Его колотит от боли Тэхена, передающейся по стайной связи.
***
Донмин расхаживает по погребу из стороны в сторону, маяча перед глазами лекаря. Джин и без того весь на нервах, того глядишь хвост другу откусит. Он может почувствовать, как трясёт лапы и поджилки. Сокджин хочет надеется, что все останутся живы, но не может. Это было бы слишком наивно.
Они не знают, сколько сидят здесь, в сыром и темном погребе. Будто бы вечность. И столько бы сидели дальше, переживая. Но Донмин, зарычавший от боли в лопатке, пугает Джина не на шутку.
Беременный омега ударяется боком о стенку, скуля. Его глаза вспыхивают, Донмина ломает до скрежета зубов. Он подрывается с места и сносит телом дверцу. Собирается бежать туда, к Хосоку.
Чувствует, что серьезно ранили.
Сокджин выскакивает следом и, снося собой стол, преграждает путь. Он рычит, загораживая собой путь, пытаясь изо всех сил вразумить друга. Но Донмин непреклонен, скалится в ответ, опасно клацая зубами прямо у пасти лекаря.
Джин тоже упрямец, ему этого качества не занимать. Он щетинится и наступает вперёд, пытаясь отогнать Донмина. Глупый, даже не думает об опасности. У Сокджина колотится сердце, ему так страшно.
Донмин слепо следует взбушевавшимся чувствам. Сейчас он оголенный провод, взбешённый и перепуганный до самого кончика хвоста. Омега бьет лапой по лицу Джина, не выпуская когтей, налетает телом, сшибая, и убегает прочь. Чувствует, как Хосока покидают силы. Донмин задыхается от страха, лапы сами несут его в чащу леса к кровавой поляне.
Сокджин почти сразу приходит в себя. Ему ничего не остаётся, как побежать следом. У Донмина в виде волка живота даже не видно. Лекарь несётся за ним, не теряя из виду. Это настоящее безумие. Бежать прямо в лапы смерти…
Они перепрыгивают снежные бугры и огибают старые широкие деревья. В ушах свистит ветер. Скоро поднимется вьюга, несущая за собой глубокую печаль и холод. Джин догоняет Донмина, и теперь они бегут рядом друг с другом. Чем ближе они к стае, тем холоднее становится, словно сейчас январские морозы, а не весна. В жилах стынет кровь, дышать становится невозможно.
Донмин чувствует, как боль в районе лопатки отступает, оставляя за собой лишь лёгкое покалывание. Но все равно не останавливается, больше не может. Ему необходимо быть там, он это чувствует.
Омеги резко останавливаются, взвывая от боли, что разрывает грудь. Они оба чувствуют душераздирающую муку и горечь. И, к сожалению, оба понимают, кому принадлежит эта рана. Перед глазами туман, земля уходит из-под ног.
Чонгук умирает.
Собирая себя по частям, Донмин с Джином решают добежать дальше. Хотя хочется прямо сейчас вот тут лечь и скулить, пока силы не покинут.
На поляне можно задохнуться от стойкого смрада смерти. Снег хлипкий, пропитанный красным.
Омеги прибегают к тому моменту, когда стоит траурная тишина. Повсюду лежат десятки погибших. Среди них есть волки и охотники.
И все перебитые лжеохотники с оторванными конечностями, лежащие в трофеях-шкурах.
Стая стоит кругом, в котором Тэхен накрывает своим телом Чонгука. Охотники рядом, точно также прощаются и замыкают круг.
Тэхен тихо поскуливает. Его шерсть словно бы посерела, сам он стал меньше и тоньше. Его глаза закрыты. Волк обессилено греет в своих объятиях охладевшее тело вожака. Прикрывает ему шею.
Тэхен ничего не чувствует, кроме опустошённости. Ему кажется, что теперь в его груди такая же дыра, зияющая болью. Он трется мордой о Чонгука, прося не покидать.
Не верит. Отказывается принимать его смерть.
Тэхен скулит так жалобно, так тонко, что все его чувства передаются стае. Те стоят, опустив головы, не решаясь поднять.
Вьюга поднялась стремительно. Тэхен, как в бреду, накрывает собой Чонгука крепче, чтобы не замёрз. Не понимая, что альфа уже не будет мёрзнуть. Тэхен хрипит, надрываясь от растерзанного сердца. Скребёт лапами, тормоша и умоляя открыть глаза. Он вспоминает горячие руки Чонгука, обнимающие его в их единственную ночь. Тэхен бы все отдал, лишь бы ещё раз оказаться в них.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Чонгук не должен был этого делать. Тэхена трясёт, он сжимается, пытаясь урвать остатки тепла. И гаснет вместе с альфой. Он не видит ничего вокруг, не слышит мир. Для него теперь всё одно, серое и сломанное.
Тэхен, утыкаясь мордой в шею альфы, непрекращающе умоляет вернуться к нему.
========== Часть 11. Нить судьбы ==========
Комментарий к Часть 11. Нить судьбы
Если берёте отрывки из «Тарпеи» в свои эдиты в тик токе или где-либо еще, то, пожалуйста, кидайте ссылку или хотя бы отмечайте мою работу.
Напоминаю, что я также есть в твиттере и инстаграме: sirra_alferatz
Атмосфера свадьбы, примерные наряды и элементы: https://vk.com/album-191531557_279868150
Сейчас
Омега поправляет свои тёмные волосы, пропуская тонкие пальцы через шоколадные пряди. Крутится у небольшого зеркала, которое выпросил у мужа, и поворачивается к нему полубоком, чтобы взглянуть на яркую метку. Касается ее, очерчивая следы от зубов, и расплывается в нежной улыбке. Нравится.
Из распахнутого окна задувает тёплый ветер, играя с узорчатым тюлем. Утреннее июльское солнце игриво заглядывает в дом, прогревая деревянный пол. Омега ступает босыми ногами, натыкаясь то на тёплые, то на холодные участки. Он скорее открывает все окна в доме, проветривая комнаты. Сквозняк треплет его (отобранную у мужа) ночную рубаху, пуская по голым бёдрам приятные мурашки.
Юноша натягивает на ноги обувь своего альфы, потому что те стоят ближе, берет со стола плетёную корзину, спускается в погреб и набирает в неё четыре яйца, три помидора, пару огурцов и прихватывает стеклянный кувшин с холодным морсом из свежих ягод. Вчера сам собирал.
Завтрак готовится быстро и легко. Омега не суетится. Срывает пару травинок зелёного лука, что растёт в горшке на подоконнике, и нарезает следом за овощами. Яйца приятно шипят на сковороде, свежий запах огурца забивается в нос. Не сдерживаясь, закидывает пару хрустящих колец в рот. Юноша смешивает овощи в салат, снимает с печки яичницу и понимает, что упарился. Из-за сумасшедшей жары да ещё и печки впридачу на кухне невозможно находиться.
Омега споласкивает руки под умывальником и, вытерев о вафельное полотенце, радостный убегает на второй этаж будить мужа. Настроение сегодня такое лёгкое, просто замечательное. Он вбегает в комнату, как можно скорее, шлёпая ступнями, и неуклюже заползает на постель со спящим на животе альфой. Настроение не просто замечательное, а настроение сегодня поерничать. Омега забирается на спину мужа и наклоняется вперёд, целуя в шею и голые плечи.
— Просыпайся, — мурлычет на ухо, принимаясь массировать спину и почесывать короткими ногтями. — Хватит спать.
Мужчина мычит, сонно разлепляя глаза от копошений. Чувствует знакомую тяжесть на себе и довольно улыбается. Вставать не спешит, с удовольствием наслаждаясь утренним массажем и поцелуями в лопатки.
— Ну же! — дуется Тэхен, прижимаясь щекой к плечу и ерзая на горячем теле. — Вставай, Чонгук! Пора.
— Чего так рано вскочил? Даже раньше меня, — хрипит Чонгук, всё-таки находя в себе силы открыть глаза. Рукой дотягивается до бедра Тэхена и сцапывает, притянув к себе ещё ближе.
— На это есть две причины, — зарываясь пальцами в волосы Чонгука, интригует Тэхен.
— Какие? — вожак от его нехитрых манипуляций тает, поддаваясь.
— Было очень-очень жарко, — жалуется Тэхен. — Ты просто печка, Чонгук! Я не могу спать без твоих объятий, но от них же просыпаюсь, — они спят под легкой простыней, отказавшись от одеяла, Тэхен так вообще плавится пломбиром от того, какая же горячая кожа у Чонгука.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Зато у тебя всегда ноги холодные.
— Тебе везёт летом, мне — зимой.
— Так что там со второй причиной? — напоминает Чонгук, млея от массажа головы. Сейчас обратно уснёт.
— Я хочу искупаться с тобой в речке, пока все спят, — шёпотом на самое ухо.
Они оба знают, что именно имеет в виду омега. Речка находится в самой чаще леса, прозрачная и освежающая, скрытая густыми ветвями деревьев. Тэхен зовёт туда Чонгука, чтобы искупаться голышом и провести время наедине друг с другом. Только они вдвоём и никого больше.
