наш ребенок?» У меня на душе кошки скребут, когда я говорю, что, к сожалению, в животе у меня ребенка нет. Он мрачнеет: «Почему? Я знаю, что у тебя раньше был ребенок!» Я пытаюсь как можно спокойнее объяснить, что из-за малярии у меня была задержка месячных. Лкетинга очень разочарован этой новостью. И тем не менее этой ночью мы страстно любим друг друга.
Следующие несколько недель мы проводим очень счастливо. Жизнь идет своим чередом, пока не приходит пора отправиться в Маралал, чтобы снова попробовать согласовать дату свадьбы. Брат Лкетинги едет с нами.
На этот раз нам везет. Когда мы проходим собеседование и предъявляем мои заверенные документы вместе с письмом от шерифа, которое за это время получил Лкетинга, кажется, что больше никаких препятствий нет.
ЗАГС и медовый месяц
Итак, 26 июля 1988 года мы женимся. На церемонии присутствуют два свидетеля, старший брат Лкетинги и несколько незнакомых мне людей. Приятный официальный представитель проводит церемонию сначала на английском, а затем на суахили. Все идет гладко, за исключением того, что в решающий момент мой любимый не говорит «да», пока я не пинаю его ногой. Затем документ подписывается. Лкетинга берет мой паспорт и говорит, что, поскольку теперь моя фамилия Лепарморийо, мне нужен кенийский паспорт. Официальный представитель объясняет, что его нужно сделать в Найроби, поскольку Лкетинга все равно должен подать заявление на мое постоянное проживание. С этого момента я уже опять ничего не понимаю. Я думала, что теперь все в порядке, и бумажная волокита наконец-то закончилась. Но нет. Несмотря на брак, я все равно здесь на правах туриста, пока у меня в паспорте нет вида на жительство или прописки. Моя радость потихоньку сходит на нет; Лкетинга тоже ничего не может понять. В отеле мы решаем отправиться в Найроби.
На следующий день вместе со свидетелем и старшим братом, который никогда прежде не путешествовал так далеко, мы отправляемся в путь. До Ньяхуруры мы едем на нашем лендровере, затем садимся в автобус до Найроби. Брат смотрит по сторонам разинув рот. Мне доставляет удовольствие наблюдать за человеком, который в сорок лет впервые оказывается в большом городе. Он не может вымолвить ни слова, он даже беспомощнее Лкетинги! Улицу он смог перейти только с нашей помощью. Если бы я не взяла его за руку, наверняка он бы остался стоять на том же месте до вечера, потому что движение и множество машин сильно его пугают. Глядя на огромные многоквартирные дома, он недоумевает, как люди могут жить друг над другом.
Наконец добираемся до здания визового центра. Я стою в очереди, чтобы снова заполнить какие-то формы. Когда это позади, дама за стойкой объявляет, что о результатах мы узнаем примерно через три недели. Я возражаю, пытаясь втолковать ей, что мы приехали издалека и ни при каких обстоятельствах не должны возвращаться без актуальной записи в паспорте. Я почти умоляю ее, но она вежливо отвечает, что все должно идти своим чередом, но что она постарается ускорить процесс и уладить все примерно через неделю. Это было последнее слово. Я благодарю.
На улице мы обсуждаем ситуацию. Нас четверо, и мы должны целую неделю провести в Найроби. С тремя моими диковатыми спутниками это просто нереально, поэтому я предлагаю отправиться в Момбасу, чтобы брат смог увидеть море. Лкетинга соглашается – в нашей компании он чувствует себя в безопасности. Итак, мы начинаем восьмичасовое путешествие, наш медовый месяц.
В Момбасе первым делом навещаем Присциллу. Она очень рада, что мы поженились, и тоже верит, что отныне все будет хорошо. Брат Лкетинги хочет скорее отправиться на побережье. Ему приходится держаться за нас, стоя перед таким огромным количеством воды. Он не подходит к воде ближе, чем на десять метров, а через десять минут нам приходится покинуть пляж, так как он слишком напуган. Я показываю ему отель для туристов. Он не верит своим глазам. Он даже спросил моего мужа, действительно ли мы еще в Кении. Это так здорово – показывать мир кому-то, кто еще способен чему-то удивляться. Позже мы отправляемся поесть, и он впервые пьет пиво, что, надо заметить, не идет ему на пользу. В Укунде находим какой-то убогий отель.
Дни в Момбасе стоят мне кучу денег. Мужчины пьют пиво, а мне приходится сидеть с ними, потому что я не люблю ходить на пляж одна. Потихоньку меня начинает бесить тот факт, что я все время плачу за то, чтобы три человека пили пиво. Возникают первые маленькие ссоры. Лкетинга, теперь официально являющийся моим мужем, говорит, что это из-за меня приходится так долго ждать возвращения в Найроби. Он никак не может взять в толк, зачем мне еще один штамп. В конце концов он женился на мне, и поэтому меня можно по праву называть Лепарморийо и считать кенийкой. Остальные с ним согласны. Я сижу и не знаю, как объяснить им всю эту бумажную волокиту.
Через четыре дня мы отправляемся в путь. С большим трудом мне удается снова затащить Лкетингу в этот офис в Найроби. Он говорит, что делает это в последний раз. Я искренне надеюсь получить штамп сегодня. Я еще раз излагаю нашу просьбу и прошу проверить, все ли в порядке. Снова мы вынуждены ждать. Трое моих спутников нервничают, и это передается мне. Люди пристально глядят на нас. Не каждый день увидишь в таком месте белую женщину с тремя масаи.
Наконец нас с мужем приглашают проследовать за дамой-специалистом. Пока мы ждем лифт, я уже догадываюсь, что произойдет, если туда войдет Лкетинга. Дверь открывается, из кабины вываливается толпа. Лкетинга испуганно смотрит в пустую кабину и спрашивает: «Коринна, что это?» Я пытаюсь объяснить, что мы едем на двенадцатый этаж с помощью вот этой коробки. Дама с явным нетерпением ждет у лифта. Лкетинга не хочет ехать. Он боится подниматься. «Милый, пожалуйста, это не проблема! Если мы окажемся на двенадцатом этаже, ты сможешь там передвигаться точно так же, как сейчас. Пожалуйста, пожалуйста, пойдем!» Я умоляю его до тех пор, пока дама не делает недовольное лицо. Наконец с вытаращенными глазами мой муж заходит в кабину.
Нас ведут в кабинет, где уже ждет строгая африканка. Она спрашивает, действительно ли я замужем за этим самбуру. У Лкетинги она хочет узнать, в состоянии ли он меня обеспечивать. Он растерянно смотрит на меня: «Коринна, скажи, пожалуйста, какой дом я должен иметь?» – «Боже мой, – думаю я, – просто скажи да!» Женщина пристально смотрит на нас. Нервы мои натянуты, пот струится по всему телу. Глядя на меня
