палатку, опустила полог. Места для одного там было много, даже для двоих хватило бы. Но никто не рискнул составить Любе компанию.
Троицкий что-то вяло пошутил, но шутка не прижилась. Из палатки проистекало тоскливое молчание.
Остальные укладывались вокруг костра, нагребали на себя ветки, кряхтели.
– Кольцов, ложиться будете или там всю ночь проведете? – спросил Довгарь.
– Буду, – отозвался Михаил. – Место у костра оставьте, скоро приду.
– Ну, уж хренушки, – ворчал Троицкий, обустраивая гнездо. – В большой семье народа много, кто успел, того и койка…
Через несколько минут компания угомонилась. Фосфорные стрелки показывали начало одиннадцатого. Он снова закурил, убрал в глубокий боковой карман последние сигареты. Холод не беспокоил. Может, он чересчур себя накручивал?
В палатке ворочалась Люба, жалобно стонала. Потом протяжно засопела – Морфей прибрал свою первую жертву. Кто-то захрапел у костра, похоже, Довгарь. К нему примкнул другой, третий. Разноголосый храп звучал жутковато: эдакое трио – бас, баритон и тенор. Возможно, преступник тоже боролся со сном, но не устоял. Есть предел у человеческих возможностей…
Глаза слипались. Он распахнул их до упора, потряс головой. Не спать, товарищ майор! Окурок догорел до фильтра, обжег пальцы. Михаил вытянул шею. Все было спокойно, не считая раздражающего храпа. Он тихо поднялся, на цыпочках подошел к костру. Сон сморил всю компанию, не до притворства. Похрапывал Субботин, обнимая рюкзак. Что там у него такого ценного, что даже ночью не расстается со своими вещами? Троицкий свой рюкзак использовал в качестве подушки, храпел с открытым ртом, не боясь, что в него что-то залетит. Довгарь свернулся в три погибели, тоже не расставался со своим скарбом – пропустил лямку рюкзака через руку. Словно сговорились.
Провести ревизию не представлялось возможным. Поднять всю ватагу под дулом пистолета? Он едва не решился это сделать. И все же передумал. Худшего варианта не придумать – переоценить свои силы.
Майор подошел к палатке, прислушался. Палатка подозрительно молчала. Но нет, издала негромкий стон, сменившийся кашлем и невнятным бормотанием. У костра ему оставили место – мало, чтобы лечь, но достаточно, чтобы присесть. Он подложил дров, дождался, пока усилится пламя, посидел, не шевелясь. Никто не просыпался. Но меньше всего хотелось ложиться рядом и вверять свою судьбу случаю.
Михаил отступил от костра в темноту. Забирать свои вещи не стал, в рюкзаке не было ничего компрометирующего – кроме ясного намека, что его владелец в поход не собирался. Он отправился по тропе к водопаду, включил фонарь, отдалившись на пару десятков метров. Начинались каменные дебри. Скалы не превышали человеческий рост, но их здесь было неприлично много. Тропа выделялась, петляла между вросшими в землю валунами, и вряд ли в этом квадрате была вторая тропа.
Михаил углубился в лабиринт метров на двадцать, осмотрелся. Усилился шум водопада. Второй тропы тут точно не было. Моток лески в собственном кармане он обнаружил еще вчера. Сколько лет он там лежал? Сегодня настал его час. Он выключил фонарь, сел на корточки. Со стороны лагеря не доносилось ни звука. Несколько минут Михаил распутывал леску, вытягивал ее. Один конец привязал к зазубренному камню, подергал – держалось крепко. Пересек тропу, натянул леску и снова привязал – к выступу тяжелого валуна. Проверил натяг – неплохо. Смешная сигнализация, но идущий даже с фонарем человек, скорее всего, ее не заметит и споткнется. По крайней мере, хотелось на это надеяться.
Больше фонарь он не включал. Забрался в щель между валунами, стал сгребать мох, произрастающий в огромном количестве. Уселся на него, прислонившись спиной к камню, расслабился. Леска находилась в трех шагах, но от тропы его загораживала горка камней. Некоторое время он не спал, кутался в рукава штормовки. Пистолет лежал под рукой. От земли пока не холодило. Сопротивляться естественному ходу вещей было невозможно. Да и как без сна? На кого он будет завтра похож?
Кольцов отключился, и даже залп минометной батареи над ухом не смог бы его разбудить…
Глава тринадцатая
Сон оборвался на рассвете. Михаил распахнул глаза, усмирил желание подскочить. Темнота почти рассеялась. На часах – без четверти восемь, пистолет под рукой. Слава богу, все в порядке, отпустило… Нет, не все, вытянул шею, отыскал глазами тропу. Леска была натянута, никто не проходил. Вот теперь все…
Снова откинул голову, дождался, пока утихнет колотун в груди. В горле першило, по организму расползался холод. Не вставая, Михаил выполнил несколько резких упражнений, разгоняя кровь, затем поднялся на колени, стал всматриваться. По лагерю кто-то блуждал, вился дымок реанимированного костра…
Минут через десять он, пошатываясь, добрел до лагеря. В горле першило, начинался кашель. Состояние – словно тащил на буксире сломанный автомобиль.
«Не пора ли в отставку? – шевельнулась тоскливая мысль. – Эти командировки до добра не доведут».
В лагере теплилась жизнь. У костра с понурым видом сидел Субботин. Услышав шаги, поднял опухшее лицо.
– Нарисовались, призрачный вы наш… Доброе утро, хотя никакое оно не доброе. Куда вы пропали? Мы решили, что вы сбежали, но почему-то оставили рюкзак…
Зашевелилась груда хвойных лап, показалось заспанное лицо Троицкого. Он начал что-то говорить, но захрипел, закашлялся. Отогнулся полог палатки, высунулась бледная, как привидение, Люба. Не стала ничего говорить, снова закрылась в своем убежище. Из-за скалы, застегивая штаны, вышел Довгарь. Он все еще прихрамывал.
– Ба, картина масляными красками, – сипло выдавил он. – Не явление, конечно, но тоже любопытно. Посетили водопад?
– Куда там, – вздохнул Михаил, присаживаясь к костру. Вытянул руки, по ладоням поползло тепло. – Переоценил свои возможности, друзья мои… Проснулся, решил пройтись. Темно еще было, сослепу запнулся, сознание потерял… Провалялся, в общем, несколько часов…
– Сочувствуем, – хмыкнул Субботин. Он снова смотрел – пристально, как-то по-волчьи. – Странно вы себя ведете, Кольцов, это с чем-то связано?
– Я вроде объяснил…
– Неубедительно объяснили, – Субботин смотрел, не моргая. – Не было вас ночью у костра. Ладно, дело хозяйское, лично мне плевать, куда вы ходили – хоть на свидание с хозяйкой медной горы… Вы плохо выглядите, Кольцов, сомневаюсь, что далеко уйдете…
– Нам бы всем сейчас не помешала экстренная госпитализация, – выдохнул Довгарь, грузно падая у костра. – Состояние гадское, подохнуть хочется…
– Пора идти, – Субботин посмотрел на часы. – С нашей нынешней мобильностью мы до ночи в город не вернемся…
Из палатки выползла Люба со скорбно поджатыми губами, стала натягивать на себя полегчавший рюкзак. Остальные тоже завозились, стали собираться.
– Не прожить нам в мире этом, – фальшиво напевал Артем. – Без потерь, без потерь.
«Марш китайских парашютистов, – вспомнился анекдот. – «Лица желтые над городом кружатся…» Так, внимание! – сработала тревога в голове. –
