– О боже! – прошептал Штадлер, пораженный услышанным.
– И сейчас, – продолжал Боденштайн, – у нас четвертая жертва. Молодая женщина двадцати семи лет. Здесь мы пока не видим связи, но я боюсь, в дальнейшем выяснится, что ее муж каким-то образом связан с событиями, произошедшими 16 сентября 2002 года.
Об извещениях о смерти и письме он умолчал.
– Почему вы нам все-таки не сказали, что Хелен умерла? – спросила Пия.
– Откуда я мог знать, что это играет какую-то роль? – Дирк Штадлер с трудом сдерживал себя. – И потом… это еще так свежо в памяти. Я много лет очень беспокоился за Хелен, но где-то год тому назад я решил, что с ней все в порядке и что она наконец справилась со своим чувством вины и с депрессиями. Она почти завершила учебу, у нее был очень приятный друг, с которым она летом обручилась. В начале октября они хотели пожениться, уже были разосланы приглашения на свадьбу. И потом… потом… она бросилась под поезд. Как гром среди ясного неба!
– Где это случилось, – спросила Пия, – и когда?
– В Кельстербахе, – ответил Дирк Штадлер подавленным голосом, – 16 сентября, в десятую годовщину смерти ее матери.
– Почему у вашей дочери бывали депрессии? – допытывалась Пия. – В чем она чувствовала свою вину?
Дирк Штадлер ответил не сразу. Какое-то время он боролся с собой. Его печаль была столь очевидна, что Пия ощутила непреодолимое желание его утешить.
– Жена каждое утро делала пробежку вместе с собакой, – сказал он наконец. – В любую погоду. Она всегда была в хорошей форме и тренировалась для участия в Нью-йоркском марафоне. Америка всегда была ее большой мечтой. Больше всего она хотела жить там. Хелен часто бегала вместе с ней, но в то утро ей не захотелось рано вставать. Ей только что исполнилось четырнадцать. Когда Кирстен через час не вернулась, хотя ей надо было отвезти Эрика и Хелен в школу и самой ехать на работу, дети забеспокоились. Она не отвечала по мобильному, и они отправились на поиски. Они знали маршрут, по которому она совершала пробежку. И они… они ее нашли. Это было недалеко, она, должно быть, лежала так как минимум час. Эрик вызвал по телефону Кирстен «Скорую помощь» и попытался сделать ей искусственное дыхание. Хелен побежала, чтобы позвать кого-то на помощь. Позже в больнице было установлено, что у Кирстен инсульт, который сам по себе не являлся смертельным. Если бы ее обнаружили раньше и подключили бы к искусственному дыханию, то можно было бы сделать операцию и спасти ее.
Он поднял глаза. По щеке скатилась слеза.
– Дочь всю свою жизнь упрекала себя в том, что в то утро она поленилась и не пошла с мамой. – Казалось, что голос у Штадлера вот-вот сорвется. Желваки на лице задвигались, а крылья носа затрепетали. – Вы понимаете? Хелен была убеждена в том, что она могла бы спасти мать, если бы была тогда рядом.
* * *
– Что за кошмар! – сказала Пия, когда они возвращались в комиссариат. – Сначала умирает женщина, потом совершает самоубийство ее дочь, которая десять лет мучилась чувством вины! Многим людям судьба действительно преподносит удары по полной программе.
Начался дождь. Дождь вперемешку со снегом. Боденштайн надел очки и в сумеречном свете, освещавшем салон машины, стал листать судебное дело, которое им дал Дирк Штадлер и великодушно позволил взять его с собой.
– Это действительно трагедия.
Он надеялся найти в деле имена других лиц из Франкфуртской клиники неотложной помощи, которые десять лет назад каким-то образом имели отношение к Кирстен Штадлер. Может быть, таким путем они смогут установить и обеспечить защиту следующим потенциальным жертвам киллера.
– Нам обязательно надо поговорить с женихом Хелен Штадлер, – размышляла Пия вслух, то и дело нажимая на рычаг стеклоомывателя. Водяные брызги от ехавших впереди машин, смешиваясь с солью для обработки дорог, мгновенно покрывали лобовое стекло мутной жижей, затрудняя обзор дороги. – Хорошо, что ее отец довольно общителен. Иначе мы вообще не продвинулись бы ни на шаг.
Боденштайн пробурчал в ответ что-то невнятное. Он согнулся и почти уткнулся носом в листок, который читал.
– Через десять минут мы приедем в офис, – усмехнулась Пия, – и там ты сможешь прочесть это явно в более комфортных условиях, чем здесь, в машине.
– Ты права, – согласился он и захлопнул папку.
Потом он вздохнул и стал пристально смотреть через лобовое стекло на мокрую дорогу. Его пальцы барабанили по картонной папке, и он задумчиво поджал губы. Пия знала эту напряженность в лице шефа. Что-то занимало его, но он был не готов поделиться с ней этим. Она съехала с автотрассы и через пару километров свернула во двор Региональной уголовной полиции. Миновав двери, они столкнулись с Остерманном.
– Шефиня назначила совещание, – сообщил он и кивнул в сторону конференц-зала. – Сегодня вечером в 19 часов в ратуше состоится большая пресс-конференция.
– Наконец-то! – Пия стащила с себя мокрую куртку.
– Об Эрике Штадлере по-прежнему ничего нового, но объявились Винклеры, – продолжал докладывать Остерманн.
Боденштайн кивнул и протянул ему папку, которую получил от Штадлера.
– Это судебное дело по иску Штадлера к Франкфуртской клинике, – пояснил он. – Может быть, здесь всплывут какие-нибудь имена, которых мы пока не знаем.
– Я сейчас же займусь этим, – пообещал Остерманн.
– После пресс-конференции мы поедем в Гласхюттен и поговорим с супругами Винклер, – объявил Боденштайн. – Не возражаешь, Пия?
– Нет, конечно. Меня все равно никто не ждет, – ответила она. – Но есть ли в этом смысл? Я бы сначала поехала к жениху Хелен Штадлер. В ратуше мне делать нечего. Кроме того, я могла бы еще раз поговорить с мужем погибшей сегодня женщины.
– Это должна решить фрау доктор Энгель, – сказал Боденштайн, увидевший их начальницу, идущую по коридору. Каблуки ее лодочек стучали по выложенному плиткой полу воинственным стаккато.
– Уже в боевом облачении и с заточенными ножами, – заметил Остерманн.
– Я это слышала. – Доктор Энгель прошелестела мимо них, оставив за собой легкое облако ароматов вербены и лимона. – Что вы стоите? Давайте, входите!
После разговора с Ким накануне вечером Пия гадала, что именно восхищало ее сестру в Николя Энгель. Даже после долгого напряженного дня у этой женщины, казалось, не иссякла энергия. Как всегда, она с головы до ног была безукоризненна: аккуратный маникюр, сдержанный макияж и прическа настолько идеальная, что складывалось впечатление, будто она только что от парикмахера. На ней был блестящий зеленый костюм, нитка жемчуга, пестрый шейный платок и подходящие по цвету лаковые туфли на каблуках высотой как минимум сантиметров двенадцать. И хотя Пия знала, что Боденштайн и Энгель в былые времена встречались и даже были обручены, в глубине души она считала, что у Николя Энгель дома стояла не кровать, а нечто наподобие электрического стула, на который она садилась, чтобы на следующее утро, полностью зарядившись, опять начать бурную деятельность. Невозможно было себе представить, что эта женщина, надев поношенные спортивные штаны и застиранную футболку, без макияжа уютно устроилась на диване! Боденштайн, кажется, однозначно имел слабость к такого рода женщинам «с запросами», которые мчались по жизни что есть мочи: Козима фон Боденштайн была такой же, и, наконец, Инка Ханзен – холодный, целеустремленный трудоголик.
– Господа, пожалуйста, садитесь! – обратилась к присутствующим советник по уголовным делам. – Через полчаса в ратуше начнется пресс-конференция, и мне бы не хотелось на нее опоздать.
Кроме Боденштайна, Остерманна, Алтуная и Фахингер, на совещании присутствовали Ким, Андреас Нефф и несколько сотрудников из других комиссариатов, которые работали в Специальной комиссии полиции. Боденштайн и Пия попеременно рассказывали о событиях и полученной за день информации.
Николя Энгель согласилась с тем, что Пия, Джем и Ким сразу после совещания отправятся к жениху погибшей Хелен Штадлер, который держит ювелирный магазин-мастерскую на Хауптштрассе в Хофхайме.
– Хорошо, тогда пора идти, – сказала она, взглянув на часы, и стала собираться. – Остерманн, где заявление для прессы?
– Здесь. Пятьдесят экзмепляров. – Кай протянул ей папку с толстой пачкой листов, которую она тут же передала Боденштайну.
– Я тоже обобщил важнейшие аспекты по профилю преступника, – рьяно воскликнул Андреас Нефф и поправил галстук. – Я думаю, мне следует сделать сообщение сразу после вас и…
– Вам вообще не надо делать никаких сообщений. По крайней мере, перед прессой, – вылила на него ушат холодной воды Николя Энгель, надевая пальто.
– Но я располагаю необходимой компетенцией для того, чтобы… – начал возмущенно возражать Нефф.
– Мы достаточно компетентны на данный момент. – Доктор Энгель даже не взглянула на него. – На трибуне будут Боденштайн как руководитель следственной группы, начальник Службы охраны порядка, пресс-секретарь, кто-то из прокуратуры и я.
