Различия между «буч» и «фем» не следует абсолютизировать. Многие лесбиянки не причисляют себя ни к одной из этих категорий. Например, среди опрошенных в 1989/90 американских лесбиянок 18,5 % определили себя как «фем», 14,7 % как «буч», 47,9 % сочли себя андрогинными, а 18,8 % не нашли подходящего определения. Как и у обычных мужчин и женщин, различия в телосложении, психологии и сексуальном поведении лесбиянок сплошь и рядом не совпадают. Хотя по своим общепсихологическим свойствам, «бучи» выглядят более маскулинными, «фем» — более фемининными, а андрогинные лесбиянки — более андрогинными, существенной разницы в семейном статусе, отношениях с матерью, домашних ролях или в сексуальной практике (интенсивность половой жизни, способность испытывать оргазм, инициатива, сексуальная техника, получаемое удовольствие и выполнение инсертивной «мужской» роли), между этими тремя типами женщин не выявлено. Внешние формы поведения, одежда, манеры и прочее чаще всего подстраиваются под глубинные психологические свойства.
Короче говоря, геи и лесбиянки имеют некоторые типичные групповые особенности, но эти особенности не универсальны. Существуют разные психологические типы геев и лесбиянок, а за типами надо видеть личности. Это касается и сексуального поведения.
Секс, любовь и фантазия
Любовь, смотря по свойствам своего предмета, может быть и худшей из душевных страстей, и благороднейшим деянием.
Франческо Петрарка
…В культурном отношении однополая любовь явно так же нейтральна, как и другая; в обеих все решает индивидуальный случай, обе родят низость и пошлость, и обе способны на нечто высокое.
Томас Манн
Феноменологически, по типу переживания, однополая любовь ничем не отличается от разнополой. Предметом любви является не пол, а конкретный индивид, точнее — его образ. Гомоэротические тексты, в которых отсутствует прямое указание на пол любимого, без малейшего труда принимаются за описание и выражение гетеросексуальных чувств, и наоборот. Иначе Пушкина читали бы одни «натуралы», Кузмина — только геи, а Пруст, превративший Альфреда в Альбертину, был бы никому не нужен. Главное — не объект, а субъект желания. Говоря словами Александра Володина, Дульцинея может быть какой угодно, был бы Дон Кихот Дон Кихотом. Но если существуют разные типы или «цвета» любви, причем разные люди неодинаково склонны к ним и это до некоторой степени зависит от их половой принадлежности, однополая любовь также может иметь свою специфику.
Главная экзистенциальная проблема любви — как слиться с другим существом и в этом слиянии утратить и затем заново обрести себя — в однополом варианте выглядит несколько иначе, чем в разнополом. Женщина всегда остается для мужчины Другой, с ней можно слиться только на мгновение, но при этом всегда остается различие и даже полярность. Влюбленный мужчина жаждет общаться с женщиной, обладать ею или отдаваться ей, ревнует ее к другим, но он никогда не идентифицируется с нею, не мечтает стать ею или таким, как она. Она — Другая, уподобиться ей невозможно.
В однополой любви присутствует иллюзия безграничности: влюбленный мечтает обладать предметом любви и одновременно — уподобиться ему или уподобить его себе. Грани между «быть» и «иметь» здесь зачастую размыты и неопределенны.
Герои романа французского писателя Мишеля Турнье «Метеоры» однояйцовые близнецы Жан и Поль настолько похожи и близки друг к другу, что их называют общим именем «Жан-Поль». Как большинство близнецов, мальчики в детстве имели сексуальные контакты друг с другом, позже их эротически привлекают одни и те же люди и с кем бы они ни общались, в конечном счете, их мысли и желания обращены друг к другу. Чтобы разорвать эту связь, Жан пытается жениться, но Поль разрушает его план. Любовь, связывающая близнецов, пишет Турнье, это привязанность к собственному подобию, где Другой — точная копия Я. Разнополая пара, напротив, держится на различии и взаимодополнительности. Гомосексуальная же пара стоит на полпути между этими полюсами, стараясь как бы создать близнецовую ячейку, но из разнородных элементов. Отвергая продолжение рода, развитие и время, гомосексуал постоянно и безуспешно «ищет брата-близнеца, с которым он мог бы слиться в бесконечном объятии».
Нерасчлененность потребности «быть» и «иметь» обнаруживается чуть ли не в каждой гомосексуальной автобиографии. Десятилетний Жене впервые осознал себя, когда однажды, увидев мальчика на велосипеде, вдруг почувствовал страстное влечение к нему и не мог решить, чего ему больше хочется: быть этим мальчиком или иметь его.
Первое эротическое чувство пятилетнего Мисимы при виде юноши-золотаря: «Хочу быть таким, как он», и тут же: «Хочу быть им».
«Я никогда не хотел трахать их, потому что хотел быть ими», вспоминает свои впечатления в школьном спортзале».
(Пол Монетт)
«Нет ничего более волнующего, чем воспринимать тело мужчины и думать, что между ним и тобой нет разницы».
(Марсель Жуандо)
«Я люблю то, на что мне хотелось бы походить».
(Сомерсет Моэм)
«Ничего не знать о другом, кроме его тела. И его имени… Целиком войти в тело другого и одеться в него. Уйти и жить одетым в другого, в другом. Войти в него, как в новую пижаму. Стать другим. Другим, любимым. Так мало других».
(Ив Наварр).
«Я хочу быть тобой… Я хочу быть с тобой или быть хотя бы твоим совершенным зеркалом. Я хочу раствориться в каждой клеточке твоей ДНК…
Ты не представляешь, Денис, как я безумно хочу стать твоим ровесником, играть с тобой в футбол, ходить в бассейн… кто знает, что еще… Я хочу научиться правилам твоей игры. Игры в жизнь».
(Дмитрий Бушуев)
«Знаешь, как тяжело понять и принять всю прелесть мужского одиночества. Одиночества в другом, никому не понятном смысле этого слова, кроме геев. Одиночества, когда ты с ним — один на один. И он — такой же, как ты, и ты такой же, как он. Пара мужчин — как братья-близнецы, рожденные в одной утробе, встретившись один раз, чувствуют друг друга, знают друг о друге. Это больше, чем любовь, это труднее, чем любовь, это сильнее, чем любовь. Это вовсе не любовь».
(Влад Юркун)
Нарциссическое упоение собственным телом, напряженный аутоэротизм и эксгибиционизм и одновременно — повышенная самокритичность, недоверие к себе, постоянная игра со смертью, страстный поиск. Другого и желание раствориться в нем или подчиниться ему… Фрейд и психиатры, которых сегодня обвиняют в гомофобии, не придумали эти симптомы, а только гипертрофировали их, недооценив, с одной стороны, их связь с социальными факторами, затрудняющими геям принятие себя, а с другой стороны — наличие огромных индивидуальных различий и вариаций (один любуется в зеркале своей красотой, другой — своим безобразием), не связанных с сексуальной ориентацией.
Я думаю, что индивидуальные различия между геями в этом отношении значительно больше, чем групповые различия между геями и гетеросексуалами. Гомосексуальный Вертер психологически ближе к гетеросексуальному Вертеру, чем к гомосексуальному Дон Жуану.
Философия и психиатрия склонны драматизировать особенности однополой любви. Но их можно рассматривать и в комическом ключе.
Ленивые и предубежденные полицейские, не желая утруждать себя раскрытием направленных против геев преступлений, охотно списывают их на «патологически сильную гомосексуальную ревность», порождающую кровавые разборки. Большей частью, это выдумки. Поскольку в гомосексуальных отношениях желание обладать партнером уравновешивается идентификацией с ним, а общество не дает «голубым» тех исключительных «прав» друг на друга, которые существуют в гетеросексуальном браке, геи относятся к нарушениям нормы сексуальной исключительности терпимее гетеросексуалов, а сила и формы проявления ревности у них столь же индивидуальны. Геи часто отбивают друг у друга любовников, не доверяют друг другу, сплетничают, ссорятся из-за привлекательных молодых людей. Эти измены и перемены сразу же становятся известны всем и каждому, драматизируются и театрализуются. Иной раз все члены «голубой» компании успели переспать друг с другом и при случае готовы пойти по новому кругу.
По словам Эдмунда Уайта, геевская «ревность (я не хочу, чтобы ты спал с этим парнем) на самом деле может быть замаскированной формой желания или зависти (мне самому хочется спать с этим парнем). Много лет назад я был безнадежно влюблен в человека, который не хотел спать со мной, а сам был отчаянно влюблен в третьего парня. Мне так и не удалось соблазнить своего любимого, зато я получил довольно тщеславное и философское утешение, переспав со своим соперником. Он предпочел меня мужчине, которого я любил, и таким образом я стал соперником собственного возлюбленного. Подобный кульбит возможен только в геевской жизни».
