– Чем не угодили? Рожи мне ваши не понравились!
Киллер собирался ретироваться, но Юрий остудил его пыл – заломил руку за спину. Киллер рухнул на колени и завыл неестественно высоким от боли голосом:
– Пусти, падла! Все равно я тебе кишки выпущу!
– Сначала скажешь, кто тебе меня заказал!
Корнилов продолжал выкручивать ночному гостю руку. Тот уткнулся носом в пол.
– Мамон? Я тебя в последний раз спрашиваю: Мамон?
– Отставить, Корнилов! – сквозь кольцо гастов прорвался Саркисыч.
Он оттолкнул Юрия, помог подняться и отправил его восвояси пинком под зад.
– Мне все это начинает надоедать! – возмутился Багдасар. – Сиплый, что здесь происходит?!
Корнилов протянул ему заточку.
– Так-так. Резать друг дружку начинаем? – протянул староста. – Все разойтись. Концерт окончен. Утром я разберусь кто прав, кто виноват. Мамон?
– А что я? За каждого придурка в этом бараке должен отвечать? У Сиплого разве своих мозгов нет?
Корнилов посмотрел на Двупалого. Тот улыбался во весь рот, даже не пытаясь играть в несправедливо обиженного.
Барак постепенно успокаивался. Некоторые время гасты еще обсуждали происшествие шепотом. Потом все стихло. Корнилов, само собой, уснуть уже не мог. Он слушал, как внизу ворочается Степан и думал над тем, как избавиться от назойливого внимания Мамона.
Никаких продуктивных идей в голову так и не пришло. Утро ознаменовалось зычным выкриком Саркисяна «Подъем!». Гасты спрыгивали со своих нар и спешили в умывальник. Степан последовал их примеру, а Корнилов торопиться не стал. Просто спустился вниз и уселся на кровать Стука. Куда спешить? Ему ведь в отличие от остальных, не надо идти на работу, а следует готовиться к поединку. У гладиаторов ведь были свои привилегии…
В тот момент Юрий и не подозревал, какую пользу принесет ему спонтанное решение не идти в умывальник разом с остальными гастами.
Гул голосов и шум льющейся воды прорезал чей-то крик. Хлопнула дверь умывальника. Корнилов увидел пулей вылетевшего из нее голого до пояса гаста. Он помчался по коридору и едва не сбил с ног Саркисыча, который тоже спешил на шум. Тот скрылся в умывальнике. Происходило что-то необычные. Не вписывающееся в привычный распорядок утра. Юрий решил посмотреть, что происходит в умывальнике. Первое, что увидел, когда вошел туда были спины гастов, столпившихся в дальнем углу помещения. Все они смотрели на что-то, лежавшее на цементом полу. Один лишь Мамон не разделяла общего интереса. Он стоял в стороне, и как ни в чем ни бывало мыл руки.
Корнилов раздвинул плечом круг гастов, прошел в первый ряд зрителей.
Центром внимания был Сиплый. Он лежал на полу, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. Из тонкой его, жилистой шеи под углом в срок пять градусов торчала знакомая Юрию ложка, проткнувшая сонную артерию. Кровь из раны образовала на полу большую багровую лужу.
– Та-а-ак. Всем строиться! – процедил сквозь зубы Багдасар, направляясь к выходу. – Мамон, Корнилов! Вас это тоже касается. В первую, мать его так, очередь!
Юрий пошел к двери. Тут на плечо ему легла клешня Мамона. Корнилов резко обернулся. Двупалый улыбался во весь рот.
– Тебя это, Деникин в первую очередь касается!
– Отвали! – буркнул Юрий. – Или…
– Тебе все равно капец!
Когда гасты построились, Саркисыч обвел всех хмурым взглядом.
– Это убийство, голуби. Мо-чи-ло-во. Никто не желает сознаться? Ага. Никто. Тогда Корнилов, Бамбуло и Мамон – шаг вперед! Молодцы. Кто из вас воткнул заточку Сиплому в шею?
– Корнилова в умывальнике не было, – выдавил Степан. – Он вошел, когда все уже случилось… Последним.
– Это так? – поинтересовался Багдасар. – Бамбуло не гонит?
– Не было!
– Не гонит!
– Я сам видел. Парень на нарах сидел!
– Правильно!
– Можешь вернуться в строй, – Саркисян ткнул в Юрия пальцем. – Пока можешь. Но помни: никто с тебя обвинения не снимает. Ты можешь быть заказчиком. Что касается исполнителя… Господин Бамбуло, вам слово.
– Я никого не убивал!
– Он не убивал! – скривился в усмешке Двупалый. – А кто ж по-твоему это сделал? Я, что ли кореша своего мочканул?
– В общем, все ясно, – покачал головой Багдасар. – Вы оба отправитесь в изолятор, где, может быть, договоритесь. Так. Ты и ты. Сиплого из умывальника вынести. Пол вымыть. Остальным… Разойдись!
Корнилов бросился к Саркисычу.
– Багдасар! Ты не имеешь права! Ведь знаешь же: Степан не при делах! Он же его…
– Имею право. И знаю только одно: в моем бараке труп и убийца должен быть наказан. Не сверкай глазами, Корнилов. Сегодня вечером ты, быть можешь, еще позавидуешь участи Бамбуло.
– Кто у нас чьей участи тут завидует?
Юрий обернулся на знакомый голос. В начале коридора стоял Егор. Судя по всему, он улыбался, но поскольку нижняя часть лица была закрыта респиратором, веселость охранника оставалась только предположением.
– Что у вас здесь творится, староста?
– Убийство! – Багдасар вытянулся в струнку. – Есть двое подозреваемых!
– Ну, это не по моей части, – Егор подошел к Корнилову. – А я – за тобой. Староста, выдайте парню респиратор. Что подсказывало, Юрий, что мы с тобой еще встретимся. Значит, решил делать карьеру таким путем?
– Решил.
– Не скажу, что он самый безопасный, но то, что самый быстрый – это уж точно! Пойдем, герой.
На поверхности Егор повел Юрия по бетонной дорожке, идущей вдоль стены бункера. Когда они свернули за угол и оказались на открытом пространстве Корнилов увидел небольшую площадку, в центре которой стоял крест. Поначалу Юрий решил, что это – очередное строительное приспособление. Думал так до тех пор, пока не поднял глаза. На кресте висел человек. Распятый по всем правилам, он свесил наголо бритую голову на грудь и не подавал признаков жизни. У подножия креста, с видом римского легионера расхаживал часовой. Егор заметил, что Корнилов замедлил шаг.
– Не тормози. Зрелище, конечно не для слабонервных, но… Без этого не обойтись. Парень, который болтается наверху и ждет прилета гарпий, принадлежал к высшей касте военных. У него было все, но генералу Самуйлику захотелось большего. Он предал Империю, спутался с нашими врагами из Одинцово. Фараону, да живет он вечно, пришлось жестоко наказать отступника. Муки его будут недолгими. Вообще-то, гарпий мы отстреливаем, но этой ночью им будет позволено немного порезвиться. К утру все будет кончено.
Когда крест остался позади, Корнилов вздохнул с облегчением. Вот тебе, Кэп, и генерал Самуйлик. Контрразведка фараона работает, как часы. Она переиграла опытных одинцовских вояк.
– А чем, Егор, вам не угодили одинцовские?
– Эта единственная группировка, не пожелавшая стать частью Империи и признать власть Рамзеса Первого, да живет он вечно. Впрочем, теперь об одинцовских можно говорить в прошлом времени. Они получили примерное наказание за свою гордыню. Базу поразило что-то вроде всеобщего сумасшествия. Заразного, причем.
Ах, Егорка. Если бы ты видел то, что видел я, то не говорил бы об этом так спокойно. Всеобщее сумасшествие. Слишком мягкое определение для Сфумато. Вы, ребята, видно, не в курсе, что всеобщее сумасшествие бродит в какой-то сотне метров от вашего Третьего Периметра.
– А не боитесь, что та же участь постигнет и вас?
– Глупости. Мы всегда начеку. Парочка часовых поговаривала о каких-то блуждающих огоньках, но после отдыха в карцере они полностью излечились от своего сумасшествия и сейчас, вместе с другими гастами, успешно трудятся на возведении Третьего Периметра. Но хватит болтать о всяких глупостях. Мы почти пришли.
За новым поворотом Корнилов увидел огромный бетонный параллелепипед здания без окон и дверей. Через всю его стену, по диагонали тянулась сделанная затейливым шрифтом и подсвеченная мигающими лампочками надпись.
– Жукоффка плаза, – прочитал Корнилов. – Это еще что за хрень?
– Не хрень, совсем не хрень, а наш торговый дом, – с гордостью отвечал Егор. – Не забывай, что наша элита – контингент специфический. Ей без шоппинга – полный зарез. Вот и таскаются по бутикам. Кто защитный костюмчик, расшитый стразами прикупит, кому берцы на трехслойной платформе приглянутся. Мода есть мода, пусть и постядерная.
– Так они ж по подземным ходам в свои бутики приходят и надписи этой не видят.
– Правильно, но ты-то увидел.
– Увидел.
– А значит, испытал и зависть, и почтение.
– Ух, испытал. Просто до костей пробрало.
За следующим поворотом Юрий увидел, что отбило у него всякую охоту подтрунивать над нравами рублевских.
Пирамида. До нее было всего каких-нибудь сто метров. Центральное сооружение Жуковки, конечно, уступало в размерах настоящим пирамидам, но все равно являло собой величественное зрелище. Поверхность Пирамиды была выложена тщательно отполированными каменными, песочного цвета плитами, а вершину ее венчал тетраэдр, отлитый из желтого металла.
