* * *
Четвертая жертва стала поводом для экстренного телевизионного выпуска. В прямом эфире транслировали пресс-конференцию, которую организовала полиция. Пресса с недавних пор стала называть его «Таунусским снайпером». Кому только пришло в голову это крикливое, пафосное прозвище? Он слушал с интересом и пришел к выводу, что полицейские хитры.
«Пока мы исходим из того, что все преступления связаны между собой, – заявил руководитель следствия, привлекательный мужчина со звучным баритоном, способный, несомненно, пополнить актерский состав таких американских телесериалов, как «Мыслить как преступник» или «Детектив Раш». – Мотивом преступника является месть, но тем не менее она направлена не на жертвы, а на их родственников».
«Сердечные поздравления, господин фон Боденштайн! Вы напали на верный след!» – Он издевательски чокнулся с комиссаром на экране бутылкой пива, сделал большой глоток и откусил кусок от бутерброда с сыром.
Наконец полиция сделала то, на что он давно рассчитывал: обратилась к общественности с просьбой о помощи, нашла свидетелей и поэтому представила на удивление множество фактов, касающихся четырех жертв, точные обстоятельства преступлений, включая дату, время и место их совершения. Были показаны даже фрагменты карт Гугла, прямо как в «Деле № XY» [29].
Он задумчиво откинулся назад. Его преследователи приблизились к разгадке, но они довольно наивны, и это хорошо. Слишком быстро они его не разоблачат, даже несмотря на то, что тучи над ним сгущаются, и в дальнейшем ему следует быть еще более осторожным. Вообще-то он отводил себе больше времени. О чем он вообще не подумал, так это о панике среди населения. В самом начале передачи телевизионщики предоставили слово владелице ресторана, торговцу розничными товарами, шефу торгового центра и водителю автобуса. Из-за страха стать жертвой безумца шоферы значительно сократили движение такси и автобусов, из-за отсутствия посетителей закрывались рестораны, а на транспортных предприятиях коробки с товаром громоздились, потому что водители отказывались работать. Все это достигло огромных масштабов, чего он не мог предвидеть, но это оставляло его столь же равнодушным, как и присвоенные прозвища. Безразлично, считают его сумасшедшим, безумцем, психопатом или хладнокровным киллером. Однажды он объяснит мотивы своих действий. Самое позднее – перед судом. Он взял пульт и выключил телевизор. В неожиданно наступившей тишине он услышал, как дождь барабанит по оконному стеклу. Он доведет дело до конца. Он дал себе слово.
* * *
У Йоахима Винклера был серьезный мотив, в этом не возникало никаких сомнений. Чем больше его жена рассказывала о муже и его глубоком отчаянии, тем отчетливее осознавала Пия, что он мог быть тем самым убийцей. Съедаемый упреками самому себе, болью и бессильной яростью, он до сих пор страдал от мучительной иррационально возложенной на себя вины. Не было никаких доказательств, что тогда в клинике его обманули и подсунули мнимую доверенность на проведение лечения, которую он подписал. Для Винклера с его своенравным и самоуверенным характером это было самым горьким поражением, которое он только мог испытать. И он знал их всех, людей, которые тогда имели отношение к смерти его дочери. Лидия Винклер подтвердила, что ее муж добивался удовлетворения иска к Франкфуртской клинике неотложной помощи с настоящим фанатизмом. С тех пор вся его жизнь была наполнена желанием возмездия.
– Спасибо за откровенность, – сказал Джем приветливо и с выраженным сочувствием, что было ему свойственно. – Я представляю, насколько тяжело вам было говорить обо всем этом.
– Я надеюсь, это поможет, – ответила Лидия Винклер и печально улыбнулась.
Они поднялись с дивана. Телевизор в одной из соседних комнат смолк, но Йоахим Винклер так больше и не появился.
– А у вашего мужа есть оружие? – спросила Пия, следуя внезапно возникшей мысли.
– Да. И не одно. – Лидия Винклер нерешительно кивнула. – Раньше он был хорошим стрелком и страстным охотником. Но это в далеком прошлом.
– Можно взглянуть?
– Конечно.
Они прошли вслед за женщиной через кухню в большой гараж на два автомобиля, где стоял лишь старый белый «Мерседес». Рядом с верстаком и низкотемпературным холодильником находился металлический оружейный шкаф. Фрау Винклер достала из ящика стола ключ и открыла шкаф. Пять винтовок. Четыре многозарядные и одна пневматическая. Пия надела латексные перчатки и поочередно заглянула в стволы всех винтовок и приемники магазинов и понюхала их. При этом фрау Винклер наблюдала за ней с возрастающим недовольством.
– Вы думаете, что муж имеет какое-то отношение к этим убийствам? – спросила она раздраженно, когда Пия положила в шкаф последнюю винтовку, и покачала головой. Ни одну из этих винтовок в последнее время не использовали.
– Мы ничего не думаем, – поспешно сказал Джем. – Но мы обязаны проверить каждый след.
Фрау Винклер снова заперла оружейный шкаф и сердито посмотрела на Пию.
– У мужа болезнь Паркинсона. Без таблеток он не может даже побриться самостоятельно. – Она нажала кнопку переключателя, после чего ворота гаража с грохотом открылись. – Надеюсь, вы сами найдете дорогу к своему автомобилю. До свидания.
– До свидания, – ответил Джем. – И еще раз большое спасибо.
Лидия Винклер молча кивнула, держа руку на выключателе. Ворота гаража закрылись, едва они вышли.
– Разозлилась, – констатировала Ким, когда они с трудом пробирались по заваленной снегом подъездной дороге.
– Мне совершенно все равно, – ответила Пия. – У старика есть мотив, и он кипит от ненависти. Меня бы не удивило, если бы он каким-то образом оказался замешан в этом деле.
– У него паркинсон, – напомнил ей Джем.
– И что? Это всего лишь означает, что он не может стрелять сам. Но он может планировать убийства и выслеживать людей.
Они добрались до машины. Пия и Ким сели в салон, а Джем достал из багажника щетку и стал сметать снег с ветрового и заднего стекла.
– Убийца наверняка относится к близкому окружению Кирстен Штадлер, – сказала Пия, когда Джем сел в машину и включил двигатель. – Вдовец, сын, родители. У них у всех есть мотив, а после самоубийства Хелен, возможно, даже два. Мы должны проверить алиби всех.
* * *
– Он с 19:14 на месте и из квартиры не выходил, – сообщил один из двух полицейских, которые наблюдали за домом на Адлерфлюхтштрассе в Норденде, где жил Эрик Штадлер.
– Он один? – поинтересовался Боденштайн.
– Не имею представления, – ответил коллега в униформе. – В доме проживают десять семей, поэтому здесь бесконечное хождение в дом и из дома.
– Он приехал на машине или пришел пешком?
– Пешком. На нем был костюм для пробежек.
– Хорошо. – Боденштайн посмотрел вверх, на ярко освещенные окна пентхауса. – Тогда давайте войдем.
Они перешли улицу и направились к входной двери. Боденштайн, который не хотел спугнуть Штадлера и дать ему возможность улизнуть, нажал на одну из кнопок нижнего ряда на панели звонков, надеясь, что таблички с фамилиями жильцов соответствуют расположению квартир в доме. И действительно, им открыла женщина, живущая на первом этаже. Увидев удостоверение Боденштайна и полицейских в униформе, она лишь равнодушно кивнула и снова закрыла дверь. Они поднялись на лифте на шестой этаж и поднялись на несколько ступеней вверх к пентхаусу. Через закрытую дверь квартиры доносилась громкая музыка в стиле техно. Боденштайн позвонил. Музыка смолкла, послышались шаги, и дверь открылась. На Эрике Штадлере были трусы-боксеры и белая майка, обнажавшая его натренированное тело. Искусная татуировка целиком покрывала левое плечо Штадлера.
– Опять, что ли, эти мещане внизу пожаловались на музыку? – сказал он и только потом узнал Боденштайна. В его глазах появилось испуганное выражение, а улыбка неожиданно показалась вынужденной. – Теперь из-за этого является уголовная полиция?
– Добрый вечер, господин Штадлер, – ответил Боденштайн. – Мы пришли не из-за музыки. Позвольте войти?
– Да. Пожалуйста. – Он сделал шаг в сторону, пропуская их в квартиру.
Как и его отец, Эрик Штадлер, кажется, тоже любил большие пространства. Несущие стены были заменены опорными пилястрами, что расширяло помещение. Через большие окна до пола над крышами домов открывался вид на небоскребы Делового квартала. С фронтальной стороны находилась открытая кухня, а расположенная рядом лестница вела в галерею. Красивая квартира! И явно не самая дешевая в этом районе Франкфурта.
– Что случилось? – спросил Эрик Штадлер. Он старался вести себя непринужденно, но в действительности был явно напряжен. Каждая пора его тела источала недружелюбность.
– Где вы были сегодня около 13 часов? – поинтересовался Боденштайн.
