субботы на воскресенье нельзя показать в прямом эфире? Завтра ведь выходной!
— Перестраховываются, — тяжело вздохнула Вера.
— Да, — кивнула Алёнка, — у нас на репетиции сегодня утром парни даже поспорили, что проиграют наши с треском. Вот правительство и не желает людям выходные портить.
— То есть если мы испортим себе настроение не в четыре часа ночи, а в десять часов утра, когда матч покажут по телевизору, то это как бы не считается? — Задала резонный вопрос Света. — И потом если там мой Ваня, то в первой игре точно не проиграют.
— Волнуюсь я что-то, — поёжилась Алёнка. — Ой, смотри какое платье у этой блондиночки!
— Это же полячка, как её, Барбара Брыльска, — козырнула знаниями мирового кинематографа Вера. — А что нашим ребятам будет, если они на самом деле проиграют?
— Ничего не будет, — хмыкнула Алёнка. — Мой Боря говорил, что в первый раз никаких «накачек» им не устраивали. Как будто в правительстве всем всё равно как они выступят.
— Почему? — Удивилась Светка.
— Да потому что если бы там, в ЦК, хотели победы, то пообещали бы в случае успеха квартиры, машины и премии. — Усмехнулась всезнающая Алёнка. — А в случае поражения — шею бы пригрозились «намылить». Даже когда наши парни играли за «Торпедо» им за каждый выигрыш деньги доплачивали. А ты думаешь, откуда всё это? Холодильник, телевизор, вещи заграничные, квартира московская? Олимпиаду взяли, раз, чемпионат СССР взяли, два, и чемпионат мира в Праге тоже взяли, три. А тут, как сыграете, так сыграете, странно всё это.
* * *
— Ребята надо проиграть сегодня достойно! — Радостно объявил нам в отеле «Элизабет», перед выездом на первую игру в легендарный монреальский ледовый дворец «Форум», глава советской делегации Георгий Рогульский.
— Скажите сразу, сколько пропустить, чтобы хозяева льда сильно не обиделись?! — Крикнул я с места. — А то мы сил-то сдуру не рассчитаем и порвём профессионалов как Тузик грелку.
Хоккеисты, которые собрались в фойе гостиницы, где нам для проживания выделили целый этаж, тихо захихикали.
— Не волнуйся Тафгай, канадские профи — это тебе не челябинский «Трактор», — презрительно к челябинским ребятам цыкнул Рогульский. — Родина ждёт, что вы хотя бы не проиграете с сухим счётом. Всё ясно?
— А всё-таки, — я встал с дивана, где рядом со мной сидели Боря Александров, Саша Мальцев и Валера Васильев. — Допустим, мы выиграем с разгромным счётом, как к этому наша Родина отнесётся?
— Если вы победите с разницей в три шайбы, я обещаю эту газету съесть завтра во время обеда, — криво ухмыльнулся Георгий Михайлович, взяв в руки свежий номер «Монреаль стар».
— Уймись Иван, — дернул меня за руку Всеволод Бобров.
— Подожди, Михалыч, это дело принципа! — Я немного повысил голос. — Стрямкать газету, от которой у вас может случиться заворот кишок, ума много не надо. Тем более газету уже завтра перед отелем будет лопать с супом один канадский журналист. Давай, Михаил Георгиевич, поступим так: если мы сегодня Канаду «нагнём» с разницей в четыре шайбы, то вы нам выдадите дополнительную премию по 300 долларов США на каждого члена сборной СССР, включая тренеров, врача и массажиста Лаврыча. Только расписочку прямо сейчас напишите.
— Ладно, напишу, — улыбнулся глава делегации Рогульский. — Может, вы хоть не с сухим счётом пролетите, — засмеялся он, — а то мне за вас по шапке «получать» тоже не очень хочется.
На выходе из лучшего отеля Монреаля и даже всей канадской провинции Квебек, мне многие ребята тонко намекнули, что у меня «не все дома». А Володя Петров центральный нападающий ЦСКА сказал без намёков:
— Балда! Какие четыре шайбы, хоть бы за ничью премию выпросил. Эх!
— Мужики там это! — Подбежал к нам с большими глазами капитан команды Боря Михайлов. — В багажном отделении нашего автобуса человек какой-то матерится.
— Чё говорит? — Усмехнулся Боря Александров, который единственный мою идею с премией за тотальный разгром поддержал.
— Коммуняки идите и так далее, — пробормотал Михайлов.
— Только спокойствие! — Крикнул я, чтоб меня услышала вся сборная команда. — Смотрите, чтоб полиция не подошла.
Вообще вся эта истерия с эмигрантами, которые не первый день дежурили около гостиницы с плакатами ругательного содержания уже немного надоела и действовала на нервы. И эту проблему я решил закрыть прямо сейчас. Для чего, заглянув в багажное отделение автобуса, обратился к ненормальному мужику:
— Эй, приятель ты чего?
— Коммуняки вон из Канады! — Гаркнул мужик.
— Да я беспартийный, могу и паспорт показать! Пошли я тебе лучше пива куплю, — как можно более доверительно сказал я.
— Врёшь коммуняка, — уже не так уверенно ответил мужик из багажного отделения.
— Разве могут русские русских обманывать? — Весело пробубнил я и ловкой рукой ухватил чудака на букву «мэ» за ухо, которым он неосторожно повернулся.
— А-а-а! Полиция! — Завизжал незнакомец.
— Ещё раз крикнешь, ухо оторву, — рыкнул я. — Ты пойми, чудило, тебе сейчас лучше не дёргаться. Подумай о том, какой счёт тебе в больнице выкатят? Или всю оставшуюся жизнь желаешь ходить с пластиковым протезом?
На этих словах я борца с «кровавым режимом» медленно вытащил из багажного отделения и под гогот хоккеистов сборной СССР повёл к его же товарищам, которые держали транспаранты с обидными для нас надписями на противоположной от отеля «Элизабет» стороне улицы.
— Ты мужик главное не дёрнись, у нас Иван специалист по отрыванию ушей, — дал дельную подсказку чудаку Коля Свистухин. — Главное слушай, что он скажет и кивай. Он у нас психованный. Лично я всегда так делал.
— Окей, окей, — прошептал мужик, мигом покрывшись холодным и липким потом.
На другой стороне улицы, куда я перешёл строго по сигналу светофора, я поприветствовал стоячую мирную забастовку распространённым русским словом «хелло». Увидев своего бойкого сотоварища в нелепой позе, согнувшись крючком, демонстранты немного прифигели, и даже кое-кто на всякий случай спрятал свой транспарант за спину.
— Коммуняки вон из Канады! — Пискнул всё же самый смелый.
— Во-первых, мы не коммунисты, мы хоккеисты. — Громко ответил я. — А во-вторых, мы здесь играем не за членов ЦК и правительство, и не за чиновников, которые катаются за государственный счёт на дорогих машинах, отдыхают за границей и жрут со своими любовницами в три глотки дефицитные деликатесы. Мы здесь будем биться за простой народ. Шахтёров, металлургов и хлеборобов, у которых и так жизнь не сахар! Ясно это?!
— Не слушайте это провокатор! — Опять пискнул тот же смельчак, но получил пару затрещин от своих же товарищей.
— И если завтра я вас здесь снова увижу! — Продолжил я как на митинге за защиту природы. — То я пасти порву, моргалы выколю и носы пооткушу! Ес? — Спросил я чудака, которого держал уже опухшее ухо.
— Окой,
