Он устало пожал плечами и закрыл глаза.
– Такая девушка, как Сиобан Броди, не могла не привлечь его. Молоденькая, наивная и неискушенная. А когда родился я, она стала твердить ему, что им надо пожениться и создать семью.
– Выходит, она прожила с ним около двух лет. Неужели никто не сказал ей про Мег? Не сказал, что он уже женат?
– Если и сказал, то Патрик от всего отперся. Болтать он был мастер. И убедительно врать тоже.
– Этой девушке не было и двадцати лет, когда она сошлась с твоим отцом и забеременела. Может быть, она уже тогда боялась его? Или просто не хотела слышать того, что говорили о нем другие.
– Вполне возможно. В то время еще существовали люди, не боявшиеся говорить о нем всю правду. Но если до нее и дошло имя Мег, она вполне могла притвориться глухой.
Он умолк и задумался.
– Мег подходила ему больше, если ты понимаешь, что я имею в виду. Грубая, любившая выпить и потрахаться. А Сиобан в конце концов начала его раздражать. Но разве кто-нибудь мог уйти от Патрика Рорка и забрать сына, доказательство его мужественности? Нет, этого нельзя было допустить. Ее следовало наказать за попытку. Я представляю, как это могло быть. Он заставил Мег вернуться, чтобы ухаживать за мной. Разве мужчине пристало возиться с ребенком? Он должен заниматься делами. А грязная работа – это для женщин. Он был настоящим ублюдком, можешь мне поверить.
– Неужели никто не рассказывал тебе о матери?
– Никто. Я мог бы обнаружить это сам, но мне и в голову не приходило искать документы. В отличие от тебя, это не запечатлелось в моем мозгу. Меня это не интересовало. Я о ней не вспоминал.
Он крепко зажмурился, но заставил себя открыть глаза.
– Я не тратил на это ни время, ни нервы. За все прошедшие годы думал о ней лишь мельком.
– Ты вообще не думал о своей матери, – уточнила она. – Ты ее не знал.
– Я даже не могу сказать, что ненавидел ее. Она ничего для меня не значила.
– Ты говоришь о двух разных женщинах.
Рорк посмотрел на нее, словно очнувшись.
– Да, ты права. Я еще никак не могу привыкнуть к тому, что Мег – не моя мать, а та несчастная девушка… Честно говоря, она заслуживала лучшего. Я спрашиваю себя, вернулась бы она к нему, если бы не я. Если бы не думала, что ее сыну нужен отец. Если бы не это, может быть, она осталась бы жива.
Как же хотелось Еве вырвать его из лабиринта вины! Но она доверилась интуиции, вспомнила то, чему ее учили, и заговорила спокойно, словно беседовала с жертвой преступления, переживавшей шок:
– Ты ни в чем не виноват. И не должен наказывать себя за случившееся.
– Нет. Я должен. Должен что-то сделать. Я чувствую себя беспомощным, и это мне не нравится. Я ничего не могу поделать – ни избить кого-нибудь, ни купить, ни украсть, ни договориться. Что бы я ни сделал, это ее не воскресит. А он останется безнаказанным.
– Рорк, я потеряла счет, сколько раз стучала в двери домов и переворачивала жизни людей, сообщая, что человек, которого они любили, умер. Если бы я продолжала держать в себе все то горе, которое видела, то давно бы сошла с ума.
Она провела рукой по голове Рорка, надеясь успокоить его.
– Они чувствовали то же, что чувствуешь сейчас ты. И что бы я ни делала, человек, который виноват в злодействе, никогда не заплатит по заслугам.
– Тебе это не понравится, но я все равно скажу… Я много раз хотел отомстить отцу за то, что он со мной сделал. Но никогда не желал этого так сильно, как сейчас, хотя знаю, что это бессмысленно и ничего не изменит. Может быть, именно поэтому я и молчал. Тебе этого не понять, но я чувствовал бы себя мужчиной, если бы обагрил руки его кровью.
Ева посмотрела на его руку с золотым кольцом, символом их брака.
– Ты ошибаешься. Я все понимаю. Потому что уже обагрила руки кровью своего отца.
– О боже… – Рорк разозлился на себя. Он слишком погрузился в собственные переживания и сморозил глупость. – Прости меня, малышка, – сказал он, притянув Еву к себе.
– Это не помогает. – Ева отстранилась, чтобы Рорк мог видеть ее лицо. – Честное слово. Поверь мне, ты самый мужественный человек на свете.
Он прижался лбом к ее лбу.
– Я не могу без тебя. Не знаю, как я мог жить до знакомства с тобой.
– Переживем и это. В последние два дня тебе пришлось несладко. Я воспользуюсь твоим любимым способом и заставлю тебя что-нибудь съесть.
Когда Ева встала и направилась к автоповару, Рорк наконец улыбнулся:
– Неужели ты заботишься обо мне?
Ева обернулась и посмотрела на него. Хотя он усмехался, но круги под глазами никуда не исчезли. Он был бледен от усталости и переживаний.
Что ж, черт побери, с этим она справится.
– Думаю, я знаю, как это делается, потому что достаточно часто выслушивала исповеди. – Она заказала бульон. – Я знаю о матерях не больше твоего, но, судя по тому, что ты рассказал, ей бы очень не понравилось, если бы ты стал винить себя в случившемся. Если она любила тебя, то желала тебе счастья. Она бы обрадовалась, если бы узнала, что ты ушел от него, добился успеха и стал большим человеком.
– Несмотря ни на что.
– Да. – Она поколдовала над бульоном, а потом принесла ему чашку. – Несмотря ни на что.
– Понимаешь, он во мне.
Ева кивнула и снова села рядом.
– Но если так, то и она тоже. Думаю, тут ты имеешь надо мной перевес.
– Я всю жизнь открещивался от своего прошлого. Оно повлияло на меня не так сильно, как на тебя. – Он пил бульон безо всякого аппетита, скорее по обязанности. – Я не хотел посвящать в это ни тебя, ни кого-нибудь другого. Хотел сам справиться, вот и все. Но оно грызло меня. Теперь я вижу ее лицо, и оно всегда будет стоять у меня перед глазами. У меня есть родные, о которых я не знал. Люди, которые потеряли ее. Проклятие, я не знаю, что с этим делать. Но ощущаю чувство вины и досады.
– Не делай ничего, пока тебе не станет легче. – Ева подняла руку и погладила его по голове. – Дай себе отдых.
– Я не мог сказать тебе прямо. – Рорк посмотрел ей в глаза. – Не мог найти нужные слова. Прогнать тебя было легче. А еще легче – выместить на тебе свою боль и обиду.
– Конечно, легче. Для этого мне пришлось поколотить тебя.
Рорк наклонился и нежно поцеловал ее.
– Спасибо.
– Всегда к твоим услугам, дружок.
– Прости за то, что вчера вечером я оставил тебя одну. Тебе снились кошмары.
– А ты переживал их наяву. Ничего, и это мы переживем.
– Но это еще не все… – Лицо Евы затуманилось, раздвоилось и вновь стало четким. – Будь я проклят… Ты подмешала в бульон снотворное?
– Да, подмешала, – жизнерадостно сказала Ева, вынув чашку из его ослабевших рук. – Тебе нужно уснуть. Ложись скорее, пока ты еще в состоянии двигаться. Поднять тебя на руки я не смогу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
