оставила на ее сердце болезненную рану, которая неприятно ныла всякий раз, когда кто-то пытался оправдать причастного к делам Волан-де-Морта человека.
— Сегодня день рождения Айзека, праздник уже полчаса как начался. Я ушла, чтобы найти тебя, но знаешь… — Джинни горько усмехнулась, смахивая со щеки горячую слезу, — будет лучше, если ты не придешь.
Она моментально развернулась на месте и быстро зашагала на выход, не давая Гермионе возможности возразить или хотя бы попытаться оправдаться.
— Джинни, постой, — растерянно окликнула она подругу, поднимаясь на ноги. Но та и не подумала остановиться.
— Мисс Грейнджер! — гневно шикнула мадам Пинс, тем самым напоминая студентке о том, что та находится в библиотеке.
Гермиона, пропустившая ее замечание мимо ушей, осела на стул и прикрыла лицо ладонями, сглатывая скопившуюся в горле горечь. Воспоминание о недавнем разговоре с Джинни, которая действительно попросила ее прийти в половину седьмого и помочь с подготовкой праздника, насмешливо ожило перед глазами, будто пытаясь усилить пульсирующее в груди чувство вины десятикратно.
Просидев так какое-то время, Гермиона сдала мадам Пинс ранее взятые книги и, сняв со спинки стула сумку, покинула библиотеку. После произошедшего она не могла заставить себя прочитать еще хотя бы предложение, касающееся темной магии: девушка и без того чувствовала себя проклятой.
* * *
Войдя в гостиную, Гермиона, словно пребывая в трансе и не видя ничего вокруг себя, проследовала к винтовой лестнице, намереваясь поскорее оказаться в комнате и дать волю эмоциям. Ей хотелось наложить на спальню «Оглохни» и наконец-то выпустить наружу горькие слезы, которые болезненно жгли глаза.
Она чувствовала себя хуже некуда. Голоса, ранее убеждавшие ее не помогать Драко Малфою, в это самое мгновение насмехались над ней, довольствуясь настигнувшим ослушавшуюся девушку возмездием. Желание помочь нуждающемуся стоило ей слишком многого. Кем отныне она была в глазах друзей? Мерзкой лгуньей, которая решила пойти против всех в попытке спасти того, кто, по мнению большинства, был этого недостоин? Очевидно, так оно и есть. И от осознания этого хотелось лезть на стену.
Вкупе с сожалением она испытывала несметную злость и обиду. Да, она и впрямь злилась на друзей, ведь те готовы были откреститься от нее лишь из-за того, что имели отличную от ее собственной позицию в отношении происходящего. В силу возраста они не были детьми, которые не могли мыслить здраво, поскольку выпускали на передний план школьную обиду на слизеринского задиру, но почему-то наотрез отказывались вести себя как взрослые люди. Разумеется, масло в огонь подливала недавняя война, в которой каждый из них потерял близкого человека. Вот только вместо того чтобы попытаться наладить мир и разогнать грозовые тучи над головой, они предпочитали тянуть за собой разруху и хаос. Гермионе казалось, что она была единственным человеком, который действительно готов был зарыть топор войны ради общего благополучия.
Она должна была злиться на Драко, ведь именно он был причиной, по которой в ее отношениях с друзьями возник разлад. Но она не могла, ведь он никогда не просил ее о помощи. Она сама приняла это решение, заранее зная, чем это может обернуться.
Гермиона изо всех сил старалась поступить правильно, но в конечном счете все равно оказалась в проигрышном положении. Единственное, что ей оставалось делать — надеяться, что друзья все же смогут понять ее, когда обида в их груди поутихнет. Она не хотела лишаться близких, но в то же время не собиралась изменять своим принципам и убирать ранее протянутую руку помощи, тем самым обрекая человека на падение в бездну: пустые обещания были ей чужды.
— Тебя искала Уизли, — сухо бросил Драко, сидя на ковре перед разожженным камином.
Держась за поручень лестницы, Гермиона на мгновение замерла, после чего перевела взгляд в его сторону. Надо же, она даже не заметила Малфоя, хотя он на сей раз не скрывался во мраке, как делал это обычно.
— Да, я знаю, — ее голос предательски дрогнул, оповещая слизеринца о подавленном состоянии его собеседницы. — Мы с ней уже встретились.
Драко обернулся на нее и изучающе сощурил глаза. В такие моменты он напоминал мракоборца Сэвиджа, взгляд которого вполне можно было сравнить с лучами рентгена. Правда, его интересовали вовсе не органы находящегося перед ним человека, а потаенные мысли и чувства.
— Что-то случилось? — участливо поинтересовался он, чем, несомненно, удивил Гермиону: это был первый раз, когда его действительно заботили ее дела.
Она отрицательно мотнула головой, но ее безмолвный ответ нисколько не убедил Драко. Казалось, он видел исходящую от Гермионы ложь, которая, словно плотный дым, клубилась возле ее тела.
— Я не дурак, Грейнджер, и прекрасно вижу, когда меня пытаются обмануть. Но ты можешь ничего не рассказывать, если того пожелаешь: каждый имеет право хранить секреты от окружающих.
Его проницательность восхищала, но в то же время раздражала. В такие моменты Гермиона чувствовала себя так, будто находится под прицелом. Она была книгой, содержание которой люди вроде Малфоя могли предугадать лишь взглянув на обложку. Это плохо. Ей определенно стоит поработать над той непроницаемой маской, способной послужить достойным щитом против психологического анализа от встретившегося оппонента.
— Мы с Джинни немного повздорили, потому что я забыла о ее просьбе, — честно призналась Гермиона, опустив некоторые подробности.
Драко жестом указал на кресло, и она, принимая его безмолвное приглашение, проследовала в центр комнаты.
— Не думал, что твой мозг способен упустить из виду хотя бы малейшую деталь. Это на тебя не похоже.
Гермиона ответила ему полуулыбкой, бессильно опускаясь в кресло.
— Ты не единственный, кто так думает: ребята тоже считают, что я изменилась.
— Дай угадаю, твоим дружкам-гриффиндорцам претит одна только мысль о том, что ты не видишь во мне врага народа? — предположил он, вновь оказываясь правым в своих словах.
Гермиона лишь утвердительно кивнула, не решаясь ответить вслух.
— Все еще считаешь, что помощь мне стоит того, чтобы собственные друзья отрекались от тебя, Грейнджер? — с усмешкой спросил Драко, не сводя с нее пристального взгляда.
Гермиона была более чем уверена, что этой наигранной беспечностью он пытался пустить пыль ей в глаза, дабы она потеряла бдительность и выдала ему всю подноготную, скрывающуюся за каркасом деланного благородства.
— Да, считаю, — не моргнув глазом произнесла она, довольствуясь тем, как напускная улыбка стерлась с его лица: Драко в очередной раз пришлось принять тот факт, что Гермиона на самом деле дала ему второй шанс. — Уверена, что со временем они поймут, почему я это делаю.
В гостиной воцарилось молчание, но на сей раз девушка не чувствовала себя неуютно, ведь последнее слово осталось за ней.
— Это печально,
