Едва понимая, что он делает, Винс все пытался поймать переход из сна в явь и постоянно чувствовал, что балансирует на невидимой границе, то погружаясь по самую шею, то выныривая где-то по щиколотку. Только он никак не мог выбраться совсем из этого странного состояния, словно оно стало его особой формой существования.
Паренек не помнил, сколько лежал в постели. Время вокруг него замерло. Затаилось. Перестало существовать. Да и он перестал следить за ним. Наверное, просто слишком устал, и теперь ему действительно это самое значимое течение стало абсолютно безразлично.
– Винсент, – кто-то тихонько зовет его откуда-то издалека, – Винсент…
Голос эхом уносится в небытие, окружающее паренька, то и дело повторяясь и усиливаясь. Вначале Винсу думается, что природа далекого голоса незрима и рождена в недрах его собственного воображения, но, ненадолго вновь вынырнув из глубин болезненного покоя, он видит перед собой огромного чернокожего мужчину. Кажется, именно он зовет его по имени, слегка толкая в плечо.
Юный некромант старается лучше сфокусировать на нем зрение и попытаться хоть как-то ответить на зов гиганта. Он в исступлении облизывает пересохшие губы.
– Большой Том?
Слабый голос паренька немного подрагивает. Он все еще с трудом понимает происходящее вокруг него.
– Малыш, ну наконец-то, – с облегчением говорит огромный лекарь, глядя на своего бледного и ослабевшего пациента, – ты все-таки пришел в себя. Ох, как же это хорошо. Не спи! Просыпайся. Давай, ты же можешь! Только не спи – слушай. Слушай меня внимательно, Винсент. Тебе надо уходить отсюда. Понимаешь, срочно! Ты обязан покинуть это место, малец! Не теряя ни минуты.
Голос человека отдается эхом в голове Винса. Он плохо понимает то, что тот пытается донести до него. Слова канут в зыбком мареве иллюзий, точно порожденные его болезненной фантазией из отрывочных впечатлений и воспоминаний, хранящихся у него в закромах памяти.
– Хотя бы к себе домой или куда угодно, – продолжает чернокожий лекарь, – подойдет любое место – только не оставайся здесь. Понимаешь, Катарина выдала очередное распоряжение. Из-за этого Сталист теперь гребет под одну гребенку всех путников, которые хоть немного держатся на ногах и не имеют внешних повреждений. Ты попадаешь под новое распоряжение, а троллю ничего не докажешь. Этот демон исполнителен, как две сотни жаждущих наживы алеги. Он скоро будет здесь, так что тебе, действительно, больше здесь нечего делать. Я сложил сумку с лекарствами. Пик у тебя миновал, так что я за тебя спокоен, а все необходимое для последующих двух часов ты, судя по карте, уже принял. Как придешь домой, главное – выспись. Это будет лучше всего. И в следующий раз ты как-нибудь уж проследи за расходом своей магической силы, а то опять будешь маяться головой. Да смотри, чтоб в очередной раз, когда будешь до конца истощать свои резервы, потом еще хуже не было. Ох уж эти мальчишки… Что б с тобой случилось, если бы никого из нас поблизости не было? Так? А теперь будь молодцом – проглоти вот это. – Винс, стараясь держать глаза раскрытыми, чтобы вновь не окунуться с головой в спасительную темноту лихорадочной дремоты, смотрел, как огромная ладонь чернокожего гиганта приближается к нему. – Давай-давай. Глотай. Ну же, Винсент. Вот, а теперь водичкой запей.
Паренек захлебнулся, широко раскрыл рот и почувствовал, как влага, смешанная с его собственной слюной, течет по подбородку и вначале капает на одеяло, а потом на его одежду. От этого ему стало противно. Он закашлялся, пытаясь проглотить странную пилюлю, сунутую ему Большим Томом. Когда парень все-таки смог осуществить природный позыв и прикрыть глаза, пытаясь укрыться в объятьях небытия, он внезапно осознал, что дорога туда отныне ему закрыта.
– Не думай ничего такого. Я только хочу тебя взбодрить, чтоб у тебя сил прибавилось добраться домой. Знаю, что потом ты меня точно не отблагодаришь, но… Чувствую, по-другому отсюда тебе не выбраться. Да и от того, что тут творится, мне не по душе.
Винс медленно приходил в себя, слушая странную болтовню Большого Тома. То, что говорил этот лекарь, никак не могло здраво уложиться в его голове. Мысли путались еще сильнее, чем прежде. Единственное, что он точно понял – произошло нечто из ряда вон выходящее, раз его пытаются силком вытолкать из лазарета, даже не заботясь о его будущем здоровье и самочувствии. И главное кто – Большой Том. Тот самый человек, который вечно старался удостовериться в полном ли порядке его подопечные, прежде чем отпускать их на все четыре стороны.
– Но ведь я…
– Быстрее, малыш, – вместо этого отвечает ему лекарь, – вот тебе сумка. Как выздоровеешь – занесешь. Смотри, она принадлежит моей младшенькой, и я очень расстроюсь, если потом этой сумки у нее не окажется. Я в нее все положил, что тебе в ближайшие дни понадобится. Вот видишь. В этом отделении. Вот так закрывается и смотри, какая длинная ручка. Закинешь себе через плечо и спокойно донесешь до дома, а там уже все отлично будет. Имей в виду – здесь повсюду союзники – это тебе только на руку. Скажешь, что кого-то приходил навещать, или соврешь, что подзащитный или же что-то в этом духе. Не мне тебя учить. Союзники никогда нас в лицо не знали, так что все должно у тебя получиться. Правда, наших тебе придется обходить стороной, но я не думаю, что это будет слишком уж сложно. Видящих же лучше окольными путями. И смотри еще – времени до прекращения действия лекарства у тебя не так уж и много. Главное, успей уложиться. Все-таки три часа – достаточно, даже при такой ситуации, но все же постарайся попасть к себе до того, как энергетик прекратит воздействие на твой организм.
Едва разлепляя веки, Винс, словно в тумане, видит, как Большой Том протягивает ему яркую девчачью сумочку с разноцветными котятами, весело и беззаботно улыбающихся пареньку. Тот, борясь со слабостью, принимает ее из рук гиганта, едва заметно кивая, какое-то время сосредоточенно рассматривает пеструю ношу, обрамленную клеенчатым узором, и самих сапфироглазых котят. Глядя на их безбрежное спокойствие, он понемногу осознает, что его прежнюю сонливость уводит в сторону, и, уже окончательно распрощавшись с прежней негой, тихонько спрашивает Большого Тома:
– Но…
– Все будет хорошо. Быстрее. Просто давай быстрее. Считай, что я просто не хочу, чтоб мой пациент корячился, разбирая завалы, когда у него было полное внутреннее опустошение. Это в сотни раз хуже любых энергетиков. Нельзя – понял, а то сляжешь потом, и только белые тапочки да простынку на память оставят. Да, вон твоя одежда, так что одевайся – я подожду снаружи. Только быстро, меня могут позвать в любую минуту. Так что поспеши, Винсент.
Говоря это, лекарь помог Винсу приподняться с кровати и понемногу встать. Сам паренек не до конца понимал, что заставило его покинуть мягкую и удобную постель, но раз Большой Том сказал, что так необходимо поступить, значит, это действительно нужно.
Вот уже темнокожий путник вышел из его полутемной палаты, оставив своего пациента, все еще немного растерянного, стоять босиком на холодном полу. Винсент только сейчас заметил, что одет в ужасный больничный халат, а в руках, как самое драгоценное сокровище, он держал пеструю детскую сумку. К тому же, ногам было нестерпимо зябко, отчего в голове понемногу начало проясняться, или же это все-таки было как-то связано с действием лекарства? Винс толком понять, увы, не мог. Он несмелыми шагами подошел к небольшой полочке, на которой аккуратной стопкой лежали его вещи, и быстро начал переодеваться. Раненная во время ритуала рука все еще неприятно саднила, хотя и была хорошенько перевязана. Добавить к этому легкую слабость и небольшое расстройство координации, то ему бы однозначно еще лежать и лежать, но раз он обещал, то лучше ему все же поторопиться.
Одевшись и повесив на плечо сумку с котятами, юный некромант осторожно подошел к краю шторки, постаравшись отдернуть ее так, чтобы снаружи этого не было заметно. Кое-чему он все же научился за то время, которое проживал в Пути.
Так и есть. Недалеко от его палаты маячил Большой Том. С ним говорил какой-то человек. Присмотревшись, паренек узнал сменщика из дневных. На первый взгляд гильдийцы общались довольно любезно, но выглядело это как-то картинно. Винс нахмурился. Значит, лекарь был все-таки прав, а это значит – ему действительно необходимо каким-то образом отсюда исчезнуть, пока его отсутствие не заметили. Нет, он, конечно, был патриотом, но его патриотизм был здравым и жизнелюбивым, как, впрочем, и у большинства истинных путников.
Паренек осторожно огляделся. Лазарет, насколько он помнил, в Гильдии Ветра – место не самое шумное, но и не самое пустынное. Поэтому изрядное оживление никак не вписывалось в здешнюю привычную атмосферу. Значит, Большой Том не врал – их удостоили чести сами союзники. Да уж, не самая хорошая новость, конечно, но сойдет и так.
