Между тем отдельные разногласия по отдельным принципиальным вопросам не мешали партии и ее боевому отряду в черных мундирах дружно разворовывать богатства русского народа. Методы при этом применялись самые разные, от откровенного бандитского грабежа до тонких финансовых махинаций. В соответствии с утвержденными министром восточных территорий Розенбергом «Основными направлениями экономической политики» в рейхскомиссариатах Вайсрутланд, Ост и Украина создавалось некое подобие финансовой, налоговой, социальной систем. Платежным средством были объяплены банкноты так называемых германских кредитных касс. Испеченные в этих учреждениях бумажки действийтельно внешне походили на деньги и даже имели гербовые энаки. По сути они являлись типичным денежным суррогатом (вроде ходившего по рукам во времена большевистской революции совзнака), не имевшим никакого обеспечения. Расчеты в рейхсмарках, которые могли обмениваться на золото, на восточных территориях не применялись вообще. Суррогатная оккупационная марка обменивалась на советские рубли по курсу один к десяти. На Украине придумали карбованец, стоивший тоже десятую часть марки. Вся эта сложная система обращения параллельных валют как нельзя более содействовала валютным аферам, которыми энергично занимались многочисленные «предприниматели» под партийными и эсэсовскими крышами.
В сельских местностях центральных областей России были введены «натуральные налоги». Их ставки варьировались в зависимости от аппетита партийных наместников. Скажем, в Смоленской области объем хлебного налога составлял три центнера с гектара, молочного – 360 литров с коровы, яичного – 30 яиц с курицы, шерстяного – 475 граммов шерсти с овцы и т. п. Некоторые чиновники с особо развитым экономическим воображением вводили налоги на собак, «излишнюю мебель», устанавливали специальные выплаты за оккупационные паспорта, пропуска, разрешения. Выбитые у народа ценности ручейками стекались в руки маленьких начальников, оттуда шли к большим и затем все выше, выше и выше. Круговая порука работала железно.
Большой интерес для двух соперничающих кланов представляли экономические объекты. В одном только Минске находились 332 фабрики различного отраслевого профиля. Часть советские войска успели взорвать при отступлении, но большинство было вполне пригодно для запуска производства. Конечно, рейхскомиссар Кубе не горел желанием отягощать себя лишними заботами. Поэтому новые собственники отобрали для себя примерно четыре десятка фабрик, из которых можно было извлечь быстрые, сиюминутные прибыли. Аналогичная политика проводилась в отношении шахт Донецкого и Криворожского бассейнов, которые вроде бы имели стратегическое значение для рейха. Здесь действовал все тот же неизменный прихватизационный принцип – по-быстрому урвать долю, а там хоть трава не расти.
Немногочисленные работающие предприятия и шахты обрастали фирмами-посредникам и, паразитами, которые скупали продукцию и сырье по заниженным ценам и затем продавали в рейхе втридорога. Эти общества с ограниченной ответственностью оформлялись на подставных лиц, хотя действовали вполне легально. Власти, обязанные все до грамма сдавать государству, погрязли в коммерческой лихорадке. Левые эшелоны с дефицитным сырьем и продовольствием потоком шли в Германию. Черный рынок бурно развивался, обогащая дельцов теневой экономики, партийных чиновников и руководителей спецслужб. Страдали при этом простые немцы, те самые, чьими руками правящая элита рейха завоевала огромные территории на Западе и на Востоке. Матери, жены и дети солдат, телами которых был устлан победоносный путь германской армии, толкались в очередях и жили впроголодь. Еще до начала войны страна перешла на карточную систему. Победы на фронтах отнюдь не означали роста уровня жизни в Германии. Напротив, потребительская корзина все более оскудевала.
15 мая 1941 года немецкие газеты сообщили, что с июня рацион мяса будет сокращен на 100 граммов в неделю. В выдававшихся по карточкам мясных пайках становилось все больше конины. Резко сократилось производство излюбленного национального напитка пива. Пивоваренные заводы, испытывая острую нехватку ячменя, стали производить сыворотку из отходов молочных предприятий. Не у каждого бюргера хватало духу выпить литр эрзац-пива. А всевозможных эрзацев становилось все больше. Правда, желающий побаловать себя первосортной ветчиной мог обратиться к услугам черного рынка. Но зарплата в рейхе была давно заморожена, и дефицитные продукты могли позволить себе немногие.
Нельзя сказать, что власть не пыталась противодействовать разрастанию теневой экономики, Министр внутренних дел Фрик издавал громовые приказы о борьбе со спекуляцией и жесточайшем преследовании лиц, наживающихся на войне. Взятых с поличным на черном рынке без разговоров бросали в концлагерь или ставили к стенке. Рейхсфюрер СС, прослышав о том, какой славный бизнес организовали его подчиненные на восточных территориях, героически боролся с коррупцией. Он пригласил на работу в свой штаб опытного аудитора доктора Корхера, который легко вскрывал финансовые махинации маститых группенфюреров. Но Гиммлеру вскоре пришлось об этом пожалеть, так как в поле зрения въедливого аудитора одним из первых попал лучший друт рейхсфюрера Готтлоб Бергер.
Борьба с коррупцией в руководстве СС принимала откровенно гротескные формы. Штаб рейхсфюрера был завален анонимками. Эсэсовскому миллиардеру Освальду Полю пришлось объясняться с Гиммлером по поводу сигнала следующего содержания: шурин обергруппенфюрера, руководитель немецкого Красного Креста, занимается крупными хищениями со складов этой организации и сбывает дефицитные продукты на черном рынке. «Рейхсфюрер! – возмутился Поль. – Каждый порядочный человек бросает такие «письма» в камин». Но люди в черных мундирах относились к анонимкам со своеобразным чувством юмора. Оберстгруппенфюрер СС Вольф преподнес группенфюреру Кальтенбруннеру полученный донос, в котором анонимный патриот сообщал о значительном превышении Кальтенбруннером лимита расхода казенного бензина в результате регулярных поездок по бабам. В виде ответной услуги австрийский товарищ передал Вольфу анонимку, информировавшую об использовании оберстгруппен фюрером служебной машины для выездов на охоту и загородные пьянки.
Кажется, Гиммлер и сам понимал тщетность своих попыток одернуть проворовавшихся начальников управлений и округов. Все эти люди, вне зависимости от их морального облика, находились с ним на одной баррикаде. Они были ему нужны для борьбы с партией, для цементирования собственной власти. Поэтому в восточных землях непотопляемыми сатрапами продолжали сидеть группенфюрер Ганс Прютцман (округ Ост), группенфюрер Эрих фон Бах-Зелевски (округ Вайсрутланд) и обергруппенфюрер Фридрих Еккельн (округ Юг). Гиммлеру оставалось только злословить на их счет.
Банк международных расчетов в Цюрихе ежедневно посещают тысячи деловых людей. Никто их за это не хватает, не заталкивает в машину и не увозит в неизвестном направлении. Вероятно, так думал солидный господин лет пятидесяти, выходивший из здания банка после завершения деловой встречи. Все элементы его стиля – дорогой костюм темных тонов, портфель из натуральной кожи, небрежно переброшенный через руку плащ – указывали на высокое положение в мире бизнеса. Поэтому, когда солидного господина грубо схватили двое молодчиков весьма зверского вида, он в первые мгновения даже не понял происходящего. Его поволокли к стоявшему у тротуара серенькому «бенцу». Из машины выскочил еще один человек и властно крикнул: «Скорее!» В этот момент растерянный бизнесмен подал голос. На его вопрос «Кто вы такие?» один из верзил ответил режущим ударом в живот. Обмякшую жертву швырнули в салон «бенца». Автомобиль резко взял с места и исчез за поворотом.
Примерно час спустя Рейнгард Гейдрих попросил рейхсфюрера принять его для срочного доклада. В кабинет Гиммлера он вошел с видом триумфатора. Тот давно не видел шефа РСХА таким довольным.
– Господин рейхсфюрер, – чеканя каждое слово объявил Гейдрих, – сотрудниками нашей секретной службы только что успешно проведена спецоперация по задержанию лидера особо опасной банды, занимавшейся финансовыми и Экономическими преступлениями!
– Присаживайтесь, Рейнгард, – любезно сказал Гиммлер, – кто же этот преступник?
– Франц Рехлинг.
Рейхсфюрер невольно вздрогнул. Его лицо застыло и начало стремительно бледнеть. Гейдрих наслаждался. Как всегда он продемонстрировал умение преподносить своему начальнику самые неожиданные сюрпризы.
Поскольку господин рейхсфюрер временно утратил дар речи, шеф РСХА решил взять инициативу в
свои руки:
– Разрешите доложить подробнее?
Как козыри из колоды, он стал выкладывать перед хранившим тягостное молчание Гиммлером фотографии, копии финансовых документов и писем.
