Он увидел, как широко открытые глаза его жены моргнули, потом ещё раз, и ещё, с каждым разом увлажняя их всё больше и больше, собираясь в количестве, которое уже грозило прорвать плотину нижних век и разлиться по щекам. Всё портил взгляд тещи, которая не была такой сентиментальной и всем своим видом показывала, что ждёт продолжения его слов.
– Да я что… дочка ее признала. Вы бы видели, – стал апеллировать непосредственно к ней мужчина. – Ребёнка же не обманешь.
– Кто же тогда был в машине? – не сдавалась бывшая спортсменка. – Чей же труп тогда похоронили?
– А мне какое до этого дело? – как можно равнодушнее произнёс капитан, чувствуя, что ему наконец-то удаётся снова взять ситуацию под контроль.
– Там, в машине Настя сидит одна, поехали домой, – произнесла Мария, беря за руку Грачёва и показывая всем своим видом, что её выбор сделан.
«А может, так даже лучше, – совершенно спокойно отреагировала Зинаида Фёдоровна на решение дочери. – И неважно, кто там похоронен. А даже если и его жена! Жизнь продолжается! Главное, чтобы дочке было хорошо!»
В общежитие семья добралась уже затемно. Несмотря на позднее время, Настя никак не могла наговориться, каждый раз придумывая новые темы для бесед с мамой, отчего даже умудрилась посадить голосовые связки и начала смешно сипеть. Ситуацию чуть поправил горячий чай, но не надолго, и поэтому отцу пришлось сделать ей лёгкий выговор, принуждая к полному молчанию. Часы показывали полночь, поэтому хитрой девчонке наказание уже было нипочём. Она просто передала эстафету маме Свете, достав с полки большую книжку детских сказок. Улёгшись в кровать, она наконец-то умолкла и теперь слушала мелодичный голос своей мамы, читающей ей о дружбе девочки и мальчика, которого похитила Снежная королева и на поиски которого отправилась эта отважная девочка Герда, в конце концов спасшая его из ледяного плена равнодушия с помощью своего маленького, но очень горячего сердца. Эта была любимая сказка девочки, и она хотела ещё много чего обсудить с мамой после её прочтения.
Настя хотела спросить её о том, о чём стеснялась спросить отца, когда он первый раз прочитал эту сказочную историю. К примеру, она была уверена, что девочка любила этого мальчика как брата, но в то же время не совсем так. Ей почему-то всё время казалось, что Герда – это будущая невеста Кая, так по крайней мере она убеждала Севку, симпатичного мальчика из своего класса, с которым делала совместный доклад по творчеству Ханса Кристиана Андерсена. Севка, у которого была старшая сестра, с этим категорически не соглашался, и Насте хотелось доказать этому мальчишке свою правоту. Но сегодня она не рассчитала свои силы и, убаюканная голосом мамы, крепко уснула. Так крепко, что её даже не разбудил телефон.
– Алло! – Женщина быстро приняла вызов, отойдя от кровати дочери в другой конец комнаты, и уставилась лицом в тёмное окно, в котором можно было разглядеть лишь тусклое освещение улиц да яркие вспышки фар припозднившихся автомашин.
Егор заметил, как мгновенно напряглось и посерело лицо его Светланы. Было видно, что ей выговаривали что-то неприятное, и она терпеливо слушала, словно боялась навлечь на себя ещё большую беду.
– Да, я сделаю это завтра же, обещаю. – Её отражение в оконном стекле выглядело вытянутым, что делало его ещё более испуганным.
– Неприятности на работе? – осторожно попытался затронуть щекотливую тему полицейский.
– Ерунда, – отмахнулась Светлана, попытавшись принять непринуждённый вид.
– А ты где работаешь? – стал нащупывать «дорожку» Грачёв, понимая, что этому разговору всё равно быть, и чем раньше, тем лучше.
– Да ничего особенного, в одной благотворительной организации, – ответила жена, всем своим видом давая понять, что этот разговор её раздражает.
– Мне кажется, что у тебя неприятности с руководством, – продолжал напирать оперативник.
– У меня нет руководства, – с раздражением в голосе произнесла молодая женщина. – И хватит меня допрашивать, господин следователь!
«Сейчас уйдёт. Ещё пару вопросов, и я снова её упущу. Хватит! Отложу своё дознание до завтра. Вон она какая сладкая! Глазки сердитые… Губки надула… Хочу эти губки поцеловать».
— Извини, Светлячок, за мою надоедливость, привычка за много лет выработалась приставать с расспросами, можно сказать, профессиональная деформация. – Грачёв достал из холодильника бутылку коньяка и задернул штору, отгородившись от детского уголка. – Давай за мир между нами… по пятьдесят капель.
Он с надеждой занёс бутылку над широким бокалом.
«Если кивнёт, значит, сегодня ночью будет моей», – загадал мужчина. Женщина словно прочитала его мысли и долго смотрела ему в глаза, не торопясь принимать решение. Наконец она дала своё согласие, и они выпили. В животе зажгло, а кровь ускорила свой бег, стимулируя мужчину к активным действиям.
«Как к ней обращаться? Как называть? Светой или Марией? Нет, всё же она моя жена! Значит, Света!»
— Светлячок, я так по тебе соскучился за эти два года, так истосковался. – Он придвинулся к жене и попытался её обнять.
– Светлячок? То есть ты всё же настаиваешь на имени этого смешного насекомого? – иронично улыбнулась жена. – Мария тебе не нравится?
– Ну ты же Светлана, – пожал плечами Грачёв, не понимая, как ответить лучше.
– Дай мне ещё раз её паспорт, – попросила жена.
– Кого её? – не сразу догадался Егор.
– Ну, той женщины – твоей жены, – пристально посмотрела на него женщина холодным, оценивающим взглядом.
– Ты имела в виду твой паспорт, – достал из ящика стенки удостоверяющий личность документ. – На.
Мария открыла паспорт и долго всматривалась в фотографию шестнадцатилетней девушки, словно вспоминая себя в этом возрасте.
– Не помню себя в этом возрасте – хоть убей. – Глаза наполнились грустью и досадой. – Я тогда была уже выпускницей детского дома, но у меня нет ни одной фотографии той поры. Может, у меня и правда амнезия?
Егору стало жалко свою заблудившуюся вторую половинку. Он осторожно предпринял вторую попытку её обнять. Она не отстранилась, позволив прижать её к себе. Поцеловать. Он начал осторожно, чтобы не спугнуть её своим натиском, сдерживая себя и контролируя охватившую его страсть. Но её запах затуманил мужской мозг, и, потеряв контроль, словно от принятого наркотика, он полностью отдался своим чувствам. Рывок, и диван раскинулся, приглашая пару на своё ложе. Голова закружилась, как раньше в парке аттракционов. «Т-т-т» – раздался на паркете странный звук.
«Что это было? А, это пуговицы с её блузки. Надо бы собрать, а то затеряются… К чёрту! Только не сейчас. Сначала надо посмотреть родинку на шее. Вот так, откидываем волосы, целую шею. Ага, а вот и она – первая примета».
Он словно одержимый стал снимать с неё одежду, ища и находя на женском теле всё новые и новые подтверждения своей жены. Всплеск тестостерона лишил его окончательной возможности понимать происходящее. Он только повторял и повторял её имя. Словно голодный зверь, он никак не мог «наесться» женской плотью, как будто запасаясь этим волшебным состоянием впрок.
Его организм насытился лишь под утро, когда за окном появились первые полоски света. Жена, почувствовав его полное опустошение, благодарно поцеловала его в живот и, повернувшись к нему спиной, свернулась калачиком. Всё как раньше. И поцелуй, и калачик! Егор впервые за долгое время почувствовал себя совершенно счастливым человеком. Несмотря на полное опустошение, хотелось не спать, а петь. Было страшно закрывать глаза. Погрузиться в сон, а проснувшись, узнать, что всё это только сон. Грачёв ущипнул себя за руку, до боли, и чуть не вскрикнул.
«Нет, это не сон. Я знал, я верил, что найду её! Спасибо, Господи, за это счастье! Как хорошо, что я сразу отказался признавать в том переломанном женском теле свою Светочку. А ведь было даже засомневался…»
* * *
В тот поздний вечер Светлана выбежала из комнаты, наспех накинув пальто и шапку. Дочь спала или делала вид, поскольку их крики могли поднять и мёртвого. Егор даже не пытался её остановить. Всё равно не удалось бы. Ведь он никогда ей такого не говорил. Наболело…
Он стоял у окна и смотрел, как их автомобиль срывается с места и, выходя из небольшого заноса, выезжает из двора на проезжую часть улицы. Ночью его разбудил телефон. Голос начальника мягко попросил приехать в отделение.
«Зачем? Странно… И говорит, словно взаймы хочет попросить. Воркует! Это в четыре часа ночи!
Жены дома нет, значит, она ещё “не вернулась из своего каприза”. Наверное, поехала на работу в поликлинику и там отмокает. Медсёстры налили грамм пятьдесят спирта, и она заночевала где-нибудь на кушетке в ординаторской».
Приехав в отделение, он сразу обратил внимание на какую-то гнетущую атмосферу, словно случилось что-то из ряда вон выходящее. В последний раз такие лица сослуживцев он видел, когда у сбербанка расстреляли наряд милиции, выехавший туда на сработавшую сигнализацию.
