам, а потом уже лезть самому.
Они покинули танк вовремя. Алексей едва выбрался из люка, как в танк ударил снаряд, своротив башню набок. Надо отползать от танка подальше и побыстрее, наши будут стрелять по нему, пока не загорится.
Оказавшись под днищем танка, немец пополз назад, к своим позициям. Он полз и оглядывался, боясь выстрела в спину. Да черт с ним, пусть ползет – он их выручил с десантным люком.
Немец, выбравшись из-под днища танка, нырнул в колею, оставленную гусеницей. Он сообразил, что там уже нельзя подорваться на мине. А вот бойцам пришлось хуже.
Выбравшись вперед, Алексей приказал своим бойцам:
– Ползите строго за мной, ни сантиметра в сторону!
Он ощупывал перед собой землю руками, в подозрительных местах пользовался ножом, расковыривая твердую землю.
Они успели отползти от танка метров на десять-пятнадцать, как в него ударил снаряд. Конечно, как упустить неподвижную мишень? Танк вспыхнул, и из всех щелей повалил густой черный дым. Алексей боялся, как бы не рванул боезапас в танке – они были слишком близко от него. Вскочить бы и побежать, прикрываясь от немцев корпусом танка, как броневым щитом, да нельзя, мины мешают. Чуть поспешишь – и в лучшем случае останешься без ног. Да и наши вполне могут открыть огонь из автоматов и пулеметов, приняв их за экипаж танка.
Алексей медленно продвигался вперед, бойцы – за ним. Виктор, который полз последним, часто оглядывался, опасаясь взрыва танка.
Когда они одолели уже метров сорок, на пути попалась воронка. Все трое дружно свалились туда.
– Дальше поползем? – спросил Виктор.
– Подождем, пока снаряды в танке рванут – в воронке нас хотя бы осколками не заденет.
Даже на дне воронки, на значительном удалении от танка они чувствовали жар горящего танка. Потом грохнуло так, что уши заложило. Башня отлетела, из погона на корпусе вырвался столб пламени, как из огромной паяльной лампы. Повалил жирный черный дым.
– Вот теперь можно двигаться дальше.
Две мины, которые обнаружил Алексей, они обогнули стороной. Еще одну пришлось обезвредить – влево и вправо от нее уходила тонкая натянутая проволока. Лежа через такую не переползешь.
Слава богу, мина оказалась последней, и дальше уже было проще. Они увеличили скорость, стараясь двигаться, как можно быстрее, как вдруг услышали окрик:
– Стой, немчура!
По своему опыту службы в разведке Алексей знал, что сейчас лучше всего сразу ответить отборным матерком – быстрее поверят.
Так и получилось. Он загнул трехэтажным матом. Федор даже удивился, но часового это убедило.
– Ползите сюда!
Они подползли поближе к окопу. Часовой наставил на них свой «ППШ»:
– Кто такие?
– Свои, из окружения выходим. Видишь танк? Это мы его угнали у немцев.
– Ничего себе! – поразился боец. – Ладно, ползите в траншею. Там наших полно, разберутся.
Из траншеи выглядывали любопытные. На «нейтралке» творилось непонятное, и всем хотелось досмотреть «представление».
Бойцы спрыгнули в траншею.
– Во! Я думал – немцы заблудились, а это наши! Привет, славяне!
Ну а дальше по уже не раз пройденному пути – к особисту. Их разоружили, отконвоировали.
Особист оказался хмурым капитаном средних лет. Он допросил всех, проверил документы.
– И где этот склад? На карте сможете показать?
– Смогу, – подтвердил Алексей.
Особист развернул перед ним чистую, без пометок карту. Алексей определился, ткнул пальцем.
– Недели три назад начальник склада к своему начальству отправился и не вернулся. Часть караула убило бомбой, вход засыпало. Ну а мы, значит, к своим подались.
– Проверим. А пока – в пехоту.
Сержант отвел их обратно в траншею, вернул оружие. Бойцы повеселели. Алексей сам думал, что их посадят в камеру или карцер, пока проверка будет идти. Промашку они, конечно, дали с танкистом. Надо было его в плен взять, да пожалел Алексей немца. Сам не знал, доберутся ли они живыми до своих, тут не до немчика было. Однако он приметил, что отношение к нему, Федору и Виктору было пока не таким, как к другим бойцам. Их не только не ставили в охранение – не отпускали даже в свой ближний тыл, на ту же кухню. Видимо, не доверяли.
Через неделю Алексея вызвали к особисту. Он шел в штаб, а у самого сосало под ложечкой, и было неприятное предчувствие.
Постучав в дверь, он вошел и представился.
– А, Ветров! Садись! Тебе выпал удачный случай реабилитировать себя и своих товарищей перед командованием.
– А что, разве мы в чем-то виноваты?
– А окружение? Почему вы не ушли со своим батальоном? Ты разговор на другие рельсы не переводи! Опять в штрафбат захотел?
– Люди и там живут и воюют.
– Живут, только недолго. Короче, надо нашего человека на ту сторону провести и склад показать. Сможешь?
– Попробовать можно, только линию фронта перейти сложно.
– В корень смотришь. Было бы просто – любого новобранца отправили бы. Мы со своей стороны поможем, организуем артналет. Согласен?
– А разве у меня есть выбор?
– Ну вот и договорились!
– А обратно-то как?
– Это тебе старший товарищ расскажет, будешь ему подчиняться. В роту не возвращайся, будь при штабе; я тебя позову.
Алексей вышел. В разговоре с особистом его задели слова о реабилитации. В чем его вина? В том, что немцы удачно развивали наступление и он, помимо своей воли и выполняя приказ командира, попал на склад и в итоге оказался в окружении? Так он не один такой, дивизии и корпуса попадали в немецкие «клещи» и окружение. Да черт с ним, с особистом и его обидными словами. Не за него он воюет – за Родину, за родителей.
Болтался он у штаба часа два, пока его снова не вызвали.
В комнате особиста находился еще один человек – мужчина лет сорока, лысоватый, в немецкой форме, с нашивками фельдфебеля на левом рукаве. Алексей внутренне удивился. Перебежчик или наш, из дивизионной разведки? Он и сам ходил в немецкий тыл при «маскараде».
– Познакомься, Алексей, это товарищ Петров. Он будет старшим, подчиняешься ему.
– Есть.
– Сейчас тебя переоденут и покормят.
Его накормили на кухне, и довольно сытно: суп с куском мяса, чего на передовой не было. Потом переодели в немецкую форму рядового, накинув сверху нашу плащ-накидку, чтобы он в глаза не бросался.
