Приехав в отделение, он сразу обратил внимание на какую-то гнетущую атмосферу, словно случилось что-то из ряда вон выходящее. В последний раз такие лица сослуживцев он видел, когда у сбербанка расстреляли наряд милиции, выехавший туда на сработавшую сигнализацию.
– Машина, – первое, что сказал ему дежурный по отделению. – Ты знаешь, где твоя машина?
– Знаю, а что? – Ему не хотелось посвящать всех в свои семейные дрязги.
– ДТП, – с похоронным выражением лица проронил дежурный.
– Вот сука! – непроизвольно ругнулся Грачёв. – Докаталась!
В дежурку стали приходить сотрудники. На лицах читалось сопереживание. Появился и начальник отделения майор Козлов.
– Тебе уже сказали? – облегчённо выдохнул начальник.
– О ДТП? Да, – кивнул капитан, чувствуя нарастающую тревогу. – Ну и где моя жёнушка? Она виновная, наверное, в аварии? Где она сама? В больнице?
– Нет, она там осталась, в машине. – Начальник произнёс фразу затухающим голосом, так, что «в машине» больше удалось угадать по губам, чем услышать.
Егора вдруг пронзила догадка, что его хотят подготовить к одной напрашивающейся фразе. Той, которую никто и никогда не готов выслушать и которая всегда является неожиданностью, трагедией. Именно этим объясняется такое непривычное настроение в отделении, больше напоминающее атмосферу похоронной конторы.
«Только не смерть. Она не могла так поступить. У нас же дочь! – запаниковал мужской мозг. – Они сейчас все на меня смотрят и ждут, как я себя поведу. Заплачу, заору или, может быть, сяду и закрою лицо руками… А может, она жива? Он же сказал – осталась в машине».
— Жива? – как-то буднично, словно его интересовал выезд на очередное преступление, поинтересовался Грачёв.
– Лобовое столкновение с КамАЗом… – Слова начальника лишили Грачёва последней надежды.
– Хочу видеть, – всё так же без эмоций отреагировал оперативник.
Вскоре они были на месте аварии. Его автомобиль был похож на раздавленную консервную банку. Из его внутренностей раздавался тихий собачий скулёж.
– Там собака живая, – доложил сотрудник спасательного отряда МЧС. – Скоро освободим ваше животное.
– Какое животное? – обрадовался Егор. – Это какая-то ошибка, у нас никогда не было собаки. Может, это не Света?
Лицо начальника выражало сочувствие своему сотруднику. Грачёв приблизился к машине, крыша которой была вдавлена настолько глубоко в салон, что боковые окна больше напоминали смотровые щели танка. Из автомобиля со стороны заднего сиденья был слышен жалобный собачий скулёж, но саму собаку закрывал искорёженный металл. Эмчеэсовцы наконец срезали стоки автомобиля и стали осторожно снимать крышу. Внутри салона находилось залитое кровью тело человека, половую принадлежность которого визуальным осмотром определить было невозможно. Тело больше напоминало большую тряпичную куклу, обильно облитую липким клюквенным вареньем. Содранная до костей черепа кожа лица вместе с мимическими мышцами сползла к подбородку, словно старый чулок, оставив после себя кровавое месиво и вмятину в том месте, где когда-то были глаза и нос.
– Руки женские, – раздался над ухом голос начальника, который словно читал мысли капитана. Левая рука, неестественно заломанная в локте, отчего напоминала лапку кузнечика, и правда была с женским маникюром. Между тем сотрудники «Спаса» срезали две боковые двери и гидравлическим домкратом стали растягивать железо в том месте, откуда раздавался жалобный скулёж.
– Почему вытаскиваете собаку? Надо же сначала тело человека вытащить, – «наехал» майор Козлов на эмчеэсовцев. – Там нашего сотрудника жена.
– Так чего теперь спешить, там же труп, он может и подождать, – высказался старший экипажа «Спаса», – а тут живое как-никак.
– Ух ты, какой лохматый, – раздался голос другого сотрудника МЧС. – Кавказец, что ли?
Они наконец раздвинули железо и стали вытягивать за передние лапы большого лохматого кобеля, который непонятно как мог уместиться на таком маленьком жизненном пространстве. Задняя лапа, застрявшая между металлом, не давала до конца освободиться зверю, причиняя дополнительную боль, и он показывал всем своим видом, что сейчас укусит вытаскивающих его спасателей, лязгая клыками около их рук.
– Ослабь, надо ногу освободить, прижало снизу, – скомандовал пожилой опытный работник, дополнительно раздвинув своим инструментом место «западни». – Смотри, какой терпеливый пёс попался. Другой уже давно бы цапнул.
Как только собаку поставили на землю, она, прихрамывая на заднюю ногу, пустилась наутёк. Люди свистели ей вслед, радуясь, что хоть одной живой душе в этой катастрофе удалось каким-то чудом выжить. Следом стали доставать тело погибшей женщины. Порванное пальто, пропитанные кровью кофта и юбка, слипшиеся на голове волосы, неопределённого цвета скальп которых, словно старый парик, сполз в сторону набок. Тело положили на землю, и все отошли поодаль, словно предлагая Грачёву подойти и попрощаться с погибшей супругой.
– Это не моя жена, – покачал головой капитан. – У нас не было собаки.
– Ну при чём здесь пёс, – положил ему руку на плечо начальник, – машина твоя – это факт, вон задний номер читается полностью, жена, сам говоришь, уехала в ночь. Может, эту собаку ей знакомые какие дали или она сама её подобрала. Ты иди посмотри на тело, может, какие особые приметы тебя убедят.
Капитан подчинился начальнику, приблизился к изуродованному телу женщины. Ещё раз всмотрелся повнимательней. На всём теле трупа без повреждений осталась лишь одна рука. С обручальным кольцом на пальце. Белая чистая рука, без единой капли крови, словно от фарфоровой статуэтки.
«По этой руку разве можно опознать? Кольцо обычное, каких тысячи. Маникюр? Та же история. Одежда? Она была в пальто и шапке. А что под пальто? Не помню ни хрена. Пальто вроде похоже, но таких моделей я встречал на каждом шагу, а вот шапка… Где, кстати, её шапка? Я хорошо помню, как она запрыгивала в машину… с “енотом” на голове».
– Шапка?! – Он показал начальнику на обезображенную голову трупа. – У неё была шапка из енота!
Все подошли к машине и заглянули внутрь металлической гармошки.
– Нет! – впервые улыбнулся Грачёв. – А я точно помню, что она была в шапке, которую я ей подарил после рождения дочери.
– Могла вылететь на дорогу, – недовольно пробурчал начальник, который начинал нервничать от такого непредсказуемого поведения подчинённого, который не хотел признавать очевидное для всех.
– Да нет ничего, уже всё осмотрели, – подал голос стоящий рядом Степаныч. – Думали, может, сумочка с документами выпала. Ничего нет. Ни документов, ни шапки, лишь куски кузова и стекла расшвыряло по дороге.
Участковый нервно теребил и без того красный нос. Разговор прервала подъехавшая спецмашина по перевозке трупов. Два санитара уложили тело в чёрный полиэтиленовый мешок, скрыв наконец его неприятный вид от присутствующих.
– Если ты не признаешь в погибшей женщине свою жену, то нам нужно будет проводить ряд опознаний. – Как только отъехала «труповозка», начальник был вынужден затронуть эту неприятную тему. – У погибшей не было никаких документов, поэтому придётся устанавливать её личность. Может быть, даже провести исследование ДНК.
– Это не моя жена, – твёрдо заявил Грачёв. – Делайте, что считаете нужным. А я проведу собственное расследование и разберусь, как это незнакомая женщина с собакой оказалась в моей машине. Кто она? Может, это её подруга по работе, у которой она осталась ночевать.
– Ну-ну, – не стал спорить майор, принимая во внимание переживаемый работником стресс. – Хорошо, только сейчас ты поезжай домой к дочери, я тебя на сегодня освобождаю от службы.
Прошёл день, другой, Светлана так и не появилась. Егору ничего не удалось выяснить, чтобы хоть как-то пролить свет на эти загадочные обстоятельства смертельной аварии. На работе жены никто о ней ничего не знал. Ни начальство, ни подруги. Дочка всё чаше спрашивала про маму, и Егору пришлось говорить, что она уехала в командировку в Африку, где нужно спасать маленьких заболевших негритят. Каждый вечер перед сном Настя просила перечитывать «Айболита», а перед тем как уснуть, вспоминала маму, переживая, что её могут схватить сомалийские пираты, о которых постоянно говорили по телевизору.
В милиции всё никак не могли установить личность погибшей. Коллеги исчезнувшей Светланы изуродованное тело женщины не опознали. Заявлений о пропавших в тот день других женщинах, примерного возраста с погибшей в машине Грачёва, не поступало. Майору Козлову постоянно звонили из судебного морга, требуя определиться с захоронением. Козлов, предварительно поговорив со старым судебным врачом-экспертом Самуилом Натановичем Коганом, вызвал к себе Грачёва и предложил ему, чтобы его дочка сдала тест на исследование ДНК.
