я половину не понимаю... Пожалуй, даже больше половины. Да что там. Девять десятых, – весело ответил он. – Но этой одной десятой мне пока хватает выше крыши...
– Ну, а ты спрашивал, кто это должен появиться через неделю? О чем они с Машей говорили?
– Не знаю, говорит. Узнаю, говорит, только когда он появится. Обычные их отмазки. Ну, я не особо настаиваю, знаешь ли.
– Угу. А Рыжий где?
– В лесу, я думаю. Пар выпускает. Кстати, денька через два выберем время, сходим тоже на охоту, ты как? Не очень хочется быть дармоедом.
– А зачем денька через два? – подумав, сказал я. – Пошли сегодня!
Увешанные трофеями, усталые и довольные, мы возвращались вечером с охоты и в двух шагах от мастерской повстречали Рыжего. Тот стоял посреди тропы, задрав голову, и изучал что-то в ветвях дерева прямо над собой. Густые ветви заслоняли от нас предмет его пристального внимания.
– Полевые наблюдения орнитолога-любителя? – осведомился Морган.
– Птицы меня интересуют только с гастрономической точки зрения, – отозвался Рыжий, не оборачиваясь. - Хотя на предмет обеда тоже пора бы подумать…
Кто-то на толстой ветке дерева, низко нависшей над дорожкой, раздвинул листву. Я обомлел. Оказывается, там сидел и болтал ногами малыш. Тот самый малыш в куртке с покемонами.
– Привет, – сказал я от неожиданности.
– Пдивед, – подумав, ответил малыш, и мы уставились друг на друга. Как он здесь оказался?..
– Человеческий детеныш рассказывает мне о странном месте, – сказал Рыжий нараспев. – Про множество людей, и стен, и машин, и еще про какую-то метлу. Правда, человеческий детеныш не может мне объяснить, как в метле могут помещаться вагоны…
Малыш усмехнулся хладнокровно и даже с превосходством.
– Всё ты знаешь, – отозвался он. – И пло метло, и про машины. Ты сам оттуда, я-то вижу. Из Лабивинта. Ты думаешь, я фйиландца от лабивинтца не отличу?
Он болтал ногами и внимательно изучал нас. В нем больше не было ни следа той заторможенной мечтательности, которая отличала здесь сновидцев.
– Не дури человеку голову, чудовище, – сказал Морган Рыжему.
Малыш сказал ему:
– А я тебя знаю. Я тебя во сне видел, и ты мне колокольчик подаил. Семечко лунного деева.
– Это был не сон, – сказал я.
– Да, я потом и так понял, – энергично кивнул Малыш. – Ланьше я часто не мог отличить. А тепей совсем научился! Это из-за твоего колокольчика, - серьезно пояснил он, взглянув на Моргана. – Колокольчик-то потом остался! И я вспомнил, что это был не сон!
Он гордо глядел на нас свысока. У него был щербатый рот, каштановая шевелюра и веселые карие глаза. На ветке он сидел так уверенно, как будто всю жизнь только и делал, что лазил по деревьям; и неудивительно, ведь маленькие проводники очень быстро учатся здесь всему, что необходимо для нормальной жизни. Мной медленно, но верно овладевал восторг.
– Ты научился отличать сон от реальности, – сказал я ему. – Значит, ты стал настоящим проводником!
– Мне дозоуные тоже так говойят, – с удовольствием сказал Малыш, энергично кивая и изо всех сил болтая ногами. – Навено, я смогу маму с папой тоже сюда повести! Недавно почти получилось с мамой, она почти увидела вход! Мы катались на колесе обозления, – пояснил он.
Сполз с ветки, повис на руках и спрыгнул на дорожку.
– А вы тут живете?
– Да как он может быть проводником? – разглядывая Малыша, проговорил Рыжий. – Тебе сколько лет?
– Семь! – с удовольствием объявил Малыш и с интересом принялся изучать нашу реакцию.
– Полупроводник, – объяснил нам Рыжий.
– А колокольчик? – спросил Морган. – Колокольчик-то сохранил?
Малыш запечалился и ответил:
– Нет. Я его бедёг, так бедёг! Но папа его сломав. Нечаянно! – торопливо воскликнул он. – Он на него упав, когда пвиехав от дяди Коли. Он всегда от него пуиезжает и падает. А потом спит. Мама гововит, он болеет.
– Чем? – хихикнув, осведомился Рыжий.
– Не знаю, – Малыш пожал плечами. – Гововит: «пвидудок, удод больной». Что такое «удод»?
– Птица такая, – хихикая, ответил Рыжий. – Пестренькая.
– Ну и что смешного, – сказал Морган. – Рыжий, вот объясни мне, может, я чего не понимаю: вот что тут смешного?
– История Дон-Кихота и спасенного мальчика никогда не кончается хорошо, – сказал я.
– Это в Лабиринте, – взглянув на меня, сказал Морган. – Хочешь, найдем тебе еще один такой колокольчик? – спросил он Малыша.
Растерянный Малыш вспыхнул от радости и завопил, что хочет. Морган сказал: «пойдем» и спросил, как его зовут. Малыш ответил, что Лёва и что он не любит, когда его зовут Лёвой-рёвой (у него получалось «лёва-лёва»), что он вовсе не любит реветь, только иногда не получается удержаться. Морган сказал, что не будет его так называть, и спросил, похож ли Малыш на льва. Малыш сказал, что видел льва и что он на него не похож, и спросил, что за история была у Дон-Кихота. Морган принялся рассказывать адаптированную версию
