— О, великий, — жрец поняв, что ходит по грани, поскольку халач уиники готов был взорваться от гнева, стал торопливо объяснять, — как вы помните, несколько недель назад к батабобу и его советникам пришли посланцы из Экаба с вопросами о налогах.
— Ещё бы мне не помнить, если из-за этого вы уговорили меня остаться в городе ещё на две недели, — недовольно проговорил правитель.
— Да, это было весьма странное событие повелитель, поэтому, когда от ещё двух общин ялба уиникоб, живущих за городом Чичен-Ицы прибыли посланники с теми же вопросами, батабобы насторожились ещё сильнее. Последние попросили дать им уже перечень взымаемых с них налогов, с объяснением их величины.
— Что???? — у Хуанк Силем приоткрылся рот, — ялба уиникоб спрашивают о величине налогов? Что произошло? Какой бог им нашептал это в ухо?
— Батабобы тоже сильно удивились о великий повелитель, — жрец поклонился, — и они обратились к нам в Майяпан. Прибыв в Чичен-Ицу, мы совместно провели расследование и выяснили, что халач уиники Витале, посещал все эти общины и разговаривал с жителями.
— Просто разговаривал?
— Да. Задавал вопросы, спрашивал, интересовался делами, — подтвердил жрец.
— Тогда я всё ещё не вижу взаимосвязи этих двух событий, жрец, — нахмурился Хуанк Силем.
— Вчера и позавчера, в город прибыли посланцы сразу от пяти общин, и все, задавали батабобам один и тот же вопрос. Какова точная величина налога с их хозяйств и из чего она складывается. Они хотят это знать, во-первых, чтобы не платить лишнего, а во-вторых, чтобы знать точные размеры налогов на следующий год, которые они могли бы сами посчитать исходя из численности их общины.
— Ялба уиникоб не умеют считать! — изумился халач уиники, — не должны! Их дело работать!
— Оказалось, что халач уиники Витале, объяснил им, что если они сами не могут считать, то могут нанять в городе человека, который за пару корзин маисовой муки сделает это за них.
Хуанк Силем застыл на месте, воспринимая эту информацию. Она с трудом укладывалась в его сознании, поскольку так никто никогда не делал.
— И вы хотите сказать, что во всех этих общинах, побывал Витале? — поинтересовался он у жрецов.
— В этих и не только, за эти три недели он обошёл почти все вокруг города, повелитель, — нахмурился жрец, — поэтому и говорим о том, что мы позабыли о том, что он является ещё и жрецом своего бога. Когда крестьяне спрашивали у него о нём, он охотно рассказывал, что у пришельцев бог всего один, следовательно жертвы можно приносить реже и только ему одному. Ритуалы много проще и бог значительно добрее, поскольку он даже дал себя убить, лишь бы спасти людей, которые в него верили.
У халач уиники расширились глаза. Вот это — было уже покушение на все устои, которые веками существовали в государстве майя. Один бог, которой отвечает за всё — это слишком хорошая приманка, для малограмотных и необразованных крестьян. Им ведь всё что нужно — это поесть, поспать, да покрыть женщину. Все эти войны, налоги и прочее, их не интересовали вовсе, если бы не направляющая рука жрецов и правителей, которые говорили, что им делать, когда и как. Теперь же, если это ленивое быдло увидит более лёгкий путь в своей жизни, они с лёгкостью могут сменить себе веру и богов.
— Это опасно, — наконец признал правоту жрецов, Хуанк Силем.
— К сожалению, это ещё не всё о великий правитель, — лицо жреца исказилось от ненависти, — пришелец оказался настолько коварен, а яд его слов настолько сладок, что им заразились, даже дети могущественных семей ах мехеноб.
Лицо халач уиники застыло.
— Говори всё до конца жрец, — процедил он.
— С помощью богатых подарков и льстивых речей, он проник в самые великие рода Чичен-Ицы и погрузил отпрысков этих домов в пьянство и разврат. Они перестали ходить на учёбу, перестали заниматься воинским делом, последние недели всё, что они делают, собираются вместе и на средства пришельца пьют, едят и дебоширят всю ночь, отсыпаясь затем днём. Проблема дошла до таких масштабов, что даже наши угрозы, привлечь на их головы гнев богов не возымела эффекта. Юноши и девушки на все наши увещевания, нагло заявляли, что в этом случае они просто сменят себе бога, поскольку тот, который у Витале, не против их невинных развлечений.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ну пьют они на его средства, как закончатся, так перестанут, — Хуанк Силему хоть и не понравилось, что опять в рассказе всплыл чужой бог, но подростки и раньше развлекались подобным образом.
— Да, вот только дети других семейств, не таких могущественных, смотря на их веселье, тоже стали организовывать такие же посиделки и тратят уже средства своих родителей.
— Кроме того, что они угрожают сменой веры, всё ещё не вижу большой беды, — не понял халач уиники, — они и раньше этим занимались.
— Да, но не каждый день! Не выбрасывали при этом на ветер кучу драгоценностей, какао-бобов, только чтобы покрасоваться перед друг другом новым нарядом или особо дорогим нефритовым ожерельем, повелитель! — гневно вскрикнул жрец, — дошло даже до того, что когда родители стали им отказывать выдавать средства для вечеринок, они стали воровать их!!!
Холод пробежал по спине правителя, когда он совместил обе проблемы. С одной стороны безудержные траты, с другой, отказ платить налоги, а ведь все семьи города, зависели от крестьянских общин. Все богатства, которые имели великие рода, происходили только от земли и людей, которые на ней работали. Если те откажутся сдавать налоги или вовсе работать, рухнет всё и в города придёт голод, не говоря уже об отказах выделять воинов, содержать дороги и прочее. Над империей нависнет угроза распада. Всё это в один момент ясно промелькнуло у него в голове.
— Всех посланцев от крестьянских общин найти и отправить на жертвенники, — приказал Хуанк Силем, наконец поняв, какую угрозу принёс в его страну, вежливый, спокойный и улыбчивый чужак, и это было по-настоящему страшно.
— Послать наёмников во все общины, что приходили с такими запросами и выбрать оттуда каждого десятого, отправив его на жертвенники Чичен-Ицы, без разбора кто это: взрослый, ребёнок или старик. Они должны видеть, что будет, когда они хоть заикнуться о подобном следующий раз, — прорычал он последние слова.
— А что будем делать с чужаком, о великий? — жрец впервые за разговор, позволил себе улыбнуться.
— То, что вы и предлагали вначале. Сначала мы подготовимся, чтобы освободить моих родных, и захватить его большое каноэ, а потом схватим и принесём сердце чужого жреца богу Кукулькану, — провозгласил Хуанк Силем, — я понял, почему вы так обеспокоены, так что получите все права действовать от моего имени, чтобы выжечь этот яд из сердец моего народа.
— Обещаем о великий, что приложим к этому все свои силы, — все жрецы низко ему поклонились.
Халач уиники, который и сам все эти три недели по большей части пьянствовал, смотрел игры в мяч и участвовал в жертвоприношениях, решил посмотреть своими глазами, что происходит в городе и когда он посетил всего три великих дома, увидев там такие же пирушки, что устраивал он сам, то лицо его побагровело от гнева и он приказал воинам высечь всех, кто в этом принимал участие.
* * *
10 июня 1201 года от Р.Х., г. Чичен-Ица, полуостров Юкатан
Второй тревожный звоночек прозвенел у меня в груди тогда, когда меня не позвали на очередную пьянку, куда я последние недели, ходил словно на работу. Послав раба с вопросом, я с удивлением узнал, что прямой приказ халач уиники запретил все вечеринки в городе, вне официальных праздников. Так что многие прислали мне отказы с извинениями, что такова воля правителя.
Когда же я узнал, что тот сам не перестал бухать свою медовуху, развлекаясь с женщинами и музыкантами, то конечно же уведомил об этом всех, кого знал, невинно поинтересовавшись, как боги смотрят на то, что запрет действует не на всех. Ответов я не получил, но подростки, снова вернувшиеся в учебное заведение, где они получали у жрецов знания, были крайне недовольны происходящем. Участились случаи неповиновения родителям, ссоры со жрецами, а мне предлагали себя за бутылку вина несколько вполне ранее приличных девушек, готовых уже на что угодно, лишь бы продолжить веселье. Им пришлось отказывать, но парочку бутылок я вручил самым буйным из них и на следующий день с удовольствием слушал, как разборки в великих домах разлетались по площади. После обеда я планировал новую поездку, к следующему городу и его крестьянским общинам, поскольку объехал уже все вокруг Чичен-Ицы.
