В эту священную минуту своего исправления он в полной мере почувствовал все свои проступки, всю свою несправедливость, все свое беспечное отношение к народу, счастье которого зависело от одного него. Горькие слезы покатились из его глаз. С жаром благодарил он добродетельного священника и не хотел расставаться с ним, для того чтобы иметь всегда рядом с собой советника и наставника в трудном деле правления государством. С того же дня священник, родина которого был Новгород, а имя Сильвестр, остался во дворце, и все пошло иначе. У Иоанна был еще один любимец, прекрасный молодой человек, Алексей Федорович Адашев, которого современники называли земным ангелом: так он был добр, умен, благороден. Вот эти два человека со дня исправления молодого государя стали его почти единственными советниками. Прежде всего, он усмирил бунтовщиков и помог всем бедным, пострадавшим от пожара. Потом, чтобы еще более утвердиться в своих добрых намерениях, он некоторое время постился*, каялся в своих грехах и, наконец, причастился* Святой Тайне. Примирясь таким образом с Богом и совестью, этот великий государь хотел показать свое исправление не только перед Москвой, но и перед всей Россией, и для этого велел созвать со всех городов избранных людей всех состояний. Они съехались, не зная, за каким делом призывал их государь в столицу. И вот, в одно воскресенье, после обедни, Иоанн вышел из Кремля со всем духовенством, боярами и войском на большую площадь, где находилось возвышение, называемое Лобным местом*. Вся площадь была занята народом, но было тихо. Отслужили молебен. Тогда Иоанн обратился к митрополиту и сказал: «Святой владыко! Знаю твою любовь к Отечеству: помоги мне в моих добрых намерениях. Рано Бог лишил меня отца и матери, а вельможи не старались обо мне: своевольствовали, отнимали моим именем у людей чины и богатство, притесняли народ — и никто не останавливал их. В жалком детстве своем я был как будто глух и нем: не слушал бедных и не защищал их. Судьи несправедливые! Вы делали, что хотели. Сколько слез, сколько крови из-за вас пролилось! Я не виноват в этой крови и слезах!» Здесь молодой царь поклонился на все стороны и продолжал так: «Люди Божьи и Богом нам данные! Умоляю вашу веру к Нему и любовь к нам: будьте великодушны! Нельзя исправить прошедшего зла! Я могу только вперед спасать вас от притеснений. Забудьте, чего уж нет и не будет! Соединимся все любовью христианской. С этого дня я ваш судья и защитник!»
Э. Соколовский. Знаки царского достоинства: шапка Мономаха, скипетр и держава. 1904 г.Чего нельзя было ожидать от такого государя, который в семнадцать лет и при всем дурном воспитании своем имел столько величия и благородства? О! Как сильно его кроткие слова восхитили всех Русских! Они увидели счастливую перемену в сердце царя, увидели исполнение молитв своих, и с радостными слезами обнимали и поздравляли друг друга с новым правлением. Оно с этого счастливого дня в самом деле сделалось новое: власть бояр кончилась, и государь начал управлять не по их воле, а по своей собственной, всегда более благодетельной для народа.
Казаки от 1547 до 1552 года
Вместе с нравом Иоанна переменилось и все его окружавшее. На Кремлевской площади уже не слышны были крики людей, бежавших от злых медведей; в комнатах дворца уже не раздавался хохот шутов и скоморохов[130], которых там было множество в то время, когда Иоанн занимался только забавами. Нет! Теперь занятия его были совсем другого рода: каждый час употреблял он на что-нибудь полезное, каждую минуту думал о том, чтобы восполнить недостаток своего воспитания. Во время же отдыха от трудов наслаждением его были не прежние жестокие забавы, а приятное общество его добродетельной и прелестной супруги и умного друга — Адашева. Благочестивая, кроткая, прекрасная душа первой утверждала молодого царя во всех его добрых намерениях и молилась об их продолжении; а проницательный, твердый, деятельный ум второго помогал ему отыскивать несправедливость и защищать слабых от притеснения сильных. Великие способности Иоанна Васильевича с каждым днем более и более удивляли его счастливых подданных. Как быстро образ жизни его переменился, несмотря на множество различных и трудных занятий, несмотря на чрезвычайную его молодость! Он принялся за дело, самое важное для государства, — законодательство. Вместе с умнейшими боярами он рассмотрел все прежние законы великих князей и последнее уложение Иоанна III и, дополнив его новыми постановлениями, издал в 1550 году книгу законов: Судебник, или вторую Русскую правду.
Польское вооружение начала XVI века.Для лучшего образования юношества, готовившегося к духовному званию, молодой, попечительный государь приказал открыть училища в Москве и в других городах.
Он хотел просветить не только духовенство, но и весь свой народ и для этого поручил Саксонцу Шлитту, который жил в Москве, вывезти из Немецкой земли разных ремесленников, художников, лекарей, аптекарей, типографщиков и других искусных людей. Это благодетельное намерение молодого государя не исполнилось: Шлитт, хотя и отправился в Германию и уже набрал там 120 человек, но Литовские рыцари, боясь, что вместе с просвещением России могущество и слава ее еще больше увеличатся, не допустили в Москву умных Немцев и самого Шлитта посадили в темницу. Однако некоторые из них пробрались потом в Россию и были полезны для наших предков своими знаниями.
Ливонцы потому боялись России, что в это время их рыцари уже не были теми храбрыми, неустрашимыми воинами, которым не раз удавалось побеждать наших, предков. Лишась помощи Немецкого ордена в Пруссии, уничтоженного Польским королем Сигизмундом в 1522 году, они стали гораздо слабее и, уже не смея нападать на наши владения, заключили в 1509 году перемирие с Россией сроком на четырнадцать лет.
Во время такого продолжительного спокойствия Ливонцы больше занимались торговлей, от которой так разбогатели, и так привыкли к приятностям жизни, к неге, к роскоши, что их рыцари и дворяне ничего более не делали, как только строили себе великолепные замки и думали уже не о войне и ее опасностях, а о том, как бы им веселее пожить и попировать в своих богатых поместьях. Они охотно откупались от всякой войны деньгами, чтобы только не расставаться со своими приятными забавами, и поэтому читатели могут судить, что Иоанну IV нечего было опасаться Ливонии. Он досадовал на нее только за то, что она не пропустила нужных для него людей, и собирался жестоко наказать ее за такую дерзость.
Русское оружие — шестоперы Герб Каванский. Титулярник 1672 г. Казань — волжский город, основанный в XIII веке. В 1438–1552 гг. город был столицей Казанского ханства.Но гораздо более тревожили его Крымские ханы. Из них Магмет-Гирей еще при Василии Иоанновиче имел намерение соединить три Батыева царства: Казань, Астрахань и Крым, или Тавриду, в одно государство, и тогда бедные наши предки, может быть, опять подпали бы под власть Татар; но Бог избавил Россию от этого нового несчастья, и хотя Магмет-Гирею удалось сделать Казанским царем своего брата, Саип-Гирея, однако, он сам был вскоре убит Ногайским ханом Мамаем, а наследники его не обладали таким умом и твердостью, чтобы исполнить его намерение. Они вместе с Казанцами только тревожили наши границы частыми набегами и разоряли жителей, но Иоанн Васильевич, имея храбрых воевод, умел усмирять их и даже мог уже думать о совершенном покорении этих беспокойных врагов. Опаснее всех казались ему Казанцы, как самые близкие и самые хитрые наши соседи. Уже несколько раз молодой царь посылал войско для покорения этой области, но напрасно: Казанская крепость, хотя и деревянная, выдерживала все нападения и не сдавалась.
Однако Иоанн Васильевич, как все умные и твердые люди, не боялся неудач; наоборот, при каждой из них он увеличивал свои усилия и всегда думал, что рано или поздно они будут вознаграждены. Так, в один из таких походов он остановился в 30 верстах от Казанских стен, у высокой горы, называвшейся Круглой. Возле нее текла река Свияга. С вершины этой горы открывался неохватный взглядом вид во все стороны. Иоанн, любуясь красотой места, с восхищением вскричал: «Здесь будет город христианский! Стесним Казань: Бог отдаст ее нам в руки!» Молодой, но великий государь сказал это — и через несколько месяцев прекрасный город Свияжск уже красовался на Круглой горе и, возвышаясь почти над самой Казанью, как будто уже предвещал свою победу над ней.
Построив эту новую крепость для защиты своих подданных от нападений Казанцев, Иоанн IV через год построил еще две другие крепости от набегов Крымских татар: город Михайлов на реке Проне и Шатск на реке Цне в нынешней Рязанской области. Но главной защитой той части нашего Отечества, которая лежала между Азовским и Каспийским морями, был в то время новый, храбрый и неустрашимый народ, о котором давно уже пора рассказать моим читателям.
