Роджер чуть не сбил нас с ног.
– А как же тост!
Колетт отсалютовала бокалом:
– За здоровье?
– Нет, хороший тост.
– А помните, как говорила Нана? – Милли наморщила лоб.
– Помню. – Роджер поднял бокал:
Дурачки на Дневной стороне, прижимая богатство к груди,
В одиночестве ночью ложатся в постель.
Ну а если твой дом – наш Шатер, никогда ты не будешь один,
Так поднимем бокал за семейство Ревелль!
Триста хрустнула шеей и осушила бокал. Роджер, глядя на нее, присвистнул и проделал то же самое.
– Надо пить залпом? – шепотом спросила я у Милли.
– Обычно мы потягиваем не спеша, но, раз уж такое дело, будем как все. – Она запрокинула голову и стала жадно пить дымчато-желтый коктейль.
А Джеймисон все еще вертел бокал в руках.
– Ладно, как все, так и я, – вздохнул он наконец.
Я уже несколько лет не прикасалась к Эффиженовым коктейлям. Волшебный напиток защитит меня от телепатов, читающих мысли, но невозможно заранее понять, насколько крепким он окажется.
– До дна, мистер Порт.
В глазах Джеймисона что-то мелькнуло. Едва успев заметить это, я отпила большой глоток. Коктейль оказался гуще, чем я ожидала, и почти без запаха, лишь на языке осталась легкая горчинка. Словно я пожевала древесную кору, только очень вкусную.
Кора. Ра-ра. Та-ра-ра.
Роджер со стуком поставил пустой бокал на барную стойку.
– Пойдем добывать шляпы.
У нас над головами мерцали яркие полоски света. Мы петляли среди прилавков с едой, и я остановилась вдохнуть аромат щедро приправленного специями мяса. По бокам пухлых шариков пекущегося теста стекало растопленное масло. Облака сахарной ваты вздымались чуть ли не выше Джеймисона. Даже выше деревьев.
Боже мой, как я люблю деревья.
Прекрасные, ярко-неоновые вечнозеленые деревья ловко виляли коричневыми бедрами – не хуже танцовщиц из семьи Ревелль. Стоило мне мигнуть, как они вспыхивали ярче звезд, ярче светонитей…
Милли стиснула мне руку:
– Помнишь, как Роджер приносил нам жареные пончики и мы уплетали их возле пристани?
Как будто я могла забыть нежную пыльцу сахарной пудры на языке, руках, коленях.
– Как мы тогда умудрялись наскрести на это?
– Да он наверняка их воровал. – Колетт осуждающе покачала головой, но не смогла скрыть улыбки. – Может быть, использовал камушек из своей заначки для мести, чтобы чарами добыть угощение для всех. Так ведь, Роджер?
Но Роджер не слышал – он увлеченно флиртовал с дамой за фруктовым прилавком. Поверх пышных иссиня-черных кудрей, обрамлявших красивое смуглое лицо, возвышался диковинный головной убор в виде груды бананов, ананасов, яблок.
Милли присвистнула:
– Ну и шляпа!
– Она ему ни за что ее не отдаст, – нахмурилась Колетт.
Однако Роджер погладил один из бананов, и дама рассмеялась. Уж не знаю, волшебством или нет, но он определенно заманил ее в свои сети.
– Ты завидуешь, потому что сама не заметила эту шляпу первой. – Триста потянула Колетт за руку. – Пойдем, я хочу крендельков в шоколаде.
– Как ты? – спросил меня Джеймисон. В его глазах плясали веселые чертики.
– А ты знаешь, что похож на дерево? – сказала я. – На очень-очень высокое дерево.
– На дерево? – Его прекрасное лицо впервые за вечер расплылось в искренней улыбке, изо рта лился золотистый свет. Я помахала перед ним рукой, глядя, как под пальцами гнутся и перетекают мерцающие лучи.
Он разломил кренделек пополам и протянул мне кусочек побольше.
– Как тебе коктейль? Подействовал? – спросила я.
– Кажется, да. Или ты покрасила волосы в золотой цвет?
– Кх-гм! – Между нами продефилировал Роджер.
Его голову венчала огромная пирамида из настоящих фруктов. Джеймисон попытался одобрительно присвистнуть, но не смог удержаться от смеха.
Что бы ни случилось дальше, вечер удался. Потому что мы вот так искренне смеемся.
Мы блуждали среди фокусников с их хитроумными трюками, и мое высоченное дерево не отходило от меня ни на шаг.
– Как твой кренделек? – спросил Джеймисон.
– Очень вкусно, – рассмеялась я. – Как листья.
– Листья?
– Листья, древесный сок… Ой, смотри! Чертово колесо! – Я потянула его к кружащимся огням. – Давай покатаемся! Ну пожалуйста-пожалуйста!
– Конечно. – Джеймисон кивнул Роджеру, лицо которого почти полностью скрывалось под огромной фруктовой шляпой.
Мы всемером побрели в конец очереди.
Ко мне бочком подошла Милли:
– Если хочешь ехать с Джеймисоном, встань рядом с ним, когда будем рассаживаться.
– Я поеду с кем угодно, – заверила я.
– Ага, конечно. – Она понимающе хмыкнула.
Роджер поглядел на колесо снизу вверх, придерживая обеими руками исполинскую шляпу:
– А помнишь, какое колесо мы видели в Чикаго? Или это было в Калифорнии?
Чикаго. Калифорния. Они отрастили крылья и повидали мир. А я кружусь, как светлячок в банке. За которым забавно наблюдать, но он медленно задыхается.
Очередь сдвинулась с места, и оператор чертова колеса помог Тристе и Колетт сесть в пассажирскую кабинку. Милли переминалась возле меня, постепенно отдаляясь от Джеймисона. «Последний шанс», – одними губами прошептала она.
Нет, нельзя. Дьюи может спросить Тревора, и тот расскажет ему обо всем, что мы делали.
Оператор указал Джеймисону на следующую кабинку. Роджер отошел назад, уступая кому-нибудь из нас свободное сиденье. Милли занесла ногу, словно собираясь шагнуть, как в замедленной съемке. Глядя на ее фокусы, Тревор звонко расхохотался. Уж не знаю, виноваты ли в этом Эффиженовы коктейли, но он был сражен в самое сердце.
Деревья вокруг колеса приветственно махали мне ветками. Я сделала шаг и, к величайшему восторгу Милли, села рядом с Джеймисоном.
Глава 20
Джеймисон
Оператор чертова колеса долго хлопотал над Лакс, устраивая ее поудобнее. Гораздо дольше, чем надо мной. Каким-то чудом она не шлепнула его по чересчур усердным рукам. Видимо, привыкла к самым разным видам внимания.
Наконец он оставил ее в покое и повернул рукоятки управления, приподняв нас на пару метров, чтобы усадить в следующую кабинку Милли, Тревора и Роджера. Оставшись с Лакс наедине, я попытался отодвинуться, стараясь не вторгаться в ее личное пространство, но кабинка была слишком тесная, и мы то и дело стукались коленями.
Она повернулась ко мне, глаза светились радостным волнением. И даже несмотря на то, что мой Эффиженов коктейль оказался по большому счету пустышкой и что тяжесть признания, которое мне предстояло сделать, грозила опрокинуть чертово колесо, эта улыбка согревала мне душу.
– Кажется, тебе весело, – заявила Лакс, на вид очень довольная собой.
– Тебе тоже. – Колесо повернулось, еще немного приподняв нас над головой оператора. – В кои-то веки.
– Мне всегда весело.
– Врунья. – Очаровательная, очаровательная врунья.
Здесь, наверху, ветерок был прохладнее. Лакс натянула свитер, и я помог поправить его, борясь с искушением ее обнять.
– На этой неделе я тебя почти не видела. – Она не отрывала глаз от верхушек деревьев.
Никудышный из меня друг. Сначала чуть было не поцеловал ее, а потом, когда она мне доверилась, куда-то исчез.
И, главное, мои родители убили ее маму.
Расскажу ей когда-нибудь потом.
– Прости, – сказал я. – Скоро я тебе все объясню, но неделя выдалась необычная.
– Еще бы. – Она поглядела вниз, на Милли и Тревора, садившихся в следующую кабинку. – Как настроение у Роджера? Слышала, Нана приглашала к себе в гости Маргарет.
– Трудно сказать. Он с тех пор ни словом не обмолвился. Но знаешь, как он на нее смотрел? – Я покачал головой. – Никогда еще не видел у него такого взгляда.
Улыбка Лакс погрустнела.
– Они были идеальной парой. Благодаря ей Роджер стал воспринимать себя всерьез, а Маргарет рядом с ним всегда было весело. Она выросла на Ночной стороне и поэтому относилась с пониманием к его работе в Доме веселья. До тех пор, пока не появился один клиент… Он каждую ночь требовал к себе Роджера и заставлял его воплощать в жизнь свои извращенные фантазии. Маргарет беспокоилась и, наверное, немного ревновала. Они ругались из-за этого, пока… Дальше ты сам знаешь.
У меня сжались кулаки.
– Тот ревнивый мерзавец подстерег Роджера за углом и бросил ему в лицо горящую тряпку, пропитанную бензином.
Роджер целый месяц пролежал в больнице и получил за лечение такой большущий счет, какой его семья не смогла бы оплатить,
