Я повалилась на кровать, благодаря небеса, что мы не сменили простыни. Я схватила его подушку, на ней до сих пор улавливался его запах. Закрыв глаза, постаралась представить, что это лишь еще одно обычное утро и неожиданно заснула.
***
Я проснулась от легкого потряхивания за плечо.
— Если хочешь, чтобы я оставила тебе поесть, могу отложить, — успокаивающе предложила Саша.
— Нет, всё в порядке. Я хочу посидеть с вами.
Пройдя в кухню, я была ошеломлена увиденным. Жареный цыпленок, отварная зеленая фасоль, нарубленная капуста, макароны и сыр. Пирог, отставленный на подоконнике, наполнял кухню сладким ароматом сахара и запеченной вишни. Именно тогда я поняла, что уже несколько дней не ела нормально, ну почти целую неделю. Сандвич с ореховым маслом был моей последней едой до больницы, а в больнице есть и тосковать одновременно было практически невозможно.
— Потрясающе! — впервые за долгое время я почувствовала, что — то, кроме своих собственных переживаний. Поняла, что каждый кусочек этой еды пропитан любовью. Существует большая разница, когда еда приготовлена для удовольствия, а когда для выживания.
Я села за стол, и мы приступили к еде.
— Уилл, неужели что — то готовил ты? — спросила я.
— Я делал лишь то, что мне говорила Саша.
— Он отличный помощник, — добавила она.
Мы немного поели. Я уже и забыла, как вкусно можно поесть, пока не попробовала еду от Саши.
— Послушай, знаю, что тут еще о многом стоит подумать, но какие у тебя планы? С кем ты будешь жить? — спросил Уилл.
Да, тут было о чем подумать. Я не собиралась возвращаться домой. Даже если бы Рори завтра переписал его на меня. Мне потребуется помощь, когда беременность будет прогрессировать, даже если у меня будут деньги. Сестра приглашала меня в Портленд, но у нее дома и так негде было протолкнуться. К тому же, с учетом ее детей и отца, там и так было о ком позаботиться.
К тому же, мне вовсе не хотелось куда — то уезжать. Разумеется, у нас с Бобби был план уехать вдвоем, но я уже провела его последние дни вместе с ним. Его частички были повсюду. Я не была готова все это оставить.
— Я еще не уверена. Сестра приглашала меня в Орегон. Но… Я не думаю, что готова к переезду. Я хочу еще немного побыть поближе к нему.
— Оставайся с нами, — предложил он.
— Что? Нет, я не могу. Я не могу так навязываться.
— Ты не навязываешься, — настаивала Саша.
— Вы и так многое пережили, и вам не нужна женщина в положении, которая будет бродить по вашему дому целыми днями.
— Оказала бы нам честь, — произнес Уилл. — Ты нам нравишься.
Уилл и Саша были хорошими — нет — отличными людьми. Разумеется, они предложили свое жилье для сломленной беременной женщины. Но я не думала, что мне нужно взваливать на них такую тяжесть, хотя остаться с ними было именно тем, чего мне хотелось бы. Оставшись вместе с ними, я бы чувствовала себя ближе к Бобби. Они излучали такую же теплоту, что и он. Знали Бобби таким, каким знала его я.
Уилл наклонился ко мне и накрыл рукой мою ладонь.
— Лилли, позволь мне почтить моих братьев, позаботившись о тебе. Они оба этого хотели бы. Я обещал Бобби, что сделаю это.
Я опустила глаза, а по щеке покатилась слеза.
— Помнишь, что я сказал тебе, когда мы встретились в клубе? Я не просто так это говорил. Ты семья. И этот ребенок, — он указал на мой живот, — тоже семья.
Я кивнула, пытаясь сдержать слезы.
— Хорошо, — произнесла я с улыбкой, вытирая мокрые щеки. — Хорошо. Спасибо. Правда. Спасибо.
Глава 24
Джулия смогла организовать для меня возвращение домой так, чтобы Рори в это время не было там. Это позволило мне собрать гораздо больше вещей, чем в те несколько минут, что у меня были, пока дрались Бобби и Рори. Она уже позаботилась об адвокате, который займется нашим разводом, но это займет время, потому что сначала Рори предстоял собственный бой в суде.
Наша история попала в местные газеты, однако Уилл и Саша защищали меня от всего этого надежным щитом. В тот день им пришлось выйти на работу, поэтому Джулия забрала меня из их дома и отвезла в мой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Все тут было пропитано воспоминаниями. Они мне были нужны. Я сама решила остаться ближе к этим воспоминаниям, с людьми, близкими Бобби. Но некоторые из моментов оказались болезненными. Вернуться в дом, в котором последние мои часы пребывания были наполнены отчаянием и страхом — с такими воспоминаниями я оставаться не хотела.
Спальня была убрана. Удивительно, как это Рори тут все отмыл. Я прошла в кладовку, взяла еще один чемодан и медленно начала собирать частички своей жизни. Меня окутало полное бесчувствие, наверное, это была защитная реакция. Джулия настаивала на том, чтобы самой собрать мои вещи, но мне хотелось сделать все быстро, к тому же я знала, что мне понадобится.
Мне оставалось собрать ещё несколько вещей, когда я услышала, как Джулия с кем — то разговаривает внизу.
— Тебя не должно здесь быть. Мы же договаривались, — предостерегающе заявила она.
— Ты это видела? — спросил мужской голос.
Она вздохнула.
— Джулия, знаю, что ты все знала, но не сказала мне. Прошу тебя. Она все еще моя жена.
— Технически.
— Если это мой ребенок, я должен с ней поговорить.
Я смотрела на все это с верхней площадки лестницы. Жаль, что не Рори умер. Хоть я и не гордилась подобными мыслями. До смерти Бобби я никогда не желала ему ничего подобного, но, если бы могла выбирать, я бы ни секунды не колебалась, и поменяла бы их с Бобби местами. Даже если бы Бобби возненавидел меня за это.
Я правда больше никогда не хотела видеть Рори снова. Но сейчас, когда он здесь, когда знает о ребенке, и Джулия оказалась втянута, я не смогла остаться в стороне.
— Ничего, — сказала я. — Я поговорю с ним.
Они оба посмотрели вверх.
— Лилли, — мягко произнес Рори.
Джулия закатила глаза.
— Ладно. Но тебе нельзя волноваться. Если будут крики, Рори, я звоню в полицию. А это последнее, что тебе нужно, учитывая твои проблемы с законом.
— Да… спасибо, — саркастически пробормотал он.
Джулия одарила меня долгим взглядом, давая понять, что она поблизости, если понадобится, и вышла.
Рори подбежал к лестнице, чтобы поприветствовать меня.
— Не знаю, что сказать, — начал он.
— Это только тебе решать. Надеюсь, что ты решишь. В противном случае мне тебе сказать точно нечего.
Его тело опало, словно лепестки засохшей розы на стол.
— Лилли, я умираю. Думаешь, я бы не преградил для него дорогу тем пулям? — Его глаза наполнились слезами.
— Что бы ты ни хотел сделать, он получил эти пули из-за тебя. Если бы ты только сам признался…, — я постаралась не впасть в ярость. Мне не хотелось, чтобы наш ребенок ощущал такие эмоции. — Мне нечего тебе сказать. Сам знаешь.
— Я скучаю по нему, Лилли. Я даже представить себе такого не мог. Если бы это значило потерять тебя, я бы все равно хотел его вернуть. Я бы сделал все, чтобы вернуть его.
— Что же, мы не можем получить всего, чего хотим, — холодно ответила я.
Он сглотнул слезы и посмотрел на мой живот.
— Ребенок?
— Он не твой.
— Как ты можешь быть уверена?
— А ты как думаешь, Рори?
Он посмотрел на меня, и в его взгляде читалась смесь стыда и сожаления. Я могла бы даже проследить за направлением его мыслей, если бы он не заговорил.
— Давай останемся вместе. Я выращу ребенка. Он Лайтли, и он должен остаться в моей семье.
— Ты правда думаешь, что после всего, что произошло, я позволю тебе приблизиться к этому ребенку? Рори, я тебя не люблю. Не хочу быть с тобой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тогда зачем? Зачем ты вышла за меня? — спросил он.
— Я теперь сама не знаю, — вздохнула я. — Мы думали, что делаем что-то правильное. А сейчас, — я пожала плечами, поднимая руки, чтобы обозначить окружающее меня опустошение.
