знаменитой бетховенской «К Элизе» мы слышим утверждение, а в начальной фразе чеховского героя «Почему вы сегодня в черном?» – вопрос. А что, если все не так?
Закон меняющихся мнений
Здесь как нельзя кстати придется цитата из Перельмана: «Плох тот педагог, которому ученик не ставит в упрек: “Но простите, в прошлый раз вы говорили прямо противоположное”». Настоящее творчество не просто допускает, но настаивает на самоотрицании. Известно, что С. Рихтер менял свои художественные взгляды чуть ли не по сто раз на дню, не боясь признаваться в том, что тогда он ошибался, но вполне возможно, что завтра все будет немного иначе.
Закон постоянного повышения планки
Планку нельзя понижать, ее можно только повышать. Я долго не могла объяснить некую свою странность; почему я всегда с большой неохотой соглашаюсь играть на всякого рода домашних праздниках, когда подвыпившие родственники вдруг вспоминают что в комнате стоит рояль, а я вроде бы умею на нем играть. Но однажды мне попалась цитата из Станиславского, там говорилось: «Если артист позволяет себе “игрушки” на свадьбах и похоронах, то на большой сцене он уже играть не сможет». И тогда все сразу встало на свои места.
Закон постоянства
Есть расхожее выражение: постоянство – признак мастерства. Если вы мастер своего дела, то независимо ни от чего вы будете выполнять его хорошо. Время нервных лекторов и артистов уже прошло. Сейчас требуется другое, а именно: раз от разу выдавать одинаково качественный продукт, и вы не можете позволить себе роскошь быть непрофессиональным или неинтересным. Публика в отличие от жюри всевозможных конкурсов всегда права. Если вам нечего ей сказать или же вы не чувствуете в себе сил ее зажечь, будьте уверены: в следующий раз к вам не придут.
Закон перфекционизма
Перфекционизм в жизни – не очень хорошее качество, перфекционисты часто стремятся добиться совершенства там, где это совсем не обязательно. Идеальная чистота в доме – хоть языком пол вылизывай, тарелочка к тарелочке, чашечка к чашечке, эстетически совершенные ровные ряды аккуратнейше сложенной одежды на полках – да, все это прекрасно, только вот времени на общение с детьми, с со старыми родителями, с супругой или супругом уже не остается, не говоря уже о духовной сфере.
А вот в творчестве перфекционизм совершенно необходим. Мне запомнился фрагмент из интервью с Валерием Афанасьевым, где пианист признался в том, что перестал заниматься шахматами, потому что понял, что не будет в этой области лучшим. Я взяла себе за девиз слова Г. Нейгауза: «Только стремясь к невозможному, можно достигнуть возможного». «Однажды я пришел в московскую филармонию по своим делам, – рассказывает М. Бушков, – на первом этаже у них репетировал камерный оркестр Р. Баршая. Когда я входил, они играли две ноты “соль” и “ре”, дирижер был неудовлетворен тем, как это звучало и эти две ноты повторялись вновь и вновь. Выйдя через сорок минут из кабинета, я вновь услышал знакомые звуки “соль” и “ре”. Сколько же было в этих двух нотах!». А вот фрагмент из воспоминаний Геннадия Рождественского: «Мне довелось присутствовать на репетиции Восьмой симфонии Шостаковича; автор тоже был в зале. “Уважаемый Дмитрий Дмитреевич, – обратился к Шостаковичу дирижер, – я хотел бы услышать ваше мнение”. “Да, – подтвердил композитор, – все хорошо, но в кульминации, к сожалению, не прозвучал фагот”. В диалог вступил возмущенный фаготист: “Простите, но в аккорде, где звучит восемь медных, меня все равно не слышно, а дальше мне нужно вступить очень тихо, вы понимаете, что это невероятно сложно, если не сказать невозможно!”. “Да-да, – с готовностью подтвердил Д. Д, – но отсутствие фагота сильно обедняет звучание”. Должна сказать, что фаготист был совершенно прав: в предельно громком forte труб и тромбонов ни один смертный не расслышит отсутствие какого-то там фагота; но тот, кто способен обратить на это внимание – дорогого стоит». Собственно, об этом сказка Г. Андерсена «Принцесса на горошине». Напомню, что малюсенькая горошина, запрятанная под горой перин, не давала принцессе спать.
Фотограф Юрий Рост рассказывал, что однажды ему пришлось фотографировать великого Е. Мравинского. Общеизвестный факт: Мравинский фотографироваться не любил, ровно как не любил он видеосъемку своих выступлений. «Я сделал множество кадров Мравинского со спины, а вот анфас удачно снять никак не получалось. Вдруг Мравинский быстро закончил репетицию и вышел из зала. Я кинулся за ним с просьбой остаться, Мравинский наотрез отказался. Тогда я подумал и спросил: “Уважаемый Евгений Александрович, скажите пожалуйста, Вы привыкли хорошо делать свою работу?”. Мравинский кивнул. “А вот я привык хорошо делать свою”. Это подействовало; Мравинский вернулся в зал».
Зачастую перфекционизм принимает и комические формы. Приведу курьезные случаи из жизни великого А. Тосканини. Семья маэстро мирно трапезничала, в это время дверь настежь распахнулась, и разъяренный Тосканини влетел в гостиную с криком: «Как вы можете спокойно есть после такого Бетховена!». А Е. Светланова после концертов часто мучала бессоница; по свидетельству супруги он нервно мерял шагами комнату приговаривая: «Гобоист, засранец, в первой части все испортил!».
Закон увлеченности
Миллиардер Дж. Темплтон разрешил одному молодому фотографу вместо запланированных тридцати минут снимать его в течение семи часов. Темплтон рассказывал: «Этот юноша был так увлечен своим делом, так воодушевлен, что я не решился прервать его экстаз». Парикмахер, который колдует над вами, совершая ритуальный танец с ножницами в руках, никогда не пострижет вас плохо. Увлеченность и высокое мастерство ходят рука об руку.
Кроме того, если вы чем-либо увлечены, вы не можете быть в этом ленивым. Вам не нужно себя заставлять себя рисовать, если рисование – ваша страсть. Мы заставляем себя делать только то, что нам делать не нравится. Поэтому я в какой-то момент взяла себе за правило: по возможности не принуждать себя делать что-то такое, что мне претит. В детстве и юности я была паталогической отличницей; ходила на все занятия, получала одни пятерки. Но однажды со мной случилось вот что; после бессонной ночи, в течение которой я, не сомкнув глаз, проносила на руках своего грудного сына, я не пришла, а буквально притащилась на аспирантские занятия. Это была пара по философии, и человек, который, нам читал, похоже, всей душой ненавидел свой предмет. Я прикладывала все возможные усилия, чтобы сосредоточиться, но было безумно скучно и глаза слипались сами собой. И тогда меня словно осенило: «А что, собственно, я тут делаю?», – спросила я себя. Ведь никаких новых нужных мне знаний я здесь
