Прикатившая из Берлина команда резво приступила к делу. Справедливости ради следует заметить, что делать почти ничего не пришлось. Франк, его жена, его родственники и приближенные повышали свое благосостояние самым непринужденным образом, нагромождая вокруг себя горы грязного белья. Следователям Гиммлера оставалось только покрепче сжимать нервы в кулак, так как открывшаяся им картина криминального беспредела и повальной коррупции предназначалась только для видавших виды людей.
В генерал-губернаторстве процветала теневая экономика. Представительства крупных концернов погрязли в спекуляциях на черном рынке. Франк, надзиравший за порядком, получал регулярную дань и закрывал глаза на потоки левой продукции, которую гнали на прихватизированных предприятиях. По сложившейся практике, стратегически важные производственные объединения обрастали полипами посреднических фирм, занимавшихся откровенно криминальным бизнесом в сговоре с администрацией. Целая орава обществ с ограниченной ответственностью кормилась вокруг персоны генерал-губернатора. За взятку покупалось все – лицензии, польские рабочие, право бесконтрольного вывоза ценностей за рубеж. Все нити экономических преступлений держал в руках семейный клан партайгеноссе Франка.
Согласно нормам продразверстки, установленным имперским министерством продовольствия, генерал-губернаторство должно было ежегодно поставлять в рейх 630 тысяч тонн зерна, 520 тысяч тонн картофеля, 55 тысяч тонн мяса, 28 тысяч тонн сахара и 7,5 тысячи тонн масла. Понятно, что, если счет идет на десятки тысяч тонн, воровать значительно легче. Для Франка не составляло особого труда направить два-три эшелона с дефицитным продовольствием куда-нибудь налево. При этом предприимчивый генерал-губернатор заботился о надежных маршрутах. В его преступную деятельность были вовлечены сотрудники таможенных и пограничных служб, офицеры полиции и целые батальоны охранников, сопровождавших эшелоны и автоколонны. Само собой, такие «проекты» не могли осуществляться без сочувствия со стороны берлинских начальников. «Продовольственный диктатор» Герберт Баке, заведующий экономическим отделом Министерства восточных территорий Иоахим Рике и прочие высокопоставленные чиновники постоянно получали щедрые презенты из генерал-губернаторства. Как человек с большим жизненным опытом, Франк был в курсе руководящего партийного принципа: рука руку моет. А отдельные идеалисты в министерстве продовольствия, просматривая отчеты с колоссальными показателями вывозимых со всей Европы продуктов, не могли понять, куда это все девается и почему народ все равно голодает.
Отдельную статью дохода губернаторской семьи составлял бизнес на евреях. Будучи старым бойцом, Франк с начала тридцатых хорошо усвоил истину насчет того, что процесс уничтожения мировоззренческого противника можно сделать рентабельным. На территории генерал-губернаторства располагались четыре гигантские резервации, куда было депортировано почти полтора миллиона человек. В одном только Варшавском гетто находились 445 тысяч евреев. Причем до войны в квартале, отведенном под гетто, проживало только 80 тысяч жителей. Поэтому условия содержания депортированных нельзя было определить иначе как убийственными. На одну комнату
приходилось семь человек. Они спали буквально друг на друге. Даже на улицах гетто была постоянная толкучка. Скученность и антисанитария приводили к вспышкам эпидемий с высокой смертностью. Если уж немцы в рейхе питались одними эрзацами, то снабжение жителей гетто было из рук вон плохое. К смертям от болезней добавлялась вполне реальная угроза гибели от истощения. А чтобы «недочеловекам» жилось совсем хорошо, немцы создали в гетто еврейскую вспомогательную полицию и сеть осведомителей. Малейшее проявление недовольства жестоко подавлялось «привилегированными» евреями с полицейскими значками. Сопротивление власти каралось отправкой в лагерь уничтожения. Продуманная система внутреннего террора действовала на людей парализующе.
Такая же атмосфера страха и террора царила в Краковском гетто (380 тысяч жителей), Радомском (250 тысяч) и Люблинском (210 тысяч). Евреи, поставленные на грань выживания, теряли человеческий облик, что создавало отличные предпосылки для коммерческой деятельности генерал-губернатора. Через сеть барыг Франк и его подручные скупали у отчаявшихся людей золото, антиквариат, драгоценности и прочее добро. Например, за банку мясных консервов скупщик мог получить от голодной женщины золотые серьги. И хотя человеческих прав у евреев не было, каждый из них мог воспользоваться правом на взятку. Отдельные состоятельные евреи имели возможность откупиться от депортации и попасть на военный завод, где жизнь казалась малиной по сравнению с гетто. Так или иначе, с полутора миллионов обреченных людей было что взять. Губернаторская семья выжимала из них максимум.
Однако выбитым у евреев золотишком и полученным иными путями ценным имуществом требовалось распорядиться с умом. У генерал-губернатора и в этом смысле все было схвачено. Его шурин Генрих Хербст предусмотрительно обзавелся шведским гражданством, которое давало всей семье выход на мировой рынок. Естественно, родственник-швед занимался предпринимательской деятельностью на территории генерал-губернаторства. Завязки на таможне позволяли ему вывозить за границу что душе угодно и получать прибыль в долларах. Через шведские банки Франк перебрасывал круглые суммы в надежные закрома нейтральной Швейцарии. Этой беспредельной вседозволенностью он сам себя и подставил.
Накопав достаточно оперативной информации, следователи Гиммлера для почина взялись за мелкую рыбешку. Первым арестованным по резонансному делу о коррупции в генерал-губернаторстве стал унтершурмфюрер СС Лоренц Лёв, секретарь варшавской партийной администрации. Крюгер приказал не церемониться с этим «перебежчиком», замешанным в крупных хищениях с государственных складов, В частности, унтерштурм фюрер воровал дорогие меховые шубы, часть которых за полцены продал жене генерал-губернатора. Судья Райнеке сразу ухватился за зтот эпизод.
Посте интенсивной «терапии» излечившийся от провалов в памяти воришка предстал перед дознавателем. Райнеке решил расколоть сопляка сразу:
– Это протокол обыска на вашей служебной квартире. В стенном тайнике обнаружено 7 золотых часов, 23 золотых кольца, более 40 золотых кулонов, колье, брошей, серег, цепочек и 76 золотых зубных коронок. А также двести серебряных ложек, вилок и других столовых предметов. Еще в одном тайнике, в ванной комнате, найдено 11 тысяч долларов США. Как вы объясните происхождение этих ценностей?
Лёв вымученно произнес:
– Золотые и серебряные предметы я взял у евреев. Доллары купил у валютчиков на черном рынке.
– А вам известен указ фюрера об обязательной сдаче конфискованных еврейских ценностей государству? Думаю, вам приходилось слышать, что в рейхе действует имперский закон, регламентирующий порядок валютных операций?
– Так точно, господин судья.
Райнеке с наслаждением сказал:
– Очень хорошо. Мне осталось только подписать приговор, и завтра вы будете болтаться на перекладине.
Арестованный от страха покрылся обильной испариной. Его руки беспомощно обвисли вдоль тела. Он силился что-то сказать, но ему мешал застрявший в горле комок.
Райнеке не торопился. Пусть расхититель национал-социалистической собственности пару минут побалансирует на краю могилы. Надо дать ему возможность мысленно представить себя трупом. По выражению неподдельного ужаса на лице преступника было видно, что он хорошо знает законы.
– Господин судья, неужели ничего нельзя сделать? – выдавил из себя Лёв. – Другие воруют вагонанами, и ничего им не грозит!
– Да, вы совсем молодой человек, – посочувствовал Райнеке, – вам еще жить да жить…
Судья задумчиво полистал страницы дела.
– Вот этот склад меховых изделий, – как бы внезапно нашел он тему, – эпизод главный и не совсем
ясный. Евреи, валюта – все это не так страшно. Но вот хищение государственного имущества в крупных размерах… Знаете, у меня такое ощущение, что кто-то вас подтолкнул к совершению данного преступления.
Лёв оказался понятливым человеком. Он воспрянул духом и сдал своих высоких покровителей. Были названы имена супруги генерал-губернатора Магды, начальника охраны штурмбаннфюрера СС Фасбендера и жены радомского губернатора Карла Лаша.
– Эти дамы, – рассказывал Лёв, – неоднократно приезжали ко мне на склад, выбирали себе меха и увозили по десятку шуб сразу. Их всегда сопровождал Фасбендер.
Райнеке поблагодарил арестованного за добровольную помощь следствию и отправил в камеру. На состоявшемся вскоре суде бывший унтерштурмфюрер был лишен офицерского звания, наград и отправлен в концлагерь на пятнадцать лет.
