Он осмотрелся. Час утренних назначений и процедур миновал, и в палате не было никого, кроме пациента на соседней койке. Но там шумел аппарат искусственной вентиляции легких, мерно пищал монитор, и пока бедняги можно было не стесняться. Руслан мысленно пожелал ему скорейшего выздоровления.
– Только не говори, что теперь я, как честный человек, должен на тебе жениться. Я не честный человек, ты прекрасно это знаешь.
Инга покачала головой.
– Не думай ни о чем таком, – продолжал Руслан, отдышавшись, – просто мы с тобой ехали в маршрутке, и я встал не так удачно, как ты, вот и все. Чистая случайность, что я послужил тебе живым щитом.
– Пара сантиметров туда-сюда, – сказала Инга мрачно, – и послужил бы мертвым щитом. Не придуривайся, Руслан, я прекрасно помню, как все было.
– Ну, может, я набросился на тебя, чтобы изнасиловать, а оно, видишь, вон как повернулось… Ты не о том думаешь, Ингуша. У тебя счастье на подходе, – он скосил глаза на ее живот, – а ты тут со мной рассиживаешь. Кстати, вы помирились с Виктором Викторовичем?
– А, это да!
– Он не возбухал, что мы вместе ехали в маршрутке?
– Не возбухал. Сначала от шока вообще об этом не подумал, – Инга ухмыльнулась. – переоценивал ценности свои. А потом что-то пытался пискнуть, но я его быстро приструнила. Никто ему не запрещал меня на машине встретить, а раз не догадался, то я езжу доступными мне видами транспорта. Если на то пошло, мы попали в аварию в маршрутке, а не на заднем сиденье лимузина голые и по уши в шампанском.
– Было бы неплохо.
– Не говори! Слушай, я сейчас думаю, ведь это действительно не ты послал Витьке нашу переписку! Наверное, корова твоя недоеная подсуетилась, больше некому.
– Не хочу пока об этом думать. Ничего ведь не исправить уже, кто бы ни послал.
– К сожалению, это так. Я, правда, Стрельникову так и не призналась, что мы с тобой были любовниками. Я не бог весть что представляю собой, как женщина, и не умею большинства женских штучек, но одно правило я все же выучила: никогда нельзя признаваться мужу в измене, даже если она и не измена вовсе, а была за сто лет до него.
Руслан снова посмотрел на живот Инги:
– Толкается?
Тяжело встав со стула, она подошла ближе, и он положил ладонь ей на живот. Сначала было тихо, а потом он почувствовал бодрый и немного хулиганский тычок. Ого, подумал Руслан, и тут под его рукой заворочались, завозились, видно устраиваясь поудобнее.
– Я люблю тебя, Руслан, – сказала Инга просто. – но я была здесь, когда тебя экстубировали. Ты звал Олю. А я бы на пороге смерти позвала Витьку. Поэтому вот так…
Приехав к себе в клинику, Макс обнаружил там жену, которая явилась, чтобы пообщаться со своей кинематографической теткой. Если бы Алина спросила мужа, то узнала бы, что, обращаясь к психотерапевту, тем более с деликатной проблемой, люди не хотят свидетелей своей, как они считают, слабости и что теперь шансы получить роль стали значительно ниже, чем если бы жена сидела дома.
Но она не спрашивала, и он решил ничего ей не говорить.
Любившая все пафосное, Алина в свое время решила, что ее клиника должна располагаться в центре города, а Макс не хотел слишком обременять тестя затратами, поэтому был найден компромисс в виде квартиры на первом этаже в жилом доме постройки девятнадцатого века. Кажется, до Октябрьской революции там жил врач или юрист, словом, кто-то, принимавший людей, и все было устроено так разумно, что не пришлось делать перепланировку. Парадный вход вел в просторный холл, куда выходили двери большого кабинета, приспособленного Максом для приема пациентов, и длинный коридор, куда открывались еще четыре комнаты. в двух больших располагались приемные психотерапевтов, а маленькие гордо именовались «Бухгалтерия» и «Администрация». Кухня, пожалуй, скромная для такой квартиры, осталась кухней, чтобы сотрудникам было где попить кофе и пообедать. Небольшая заминка возникла с ванной – демонтировать ее или приспособить под склад, но Макс решил оставить, как есть. Мало ли какие обстоятельства случаются в жизни…
Отделкой помещения занималась жена. Сначала она с энтузиазмом взялась за работу, листала какие-то каталоги, ездила по магазинам с прорабом, оказавшимся интеллигентнейшим и терпеливейшим человеком, проверяла каждую мелочь, но потом ей надоело, и завершали ремонт Макс с тихим прорабом. Большим дизайнерским талантом ни тот ни другой не обладали, и клиника приобрела приятный, но безликий вид, характерный для офисов преуспевающих компаний. Следы деятельности Алины остались только в его приемной, с которой, по несчастью, начали работы. Что ж, комната была отделана с безупречным вкусом, сдержанные однотонные обои песочного цвета прекрасно сочетались с приглушенным бордо шелковых штор, а обивка на диване и кушетке была, как водится, на тон темнее, чем шторы. Алина даже раздобыла где-то на аукционе массивный письменный стол с вырезанными на нем львиными мордами среди виноградных листьев, и, садясь за такую красоту, Макс всегда чувствовал себя самозванцем. В этом идеальном интерьере он терялся и при первой возможности сбегал в «Администрацию», комнату с невыразительными обоями и стеллажами из ИКЕА.
Сейчас там сидела жена, с глубокомысленным видом изучая отчеты. «Что бы ты еще понимала», – с неожиданной злобой подумал Макс и прислонился к широкому подоконнику.
– Солнышко, отдай мне зарплатную карточку, пожалуйста, – попросил он небрежно. – мне сейчас понадобятся деньги.
– Зачем это?
– Я же говорил тебе про Руслана и тетю Аню.
Презрительно фыркнув, Алина картинным жестом, явно почерпнутым из фильма про крутую бизнес-леди, захлопнула тяжелую папку. Впрочем, артисткой она была никудышной, и жест получился так себе.
– А почему бы не подумать о нашей семье? Чисто так, для разнообразия? Прежде чем решать проблемы дальних родственников, с которыми они и без тебя прекрасно разберутся!
Макс оторопел. Он смотрел на безупречно красивую женщину с гладкими персиковыми щечками, одетую в новенький деловой костюм цвета маренго, на узкие запястья и кисть с тонкими пальцами, сжимающую новенькую деловую ручку, смотрел и не понимал, что эта женщина хочет ему сказать и кто она такая. Мысль, что это – его собственная жена, с которой он несколько дней назад занимался любовью, вдруг показалась тяжелым бредом.
– Как они разберутся, если оба лежат в реанимации? Сама подумай.
– Экстренная помощь у нас бесплатная, и врачи обязаны спасать им жизнь без всяких денег, – наставительным тоном изрекла Алина.
– Да, но можно делать это по-разному. Может быть лечение бесплатно-бесплатное, когда ты дай бог если через полгода встанешь на ноги, а может быть платно-бесплатное, и там уже все гораздо быстрее. Слава богу, Руслан и Анна Спиридоновна уважаемые врачи, и им сделали все, как надо. Ректор похлопотала о материалах, доктора сработали отлично, но как тебе объяснить… Врачи делают все возможное и даже больше из лучших чувств, но средний медперсонал не вхож в этот круг, поэтому не обязан стараться выше своих должностных инструкций. Их услуги надо обязательно оплатить, иначе дурной тон.
