аудиторию… Вы же помните, когда в зале сидел инспектор из отдела культуры с супругой, мы все время играли «Есть на Волге утес», хотя это совсем не наш конек. Мы ансамбль танцевальный, интимно-лирический, у нас свое лицо…
Ж е л в а к о в. Опять про лицо! Так я же не против…
К р и г. Да, но… Андрей Гаврилович, нам как воздух нужна солистка, вы же обещали… Вы обещали расширить ансамбль на одну единицу. Уверяю вас, в ресторане женский вокал облагораживает… Я проверял, там, где есть солистка, там меньше происшествий и неприятностей…
Входит О ф и ц и а н т к а.
О ф и ц и а н т к а. Андрей Гаврилович, за столом Бондаренко опять скандал. Посетитель требует книгу.
К р и г. Ну вот… Вот видите…
Ж е л в а к о в. Я же сказал, что этот стол не обслуживать. Гони сюда Бондаренко.
О ф и ц и а н т к а уходит.
Будет у нас, маэстро, солистка. Обещал мне один жук из филармонии устроить певицу зарубежного класса… Импорт-люкс.
К р и г. С ума сойти! Это было бы колоссально!
Ж е л в а к о в. Она к родичам приехала погостить как туристка, ну, и не прочь выступить в нашем городе.
К р и г. Только… согласится ли она петь в ресторане?
Ж е л в а к о в. Чудак вы, маэстро… Пока я за этим столом сижу, «Эльбрус» — это не только ресторан, это вершина, с которой весь город как на ладошке. Ясно? Через ресторан большие дела делаются… Это вроде как научная лаборатория… В ресторане всякая личность как бутон раскрывается… Цветок к солнцу тянется, а человек… к ресторану. Вот, бывает, встретится тебе мужик — кремень, ничем ты его не возьмешь — ни клещами, ни молотом… А ты дай мне его на часок в «Эльбрус», так я из него свечки делать буду — вот как!..
Входит Б о н д а р е н к о — человек в белом кителе, с подносом в руке.
Б о н д а р е н к о. Звали, Андрей Гаврилович?
Ж е л в а к о в. Звал… Как же это так получается, Бондаренко, что у тебя в день по два происшествия, а? Работал бы ты в милиции — цены б тебе не было, а ты ж в ресторане служишь… Шефом желаешь быть… Язык французский изучаешь, а за столом твоим скандалы. Как по-французски скандал?.. Не знаешь? А я знаю — безобразие! Вот как! Сказано тебе было — правую сторону не обслуживать.
Б о н д а р е н к о. Я сказал им, что этот стол «резерве», а они говорят: наплевать, и садятся.
Ж е л в а к о в. Кто он такой?
Б о н д а р е н к о. А кто их знает, — приезжий или, может, турист… Заказали жульен из кур, соус пикан, сто пятьдесят, пломбир и кофе по-турецки… Я принес, они откушали и говорят: тащи сюда книгу или директора, — вы мне заместо кур кролика подсунули…
Ж е л в а к о в. И ты дал книгу?
Б о н д а р е н к о. Дал… Они там чего-то пишут…
Ж е л в а к о в. Остолоп ты, Бондаренко. Скажи шефу, чтоб разобрался, а книгу принесешь ко мне.
Б о н д а р е н к о уходит.
Вы, маэстро, пройдите в зал, посмотрите, кто там расшумелся, — может, кто из ваших чудит, сообщите.
К р и г. Сейчас, сейчас иду… Вы… вы не волнуйтесь, Андрей Гаврилович. Мы всегда под скандал играем «Танец с саблями», это заглушает и успокаивает… (Уходит.)
Ж е л в а к о в (один; снимает трубку телефона, набирает номер). Можно Поземкина?.. Скажите, из горсовета… Поземкин?.. Здорово, друг. Режешь ты меня, злодей, режешь… (Тихо в трубку.) Когда, наконец, заберешь груз, бессовестная твоя душа?.. Да нет у меня накладной — не подписывают, понимаешь? Подожди пару дней, после свадьбы я тебе любую справку добуду, ясно? А пока скажи там кому надо в приемном покое да санитарам — пусть возьмут, будет порядок. Скажи, Желваков не обидит, ясно?..
На пороге появляется К р и г.
К р и г. Андрей Гаврилович…
Ж е л в а к о в (прикрыв рукой трубку). Чего еще?!
К р и г. Я все узнал… Шумит неизвестный мужчина средних лет, с виду работник умственного труда. (Скрывается.)
Ж е л в а к о в (продолжая разговор). Поземкин?.. Тут у меня народ подходит, на совещание, так вот коротенько — выручай, друг. У меня ремонтная бригада простаивает, стенку ломать надо, а тут старуха торчит, ее ни взорвать, ни выбросить… В том-то и дело, одна… Одна на всю квартиру. Внучка на этой… как ее… на практике… Нынче бы в самый раз… Да не слушай ты докторов, они бюрократы, дьявол их возьми. Я тебе через недельку такой диагноз дам, что они все хвосты подожмут… (Тихо, в трубку.) Слышь, Поземкин, я приказал, чтоб тебе отпускали на дом, ясно?.. Ну, смотри, не сделаешь — так чтоб ноги твоей на «Эльбрусе»… Ну, будь здоров…
Входит Б о н д а р е н к о с книгой в руках.
Б о н д а р е н к о. Вот, Андрей Гаврилович, книга. Как не дать, раз они требуют.
Ж е л в а к о в. Давай сюда! (Берет книгу.) Твое счастье, Бондаренко, что я не из тех руководителей, что грубят своим подчиненным, оскорбляют, принижают человеческое достоинство… Другой на моем месте такого балду, как ты, давно послал бы в отдел кадров за расчетом, а я… (Раскрывает книгу, читает. Пауза.) Что это? Подписи не разберешь, а под ней (читает): «Главный психиатр центральной невропатолечебницы имени одиннадцатого июня, старший консультант по психастении, кандидат наук…» Это ж кто писал?..
Б о н д а р е н к о. Да вот… этот самый.
Ж е л в а к о в. Бондаренко, молодец ты парень! Тебе бы премию надо, да фондов нет. Но, ничего… Ступай к этому самому, скажи: директор ознакомился с критикой, принимает меры и просит вас пожаловать к нему в кабинет. Ясно?.. Ступай…
Б о н д а р е н к о уходит.
(Один.) Вот какие чудеса бывают, а говорят, не верь снам. (Поспешно вынимает из шкафа графин, бокалы, расставляет на письменном столе.) Ведь снилось же мне нынче, будто сижу я в выходной на берегу моря и поймал золотую рыбку… Она меня спрашивает: «Чего тебе надобно, старче Желваков?» А я и говорю: «Надобно своего психиатра, золотая рыбка». Проснулся и думаю: вот чертовщина, а выходит — нет… Мозговой аппарат опережает факты, вот как!
В дверях появляется Д у б р о в с к и й. Он в элегантном костюме, у ворота салфетка, в правой руке он держит вилку, направляя ее, как указку, на Желвакова.
Д у б р о в с к и й. Вы… хозяин этой харчевни?
Ж е л в а к о в. С вашего позволения, директор.
Д у б р о в с к и й. Тем хуже. Это вы выдаете кролика за домашнюю птицу?
Ж е л в а к о в. Ошибка возможна. Жалоба будет проверена, шеф-повар получит взыскание, строго будет наказан, а вам, ежели пожелаете… можно заменить…
Д у б р о в с к и й. Чем вы можете заменить? Дикой козой?
Ж е л в а к о в. Может, каким десертом?
Д у б р о в с к и й. Хватит! (Бросает салфетку на стол.) Ваш пломбир — это остывшая яичница… А кофе? Боже мой, что за кофе! Это… это же хлебный квас в банном буфете…
Ж е л в а к о в. По разряду — мы ресторан первого класса.
Д у б р о в с к и й. Трактир на проезжей дороге — это мечта по сравнению с вашей мерзкой харчевней… Я изъездил половину земного шара… Семьдесят шесть городов и двенадцать европейских столиц… И всюду я оставлял свою подпись в книге почетных посетителей… Ваш город первый, где я потребовал
