убыточным с момента открытия – в частности, из-за неудобного расположения на окраине города. Надеясь привлечь больше посетителей, Сатро начал вкладывать деньги в железнодорожную линию, которая вела к бассейну. Но даже после того, как он был избран мэром в 1894 году, его любимые купальни не начали приносить прибыль[82]. Через несколько лет предприниматель умер, и его семья попыталась избавиться от собственности, но в итоге управляла ею еще примерно полвека.
Сначала семья Сатро попыталась модернизировать его прихоть, чтобы привлечь больше посетителей. В какой-то момент нижний бассейн осушили и засыпали песком, чтобы создать своеобразный тропический пляж под крышей. Если вы когда-нибудь проводили время на холодных берегах пляжа Оушен-Бич, то идея создать пляж под крышей, несмотря на наличие естественного пляжа сразу же по другую сторону стекла, не покажется вам такой уж безумной. Тем не менее это все равно оказалась не лучшая идея. Позднее старый крытый бассейн превратили в каток. Пробовали и другие варианты, но ни один из них так и не сработал.
В 1966 году, когда это место готовили к перестройке, разразился пожар, который превратил все сооружения в развалины. В 1980 году земля была продана Службе национальных парков США. Сегодня это часть Национальной зоны отдыха «Золотые ворота». Хотя место никогда не было успешным, пока работало, в последние годы оно приобрело популярность как руины, на которые не нужно покупать билет. Как и любая среда застройки, руины продолжают меняться. С годами обломки разрушаются и падают в море. Расползаются растения: природа начинает осваивать участок и постепенно превращать его в заболоченное место. Сюда регулярно заглядывают птицы, а в большом затопленном бассейне как-то видели выдр. Так что сейчас бывший развлекательный комплекс выполняет множество функций, несмотря на разрушение – или благодаря ему: в частности, внушает трепет любопытным посетителям, особенно тем, кто изначально мог счесть его античными развалинами.
Подземные руины
Следы по окружности
Летом 2018 года Северная Европа томилась от необычайной жары, которая плавила дороги, поджаривала болота и опаляла растения на Британских островах. В это время исследователь и энтузиаст руин Пол Купер написал в статье для New York Times об одном удивительном следствии такой засухи. Он объяснял, что на полях Англии, Уэльса и Ирландии можно заметить, как возрождаются «забытые линии домов и поселений, курганов и изгородей, улиц древних городов от времен Римской империи до палеолита и Средних веков – повсюду прошлое возвращается, и мы видим это в ландшафте». На поверхности стали проявляться следы исчезнувшей архитектуры, и посреди природных пейзажей можно было различить призрачные чертежи. Различия в качестве, плотности и проницаемости почвы влияли на растения на поверхности, и в результате изображения построек, находящихся под землей, стали заметны на фоне относительно здоровой окружающей зелени.
Журналист Энтони Мерфи делал снимки с помощью дрона и обратил внимание на ряд темных отметин, расположенных по кругу на одном ирландском поле. Позднее археологи установили, что тысячелетия назад здесь стояли столбы, расположенные по такому же кругу. Место осталось бы незамеченным, если бы не засуха в стране, которая славилась своей зеленью. Дерево давным-давно рухнуло и сгнило, но углубления от столбов влияют на растительность до сих пор. В этих местах почва глубже, поэтому растущие здесь растения выглядят более здоровыми и зелеными, чем их соседи, а в условиях сильной засухи эта разница становится еще более заметной.
Благодаря жаре старые сады и конструкции были обнаружены и в других местах – например, близ Чатсуорт-хауса в английском графстве Дербишир. В данном случае форму старого сада XVII века тоже выдала разница в растительности, только здесь все было наоборот: старые дорожки под поверхностью сделали растительность над ними более редкой и нездоровой, ведь в этих местах было меньше воды и почвы. В соседнем Ноттингемшире менее здоровые растения очертили следы изысканного особняка XVIII века под названием Кламбер-хаус, уничтоженного несколькими пожарами; очертания комнат и коридоров проявились на поверхности в виде гигантского чертежа в масштабе один к одному: блеклые линии проступили на фоне пышной зелени.
Следы урожая или засухи – лишь некоторые природные сигналы, которые археологи используют для восстановления истории. Найти остатки сооружения может помочь и мороз: разная скорость промерзания и таяния делает заметными различные виды почвы и глубину вод. Тени, которые отбрасывают более высокие участки местности, могут помочь людям обнаружить земляные сооружения с очень маленьким уклоном или заросшие фундаменты старых фортов и крепостей.
Некоторые из подобных явлений лучше всего наблюдать с помощью аэросъемки – с самолета или дрона, но также могут помочь и снимки в инфракрасном диапазоне. Стоит отметить, что такой подход появился до современных самолетов и прочих высокотехнологичных инструментов. Еще в 1789 году натуралист Гилберт Уайт наблюдал, как местные жители использовали разницу во влажности поверхности, чтобы определить местоположение зарытого мореного дуба (используемого в качестве топлива), и задавался вопросом: «Можно ли использовать такие методы не только в быту – для обнаружения старых заброшенных канав и колодцев у домов, – но и рядом с римскими лагерями – чтобы найти мостовые, бани, могилы и другие скрытые реликты античности?» Да, Гилберт, можно.
За прошедшие столетия такие следы помогли раскопать археологические памятники в Шотландии и Англии, а также обнаружить древний римский город Алтинум, располагавшийся в Северной Италии рядом с Венецией. Эти следы не всегда легко расшифровать, и они редко рассказывают историю сами по себе: в большинстве случаев они просто сигнализируют, что под землей может находиться кое-что интересное. Эти призрачные отпечатки, оставленные в археосфере, показывают, как человеческая история оказывается запечатленной на поверхности планеты. Независимо от того, будут ли старые постройки сохранены, восстановлены или заброшены, даже их остатки могут производить неизгладимое впечатление.
Антистроительные нормы
Спланированная разборка
Каждые двадцать лет храм Исэ сносится и возводится заново – это часть традиции, которой уже больше тысячи лет[83]. Этот процесс связан с синтоистскими представлениями о жизни и возрождении, но также он считается формой исторического сохранения, когда все детали раз за разом заботливо сохраняются и переносятся на новое здание. Этот цикл регулярного сноса и восстановления применим не только к духовной архитектуре: в Японии давно существует традиция перестраивать и более светские здания.
Япония не понаслышке знакома с разрушительными стихийными бедствиями, а потому хорошо понимает, что срок жизни зданий ограничен. Новые здания считаются более безопасными, потому что конструкции, которые подвергаются многократному воздействию землетрясений или наводнений, могут со временем разрушаться. Строительные нормы и правила также со временем меняются, что тоже заставляет людей больше доверять новым постройкам. Отчасти из-за этих факторов старые сооружения вызывают всеобщую настороженность, которая подкрепляется официальными предупреждениями. В
