Меня разбудила потревоженная сторожевая сеть. Открыв глаза, я сел и осмотрелся. По дорожке в мою сторону шли мужчины. Пятеро в простой, крепкой одежде, были вооружены луками и короткими мечами. А двое идущих впереди наоборот не имели никакого оружия и щеголяли в яркой одежде. Увеличив охват сторожевой сети до полумили, я удостоверился, что больше никого в округе нет, и встал с лежанки. Приметив меня, мужчины ускорили шаг и вскоре подобрались к моей стоянке. Увидев поваленное мной дерево, добравшийся до меня первым толстячок, начал хватать ртом воздух.
Справившись, наконец, с шоком, он взвыл: – Груши, мои груши… Вы только посмотрите, что стало с моими сайорскими грушами…
Смутившись, я покосился на поваленное дерево. Не такие значительные ночью, днём увечья, нанесённые сваленным стволом другим деревьям, были видны гораздо лучше. Очень сильно были повреждены два дерева, и ещё с одного было сломано несколько ветвей.
Худощавый мужчина, в заметно вылинявшей яркой одежде, тронул толстяка за локоть и указал ему на проделанную мной в колючих зарослях просеку. Взглянув туда, толстяк ахнул.
– Мой крыжовник! Мой янтарный крыжовник! – взвыл толстяк. – Лучший крыжовник в Сулиме…
– Ничего господин Паким, новый посадим. – принялся его утешать худощавый мужчина.
– Ах ты, варвар! – набросился на меня с обвинениями толстяк. – Негодяй! Да я тебя… Да я тебя на галеры. Нет на каторгу. Нет сначала на галеры, а потом на каторгу. Негодяй! Хватайте его!
– Постойте, – предложил я выдвинувшимся вперёд вооружённым мужчинам. – Я не хотел наносить урона вашему саду. Случайно так вышло. Ночью с гор спустился, и в ваш сад забрёл. Запущенный он у вас очень, вот и не разобрал я в темноте, что это не заброшенный сад.
– Заброшенный? – разгневался толстяк. Да что ты осёл понимаешь в уходе за садом!
– Ну не особо много, – признался я. – Но понимаю, что ничего страшного, за что можно отправить человека на галеры не натворил. Кусты я не корчевал, значит, новые вырастут. Дерево срубил сухое, а то, что немного ветви на других деревьях повредил, так это не так страшно. Я оплачу вам ущерб, и разойдёмся миром.
– Оплатишь ущерб? – зло засмеялся толстяк. – Да тебе голодранец всю жизнь надо работать, чтоб мне ущерб возместить. Нет у тебя пяти золотых.
– За десяток кустов и несколько сломанных ветвей пять золотых? – возмутился я. – Да за эти деньги можно пару тысяч новых деревьев посадить.
– А мне за десяток кустов и несколько ветвей и пяти золотых мало, – заявил толстяк. – На каторгу отправишься. Уж тогда-то окрестное ворьё к моему саду и приближаться не будет.
– Да вы с ума сошли. Какая каторга?
– На своей шкуре узнаешь какая, – зло бросил толстяк. – Не переживай, хватит у меня возможностей на каторгу тебя упечь. Сам султан Фасир меня ценит. Уж он-то уважит мою просьбу и отправит тебя на каторгу.
– За что? – воззвал я к разуму толстяка. – За что на каторгу? Как можно человека из-за пары веток на каторгу отправить?
– Плоды с этой пары веток и десятка кустарников к столу самого султана поставлялись, – сказал толстяк. – Так что ты не только на мой сад покусился, ты самого султана без пропитания оставил. За это-то тебя на каторгу и отправят.
– Неужто стол султана из-за нескольких плодов оскудеет? – усомнился я.
– Не оскудеет, – согласился толстяк. – Но таким варварам как ты самое место на каторге. Не просто так ты в мой сад залез, видно ведь, что злой умысел у тебя был. Если бы ты случайно сюда забрёл, то тебя бы собаки отогнали.
– Верно господин Паким, – кивнул худощавый. – Не иначе как усыпил псов этот варвар.
– Да вон же они валяются, – приметил останки псов молодой парнишка. – За поваленным деревом.
Худощавый метнулся туда и зарыдал в полный голос.
– Господин Паким, господин Паким, – плача обратился он к Пакиму, – этот негодяй убил ваших прекрасных псов. Не дайте такому преступлению остаться безнаказанным, повесьте этого негодяя.
– Ах ты, мерзкий разбойник… – побледнел толстяк. – Так ты ещё и собачек моих убил?
– Они на меня набросились, вот и пришлось их убить, – вздохнул я, с каждым мигом теряя надежду, что удастся разрешить дело миром.
– Да один пёс стоит дороже чем твоя жизнь, голодранец! – завопил толстяк.
– Так что мне надо было спокойно смотреть, как они меня растерзают? – спросил я.
– Пусть бы растерзали, – заявил толстяк. – Нечего по ночам по чужим садам бродить.
– Идите вы прямо на восход солнца, пока до края мира не доберётесь, – обозлился я. – И собачек с собой захватите.
– Ах ты, скотина… – прошипел толстяк. – Ещё и оскорблять меня будешь…
– Хватайте его, – крикнул худощавый. – Нечего смотреть, как вашего господина оскорбляют.
Вооружённые мужчины вышли вперёд. Двое самых старших приготовили луки, а остальные вытащили из ножен мечи.
– Ну, на кой это вам? – спросил я, делая ещё одну попытку к примирению. – Говорю же, не нарочно я в сад забрался. По-тёмному с гор спускался и забрёл сюда.
– Нам-то что, – пожал плечами старший мужчина. – Господин Паким здесь распоряжается.
– Хватайте негодяя, – приказал толстяк.
– Ничего у вас не выйдет, – покачал я головой. – Здесь и поляжете все.
– Думаешь один с нами совладаешь? – спросил молодой парень и шагнул вперёд.
– Сурхат, не лезь к нему, – остановил его мужчина, натягивающий лук и предложил мне: – Бросай меч.
– Может мне ещё своим ходом на каторгу отправиться? – поинтересовался я. – У вас тут в Сулиме, похоже, солнце сильно голову напекает, раз вы всерьёз рассчитываете, что я сдамся.
– Да не отправит тебя господин Паким на каторгу, – сказал мужчина. – Это вспылил он, увидев, что ты натворил. Свободы тебе конечно пока ущерб не возместишь, не видать, но и каторга тебе не грозит. Через пару лет свободен будешь как птица.
– Так я не против возмещения ущерба, – сказал я. – Давайте подсчитаем убытки, и я оплачу ущерб.
– Если не хочет меч бросать, подстрелите его, – посоветовал худощавый.
Сплюнув, я создал заклинание молнии. Ударив в землю перед Сурхатом, она заставила его замереть.
– Хватит мне угрожать, – сказал я. – Ничего вы мне сделать не можете. Так что давайте по-человечески обсудим возникшие разногласия.
– Простите, господин Паким, но магов ловить мы не нанимались, – сказал пожилой мужчина.
– Ты маг? – изумлённо спросил Паким. – Но что ты здесь делаешь, да ещё в таком виде?
– Из пустошей иду, – пояснил я.
– Тогда пять, нет, десять золотых будут справедливым возмещением ущерба, – сказал Паким.
– Пять серебряных, – предложил я.
– Не пойдёт. Десять золотых, не меньше. Для мага это малость, так что не жмоться. Иначе не будет тебе покоя, я найду на тебя управу. У меня влиятельных друзей хватит, чтоб и магу неприятности причинить, – пригрозил Паким.
– Может дешевле будет вас всех убить? – задумался я. – Никаких расходов и никаких неприятностей.
– Девять, пусть будет девять золотых, – быстро сказал Паким.
– Нет, всё-таки придётся вас убить, – покачал я головой.
Пожилой мужчина подошёл к Пакиму и начал что-то шептать ему на ухо, косясь на меня. Толстяк, выслушав его, на миг призадумался и кивнул.
– Если не хочешь платить, то помоги нам с бедой управиться, – предложил Паким.
– С какой бедой?
– Демона в саду видели, – пояснил Паким. – Избавь нас от него, и разойдёмся миром. Ну и ещё пять золотых сверху.
– Я устал неимоверно, – сказал я. – Не до охоты на демона мне сейчас.
– Так никто и не предлагает прямо сейчас на демона охотиться, – сказал Паким. – Передохни немного, а как сил наберёшься, так демона и убей.
– А деревня далеко? – спросил я.
– Зачем тебе деревня? Нечего тебе в деревне делать. У меня поживёшь, пока демона не уничтожишь.
Немного подумав, я кивнул: – Хорошо, убью я вашего демона. Но приплачивать не буду.
– Как же так? – спросил Паким. – А за кров над головой, а за пищу? Не бесплатно же ты у меня жить будешь.
– Тогда я лучше в деревне отдохну, – заявил я. – Чего-то мне не верится, что у тебя там дворец с прислугой, чтоб за несколько дней проживания пять золотых требовать.
Пожилой мужчина начал снова шептать Пакиму на ухо. Толстяк то медленно кивал, то начинал резко мотать головой, слушая его. Наконец Паким услышал нечто, что пришлось ему по нраву и быстро кивнув, он окинул меня взглядом.
– Один золотой, – сказал Паким. – Мне ведь нужно теперь щенков покупать, а они дорогие…
– Договорились, – сказал я.
– Талих пошли домой, – сказал Паким.
Подобрав дорожную сумку, я закинул её на плечо и пошёл следом за Пакимом. Пройдя немногим более мили, мы добрались до окружённого невысокой каменной стеной поместья. Двухэтажный каменный дом, по-видимому являлся хозяйским, а два деревянных служили местом обитания слуг и рабочих. По двору сновали работники и прислуга, как мне показалось, не столько занимаясь работой, сколько наводя суету перед глазами хозяина. Однако оказалось, что и без хозяина за рабочими было кому присмотреть. На крыльцо вышла женщина в атласном халате, с вышитыми на нём золотыми розами и окинув взглядом двор, подбоченилась.
