28.
Милый мой Джеймс,
Я пишу и задаюсь вопросом, сколько писем я уже успела тебе отправить? За эти пять лет их количество должно быть исчисляется десятками, не говоря уже о тех, которые я так и не отправила.
Помню свои переживания, когда я нашла в себе смелость написать тебе, моему сыну, в первый раз, спустя почти десять лет разлуки. Руки тряслись так сильно, что на бумаге то и дело появлялись кляксы, мысли путались… Что я могла сказать тебе после стольких лет молчания? Имела ли я право что-либо говорить? Ты уже был достаточно взрослый, чтобы все понимать. И все же, в глубине души я верила, надеялась, что любовь к матери поможет тебе простить меня. Это было слишком самонадеянно и в какой-то мере эгоистично, но только благодаря этой вере я нашла в себе силы, чтобы отправить то первое письмо.
Дни и ночи проходили как в тумане. Я не могла ни есть, ни спать, лишь только ждать ответа, сидя у окна, наблюдая за жизнью других людей. Не передать словами, какие муки неизвестности я тогда испытывала. Прошел месяц, второй… И я приняла то обстоятельство, что ты мне не ответишь. Я должна была быть готовой к этому, должна была предвидеть. Но увы.
Лишь спустя полгода, я отправила тебе еще одно письмо. А потом еще и еще. Для меня они стали исповедью. Единственным занятием, имевший хоть какой-то смысл в моей унылой серой жизни. Если бы ты только знал, как я сожалею о случившемся. Как бы мне хотелось повернуть время вспять и все исправить. Но мне не дано такого шанса. И это мое наказание, которое я принимаю со всем смирением.
Но больше всего на свете я мечтаю увидеть твое лицо. Посмотреть, как ты вырос и возмужал. Хотя бы краем глаза. Это все, чего бы мне хотелось перед смертью. Полагаю, тебе это все равно, но я больна, и доктор говорит, что мне осталось недолго жить на этом свете. Я не боюсь умереть, но боюсь, что никогда не увижу тебя вновь.
Понимаю, что с моей стороны апеллировать к болезни низко и недостойно, но это правда. Я очень надеюсь, что отдав должное моей настырности, ты начал читать мои письма. Это единственное, что поддерживает меня на плаву. Однако я более склонна думать, что ты не распечатывая, кидаешь их в огонь, и эта мысль доставляет мне страдания, какие я не пожелаю ни одной матери.
Как бы там ни было, этот раз будет последним. Больше я не стану надоедать тебе ни строчкой, ни словом. Мне невыносимо думать, если мои письма приносят тебе гнев и раздражение.
Я бесконечно люблю тебя и буду молить Бога об ответе. Даже если он придет в последний день моей жизни.
С любовью.
Элизабет закусила губы, едва сдержав слезы. Сложив письмо обратно в конверт, она на скорую руку нацарапала на клочке бумаги адрес Амелии и сунула его в карман. Элизабет сама еще не до конца понимала зачем это сделала, и пригодится ли ей адрес матери Джеймса, но интуиция подсказывала, что это правильно.
Конверт отправился опять в камин, будто его оттуда и не доставали.
В течение недели все мысли Элизабет занимало письмо Амелии. Как выяснилось, мать Джеймса писала ему уже на протяжении пяти лет. Без ответа и какого-либо доказательства, что они будут прочитаны. Элизабет не могла судить маркиза за его равнодушие. Такой поступок, какой совершила его мать, простить невероятно трудно. Но неприязнь, какую поначалу испытывала Элизабет к этой женщине, угасла. И она всей душой верила, что Джеймс простит свою мать и вновь откроет ей свое сердце, если дать возможность этому случиться.
И только она, Элизабет Флетчер, единственный человек в мире, который может им помочь.
Но что если Джеймс не захочет разговаривать с Амелией? Или еще хуже, возненавидит Элизабет за вмешательство? Возможно сама вдовствующая маркиза не захочет иметь дела с посторонним человеком, которому открылась эта тщательно оберегаемая тайна?
Вопросов и опасений было много. Но в случае удачи, Элизабет поможет воссоединению матери и сына после долгих лет ненависти и разочарований. Разве такой исход не стоит возможных рисков?
Скорее всего Джеймс на нее разозлится, но потом все образумится. Его поведение, хоть и довольно закрытое, во многом говорило о его симпатии к ней. Возможно даже более глубоком чувстве. Ведь она сама…
Элизабет должна быть честной сама с собой и признать, пусть это и было трудным, что жених ей не просто нравится. Она была влюблена в Джеймса. Ей безумно нравилась окружающая маркиза аура спокойствия и власти. Его редкий ироничный юмор. Нравилось, что слова никогда не расходились с делом.
Элизабет хотелось сделать его счастливым.
Она достала адрес Амелии Хатфорд и принялась писать матери Джеймса.
