— Сегодня вам лучше записывать, могу вас уверить, — зловеще сказал Джексон, расположив картины в ряд на доске. Первая из них изображала худого плешивого человека с совиными очками. Он смотрел на класс, щурясь, с легким напряжением, как будто ожидал, что кто-нибудь может вскочить и крикнуть ему «Бу!». На следующей картине не было ничего, кроме банального деревянного фона. На последней же был изображен довольно ужасный клоун с белым лицом и страшно большой красной улыбкой, нарисованной поверх его рта. Он смотрел на класс, глупо ухмыляясь, и тряс тросточкой с набалдашником. Джеймс с содроганием отметил, что набалдашник представлял собой уменьшенную версию головы клоуна с еще более безумной ухмылкой.
Мердок закончил раздавать работы и скользнул на свое место. Джеймс взглянул на своё сочинение. На первой странице была надпись аккуратным, косым почерком Джексона: «Равнодушно, но фактически убедительно. Необходимо работать надо грамматикой».
— И, как обычно, вопросы относительно ваших оценок должны быть представлены мне в письменной форме. Дальнейшее обсуждение при необходимости будет проходить в мое рабочее время, надеюсь, никому не нужно напоминать, где располагается мой рабочий кабинет. А теперь начнем, — Джексон медленно повернулся к ряду картин, обводя их рукой. — Насколько большинство из вас помнит, во время первого классного занятия у нас произошла небольшая дискуссия, основным участником которой был мистер Уолкер, — он повел своими густыми бровями в направлении Зейна, — относительно природы магического искусства. Я объяснил тогда, что стремление художника запечатлеть что бы то ни было на холсте происходит как магический психо-кинетический процесс, таким образом, создается подобие движения и положения в пространстве. Результатом является рисунок, который движется и меняет выражение лица по прихоти художника. Сегодня мы рассмотрим различные виды искусства, которые по-разному представляют жизнь.
В классе раздался скрип перьев, когда ученики принялись записывать основную часть монолога Джексона. Как обычно, Джексон вышагивал туда-сюда перед классом по мере повествования.
— Существует два вида магической живописи. Первый из них есть улучшенная версия того, что я продемонстрировал в классе, то есть, чистое творение фантазии, воображения художника. Отличается от магловской живописи лишь тем, что в волшебном варианте изображения могут двигаться и проявлять эмоции, основываясь на замысле и ни в коем случае не выходя за рамки воображения художника. Наш друг, мистер Бигглс — тому пример, — Джексон указал рукой на рисунок с клоуном. — Мистер Бигглс, к счастью, никогда не существовал вне воображения художника, изобразившего его.
Клоун отреагировал на проявленное к нему внимание движением — пальцы одной руки в белой перчатки шевелились вверх-вниз, другая рука покачивала тросточку. Маленькая клоунская головка на рукоятке трости высунула язык и свела глаза к переносице. Джексон сердито глянул на рисунок, а затем вздохнул и снова начал ходить взад-вперед.
— Второй вид магической живописи намного более точен. Он зависит также от весьма совершенной работы с заклинаниями и смешанными со специальными зельями красками, все это — чтобы воспроизвести реально существующую личность или создание. Техномантическое название этого вида живописи — Имаго Аэтаспекулум. Может кто-нибудь сказать, что это означает?
Петра подняла свою руку, и Джексон кивком указал на нее.
— Я полагаю, это означает что-то вроде живого зеркального изображения, сэр?
Джексон немного подумал над ее ответом.
— Наполовину верно, мисс Морганстерн. Пять очков Гриффиндору за попытку. Наиболее точное определение этого термина звучит как «волшебная картина, заключившая в себе живой отпечаток личности, на ней изображенной, но ограниченная Аэтас, то есть временными рамками, временным отрезком жизни изображенного». Результат такой живописи есть портрет, который, несмотря на отсутсвие какой-либо жизненной субстанции изображенного, отражает каждую эмоциональную и интеллектуальную характеристику этого человека. Увы, тем не менее, портрет не может учиться или эволюционировать после смерти изображенного, но отображает в точности личность человека, сформированную его или ее жизнью. У нас тут есть мистер Корнелиус Ярроу в качестве примера.
Джексон указал на худого, весьма нервного человека на портрете. Ярроу слегка вздрогнул от этого жеста. Мистер Бигглс отчаянно запрыгал в своей раме, желая привлечь внимание.
— Мистер Ярроу, когда вы умерли? — Джексон прошел мимо портрета, снова начиная ходить по классу.
Голос, доносившийся с портрета, оказался таким же тонким, как человек, изображенный на нем, с высоким, гнусавым оттенком.
— Двадцатого сентября 1949 года. Мне было 67 лет и 3 месяца, если округлить, конечно.
— И чем — как будто нужно об этом спрашивать — вы занимались?
— На протяжении 32 лет я был завхозом в школе Хогвартс, — хмыкнув, ответил портрет.
Обернувшись, Джексон взглянул на картину:
— И чем вы занимаетесь сейчас?
Портрет нервно моргнул:
— Простите?
— Теперь у вас масса свободного времени, не так ли? Я имею в виду, что с 1949-го года прошло уже немало времени. Чем вы занимались, мистер Ярроу? Появились ли у вас какие-нибудь новые увлечения?
Ярроу пожевал губы, казалось, немало обеспокоенный и озадаченный этим вопросом.
— Я… увлечения? У меня нет никаких увлечений. Я… мне всегда нравились цифры. Поэтому обычно я размышлял о моей работе. Вот чем я занимался в промежутках между появлением в книгах. Я размышлял о бюджете, счетах и прорабатывал их в моей голове.
Джексон не сводил глаз с портрета.
— То есть вы по-прежнему думаете о цифрах? Вы проводите время, разрабатывая бюджет для школы, словно она по-прежнему осталась такой, какой была в тысяча девятьсот сорок девятом?
Глаза Ярроу забегали по аудитории. Он, казалось, почувствовал, что попался в ловушку.
— Э-э… Ну да. В общем так. Именно этим я и занимаюсь. Тем, чем занимался всегда. У меня нет причин прекращать это. Я ведь все-таки казначей. То есть, был им, конечно. Был казначеем.
— Благодарю вас, мистер Ярроу. Вы отлично проиллюстрировали ранее высказанную мной точку зрения, — сказал Джексон и начал новый круг по комнате.
— Всегда рад помочь, — ответил Ярроу довольно сухо.
Джексон снова обратился к классу:
— Как некоторые из вас заметили, портрет мистера Ярроу обычно находится в коридоре, ведущем к кабинету Директрисы, среди прочих портретов сотрудников школы и преподавателей. Однако нам удалось разыскать еще один портрет мистера Ярроу, который висел в доме его семьи. Как вы уже, наверно, догадались, второй портрет сейчас находится здесь в центре доски. Мистер Ярроу, разрешите вас еще побеспокоить? Не могли бы вы… — и Джексон указал рукой на пустую рамку в центре.
Ярроу приподнял брови:
— Хмм? Ах, да, конечно.
Он пошевелился, встал, стряхнув несуществующие пылинки со своей опрятной мантии, и острожно вышел за пределы портрета. Несколько секунд обе рамки были пусты, затем Ярроу появился в той, что была расположена посередине. На этом портрете он был одет по-другому, а когда сел, то повернулся в профиль.
— Еще раз благодарю вас, мистер Ярроу, — сказал Джексон, прислонившись к столу и скрестив руки на груди. — За редким исключением, портреты становятся активными только после смерти изображенного на них. Это одна из вещей, которые Техномантия до сих пор не может объяснить, но, вероятнее всего, все дело в Законе Сохранения Личности. Другими словами, один мистер Корнелиус Ярроу существует в любой момент, выражаясь космическим языком, в необходимом количестве, — эта реплика вызвала несколько смешков, Ярроу негодующе нахмурился, а Джексон продолжил: — Другим фактором, вступающим в действие после смерти изображенного, является связь между портретами. Если существует более одного портрета, на котором субъект изображен более-менее в одинаковый промежуток своего существования, то в результате образуется своего рода один общий портрет, появляющийся между различными рамками. Например, мистер Ярроу может навестить нас в Хогвартсе, а затем преспокойно вернуться к себе домой, если пожелает.
Джеймс старательно записывал лекцию Джексона, зная, что преподаватель любит включать в свои тесты мельчайшие детали. Но затем он отвлекся, задумавшись о портрете Северуса Снейпа. Тут Джеймс осмелился поднять руку.
Джексон заметил его и слегка приподнял брови:
— У вас есть вопросы, мистер Поттер?
— Да, сэр. Возможно ли такое, чтобы портрет покидал пределы своих рамок? Например, перемещаясь на иное изображение?
Джексон некоторое время рассматривал Джеймса, его брови оставались приподнятыми.
