ленинский девиз: сделать один шаг назад для того, чтобы потом сделать два шага вперед.
Хороший врач не будет назначать обезболивающие, но будет искать причину болезни. То же делают и настоящие педагоги. Когда в возрасте тридцати пяти лет и уже будучи признанным метром я впервые пришла на фортепианный урок к Евгению Михайловичу Левашову, он сразу заявил, что у меня не руки, а крюки, и мой пианистический аппарат требует коренной переделки. Но я даже не могла себе представить, какой! Мы не просто сделали шаг назад, но вернулись к самым азам, к начальному этапу обучения. Сначала это была гамма До мажор одним третьим пальцем, потом вторым, четвертым, и пятым пальцами. Не хватало бантика в волосах и сидения на высокой-превысокой подставке. Так продолжалось полтора месяца. Е. М. безжалостно менял все: посадку за инструментом, манеру двигаться за клавиатурой, манеру дышать и, конечно же, саму мою манеру играть. Сначала я вообще не понимала, что происходит и зачем все это нужно, но, испытывая беспредельное уважение к личности Левашова и безоглядно доверяя его профессионализму, я решила ждать. Шло время, и в один прекрасный день я с изумлением обнаружила, что играть мне стало намного удобнее и легче, более того, ранее недоступные для меня технически сложные вещи теперь я щелкала на раз.
Мало кому известный факт, но на заре своей карьеры выдающийся итальянский тенор Ф. Корелли намеренно сделал себя моложе на несколько лет. Все объясняется просто: сперва Корелли пел как баритон, и верхние ноты ему никак не давались, до тех пор, пока он не начал заниматься у Марулли. Этот педагог не просто работал с певцом, но, сразу же определив теноровую природу его голоса, полностью поменял его манеру пения. В результате Корелли стал обладателем великолепного тенора, но этот тенор вытащил из него Марулли.
Закон самого строгого учителя
Самый строгий учитель – это вы сами. Как известно, спасение утопающих – это всегда дело рук самих утопающих. Но стать самому себе самым строгим арбитром можно лишь с помощью наставника. В сущности, единственная педагогическая задача заключается в научении ученика заниматься безо всякой посторонней помощи, делая себе замечания и самостоятельно их исправляя. Я навсегда запомнила фразу, которую сказал Е. Тимакин своему сверхталантливому ученику М. Плетневу: «Я мечтаю о времени, когда буду тебе не нужен».
Закон проверки на плохом
Педагог проверяется на плохих учениках. Мой главный учитель в жизни, Алина Измайловна Мусина, призналась мне однажды, что ей доставляет огромное удовольствие что-то слепить из самого никчемного материала. «Однажды, – продолжала она, – мне дали девочку, от которой все отказались – и через год упорных занятий я вдруг увидела, что мои труды не пропали даром, ребенок начал профессионально двигаться». А вот еще цитата, она принадлежит С. Рихтеру: «Не бывает плохих роялей, бывают плохие пианисты». От себя добавлю; любой, даже самый затрапезный рояль имеет свой неповторимый голос, надо просто найти подход к инструменту и достать этот голос из его недр.
Закон проверки действует во всех сферах нашей жизни. Друзья познаются в беде, внештатная ситуация всегда покажет, кто чего в действительности стоит. один, оказавшись в переделке, будет истерить, другой – соберет волю в кулак и возьмет ситуацию под контроль. Этим и отличаются неудачники и победители. Когда жизнь идет по привычной накатанной колее, все в этой колее кажутся одинаковыми, но стоит случиться крутому повороту – и вот он, случай показать кто есть кто.
Закон невозможности компромисса
Я всегда держу в памяти великое изречение великого Омара Хайяма: «Ты лучше голодай, чем что попало есть, и лучше будь один, чем вместе с кем попало». В творчестве и искусстве места компромиссу нет. Либо ты пан, либо пропал. Настоящая творческая отдача – это всегда предельная требовательность к себе и к другим. Малейшая поблажка может стоить вам очень дорого.
Существует один беспристрастный судья, который не допускает ни единого компромисса, это публика. Народ сам назначает своих заслуженных и народных артистов, и с официальными регалиями эти звания совпадают далеко не всегда. Как часто бывает, когда победители какого-либо престижного конкурса уходят с культурных радаров, забываются, а те, кто даже не встал на пьедестал, впоследствии собирают полные залы. Так было с обладателем четвертой премии XV конкурса Чайковского пианистом Люкой Дебаргом, так было с обладателем IV премии на конкурсе в Брюсселе впоследствии всемирно известным мастером рояля Владимиром Ашкинази.
Закон фанатизма
Этот Закон говорит нам о том, что для того, чтобы чего-то достичь недостаточно таланта, трудолюбия и везения; неотъемлемым компонентом здесь является фанатичная преданность делу. «Без фанатизма в нашем деле нельзя», – любила говаривать Т. Николаева. Однажды Татьяну Петровну спросили: «Такой напряженный концертный график, вы не устаете от музыки?», на что последовал ответ: «А разве можно от нее устать?».
Рихтер говорил – трех жизней не хватит, чтобы сыграть всю любимую музыку. В интернете мне как-то попались уроки Натана Перельмана, да, того самого, которому принадлежат знаменитые афоризмы типа: «петь надо не за роялем, а на рояле». Знаете, как назывались эти уроки? Уроки восхищения музыкой. Как-то раз мы беседовали с моей коллегой, дочь которой занимается у известного педагога в ЦМШ. Я взяла себе на вооружение то, что она тогда сказала: у N много всяческих недостатков и к ее педагогическим методам можно предъявить массу претензий, но одно несомненно: изо всех своих учеников N ваяет музыкантов, музыкантов с головы до ног. «Я на девяносто процентов музыкант», – говорил С. Рахманинов. Я всегда говорю своим ученикам, которые хотят стать профессиональными музыкантами: прежде чем принять такое решение, хорошо подумай; хлеб музыканта, собственно, как и любой творческий хлеб – это трудный хлеб. Это можно делать профессией лишь в одном случае, когда чувствуешь: я не могу этим не заниматься. Когда существует внутренний выбор, идти в менеджеры или играть на рояле, решение однозначно – менеджерство обеспечит сытое существование, безбедную старость, положение в обществе. Что же касается профессий творческих, то ими можно заниматься лишь в одном случае – когда в том, что мы делаем мы видим смысл жизни.
Закон особой касты
Надо сказать, что фанатичность часто принимается за странность. Творческие люди всегда были особой кастой – кастой неприкасаемых. Моя покойная бабушка, замечательная в своем роде женщина, глядя на моих консерваторских друзей, тихо крестилась и приговаривала: «Сумасшедшие, как есть – сумасшедшие, и наша Юлька – туда же».
