Она понятия не имела, жив он ещё или нет. Она больше его не любила. Но, даже если бы любила, чем бы она ему помогла? Ничем. Менее чем ничем. А если япошки узнают, что она жена офицера, даже бывшая жена, ей устроят большие неприятности. "Более чем неприятности", - с дрожью подумала она.
Однако высматривать Флетча она не переставала. Получение уведомления о разводе - это ещё не конец, как считали юристы. Джейн очень хотелось, чтобы так и было.
Когда колонна скрылась из вида, заколотый пленный перестал дёргаться. Рано или поздно, кто-нибудь унесёт его тело с улицы. Джейн отвернулась и поспешила домой. Её тревожило, что даже такое зверство оставило её практически равнодушной. Она этих зверств уже навидалась.
Шагать по шоссе Камеамеха оказалось веселее, чем ремонтировать его или строить орудийную позицию для япошек. Именно так нынче и жил Флетч Армитидж. Маршируя, устаёшь не так сильно, как во время работы. И есть хотелось не так сильно. Именно это сейчас ценно, хотя до 7 декабря 1941 года Флетч так не считал.
Он понимал Эйнштейна даже лучше, чем хотелось бы. Бывает, что тебе плохо, а бывает, что может быть и хуже. То, что до захвата япошками Оаху выглядело хуже некуда, сейчас казалось Флетчу совсем даже неплохо. Если это не есть относительность, то, что же тогда?
Охрана всегда требовала, чтобы военнопленные трудились усерднее. А чего бы и не требовать? Сами охранники вообще не работали. Однако на марше они старались держать умеренный темп. Если охранники прикажут пленным шагать быстрее, им и самим придётся идти быстрее, а этого им совершенно не хотелось. Некоторые из них даже имели проблемы с лишним весом.
Представления самого Флетча о том, каким телом должен обладать здоровый человек, с момента сдачи в плен изменились радикально. Настолько радикально, что он не мог этого до конца осмыслить. Американцы, с которыми он вместе работал, казались ему вполне нормальными. В конце концов, он видел их каждый день. Он не видел, какими тощими они были, потому что постоянно находился среди них.
Но по сравнению с ними, япошки, которые до войны казались, в лучшем случае, среднего телосложения, выглядели, натурально, пухлыми. Как они умудряются вообще передвигаться с таким весом?
Умом Флетч понимал, что когда-то и сам был таким же. Но в душе не хотел, не мог, с этим согласиться и принять. Если все, кто его окружал, были тощими, как прутики, то со всеми остальными было что-то не так.
- Впереди Вахиава, - сказал кто-то.
- Мать твою, - это сказал не Флетч, а один техасец по имени Вёрджил Стрит. Он добавил: - А какая, нахер, разница? Мы шли через эту дыру ещё, когда у нас были пушки и винтовки. Идти в обратную сторону - это то же самое, не считая того, что винтовки теперь у япошек.
Флетч ничего не сказал. Вахиава для него кое-что значила. Ему захотелось увидеть Джейн. Ещё ему хотелось знать, будет ли ей до него какое-то дело, если и она его увидит. Флетч с испугом подумал, что это маловероятно. Он так и не понял, почему Джейн его бросила. Он ничего странного не замечал. То, что он ничего не замечал, говорило о нём много хорошего, но одной из сторон этого было то, что он так и не понял, что именно это говорило. Он, как и прежде, любил её. Если только...
Флетч рассмеялся. Перед его мысленным взором предстала картина, как японский сержант из охраны разрешает ему броситься в объятия своей бывшей жены. Где-то рядом мелькали изображения Санта-Клауса, Пасхального Кролика и Зубной Феи.
Но, даже если так, станет ли Джейн его вообще слушать? Тоже маловероятно. Она вообще не желала его слушать, особенно, когда выставила из собственной квартиры. Флетчу внезапно и очень сильно захотелось выпить. Мысли о Джейн привели к мыслям о бурбоне. Когда она его бросила, он буквально ушёл в запой. Принудительное лишение выпивки, вызванное вторжением япошек, вероятно, спасло его от скатывания на дно.
- Блин - пробормотал Флетч.
Он мог, даже не раздумывая, назвать дюжину офицеров, вплоть до полноценного полковника, которые бухали, как проклятые. Если это - не старая добрая американская военная традиция, то Флетч не мог понять, что же, тогда. Лучше бы он отдал печень ради родной страны, чем жил так, как сейчас.
Когда колонна военнопленных вошла в Вахиаву, охранники вытянулись вдоль длинной шеренги медленно движущихся солдат. Находясь за городом, они, в основном, вели себя расслабленно. Бегали пленники неважно, да и скрыться им было негде. Здесь же было полно кривых улочек, где можно затеряться, домов и квартир, в которых можно спрятаться. Япошки - далеко не дураки. Они всё это понимали не хуже белых.
Они вообще умели делать всё, что умели белые, причём делать не хуже, а даже и лучше. До войны ни Флетч, ни кто бы то ни было из офицеров армии США, никогда бы этому не поверил. Япошки в его представлении были мелкими зубастыми карликами, которые делали крошечные копии всего, до чего могли дотянуться, они летали на самолётах из консервных банок, и им никогда бы не хватило духу развязать настоящую войну.
Теперь, он понимал, что был не прав. Флетч снова рассмеялся, на этот раз горько. Немало же стоило ему это понимание!
- Один бежать, девять дохнуть! - выкрикнул капрал, немного говоривший по-английски. Все отряды смертников начали переглядываться, высматривая тех, от кого зависела их жизнь и чем они занимались. В каждом отряде была пара парней, наименее надёжных, чем остальные. Нужно знать наверняка, что они не скрылись за ближайшим поваленным деревом.
Флетч нашёл взглядом Стрита и кивнул. Кажется, всё в порядке. Если кто и следил за этим отрядом смертников, так это они. Будучи офицером, Флетч имел представление, как управлять людьми. Стрит был тем, кого слушались, независимо от звания. Есть такие солдаты. Флетч был рад, что они оказались вместе.
Они шли через Вахиаву. При приближении япошек, гражданские кланялись. Все, вне зависимости от происхождения: местные япошки, филиппинцы, корейцы, китайцы, хоули. Нужно демонстрировать уважение. Прежде мир не уважал Японию, пришло время расплачиваться.
Вахиава выглядела убого. Она была похожа на небольшой
