этом известно? – С губ сорвался смешок. Она расправила плечи. – Нет ни малейших сомнений, что мой муж придумает, как его посадить.
Поудобнее устроив Элизу, она вновь взяла Скотта за плечо – на этот раз тверже.
– Господин президент. Ради отца моих детей, ради всех матерей, отцов, сыновей и дочерей на борту этого рейса я прошу вас проявить смелость и дать самолету и его пассажирам шанс. Если вы проявите слабость, примете легкое решение сбить его – мы отлично знаем, что произойдет. Но я прошу вас быть смелее и верить. Я прошу вас выбрать веру в хорошего человека, приверженца долга. И я знаю, сэр, что ваша вера будет вознаграждена.
В башне повисло оторопелое молчание, а потом помещение стали заполнять перешептывания. Воздух был заряжен надеждой, и Дасти хлопнул по плечу диспетчера-соседку.
– Будет очень странно, если я сейчас устрою стоячую овацию?
Но диспетчер не слушала его, а в волнении указывала на его радар.
– Что-о-об тебя… – пробормотал Дасти. – Джордж? Четыре-один-шесть сошел с курса.
– Тихо! – крикнул шифровальщик. На редкий здесь всплеск эмоций обернулась вся башня. Все наблюдали, как он с напряженным лицом прислушивается к наушникам. Вдруг нахмуренный лоб разгладился, и от осознания у него чуть не отвалилась челюсть.
– Это не Вашингтон. Цель – стадион «Янкис».
Глава тридцать пятая
На радаре Билла сзади самолета появилось несколько крестиков. На боевой дистанции от рейса 416 теперь летели четыре F-16.
Билл раздосадованно помассировал лицо. Он знал, что к этому все и придет, как только станет известно о причастности Бена. Вот поэтому и не сообщал о нем морзянкой. А теперь над ним нависло сразу две угрозы.
– Так нечестно, – сказал Билл.
Бен на него даже не взглянул, но спросил:
– Что, Билл? Что нечестно?
В ответ самолет подскочил в воздушной яме, и, когда их повело влево, за окном со стороны Билла замерцали огоньки жилого района. Ночь была ясной, но ветер – сильным, и самолет мотало.
– «Коустал четыре-один-шесть», прием.
В их наушниках снова раздался скрип голоса того же самого диспетчера, но никто не сдвинулся с места. Они не отвечали со времени первой газовой атаки – и не будут отвечать до конца полета. Теперь они остались вдвоем.
– Нечестно, что… – Билл пытался упорядочить мысли. – …Что я здесь. И что ты здесь. Что у меня была своя жизнь, а у тебя – твоя. Нечестно, что всем плевать на твой народ. Это неправильно. И мне жаль.
Бен не ответил.
Билл повернулся к нему.
– Даю слово, Бен. Я буду исправлять эти ошибки до конца жизни. Я не могу изменить то, что уже с тобой произошло. И ты не можешь. Но если мы сейчас разобьем самолет, ничего хорошего не случится. Ты и сам знаешь эту страну. Сам знаешь, как мы поступаем в ответ. Сам знаешь, кто пострадает в итоге.
Бен уставился в окно.
– Но если мы не разобьем самолет, – продолжил Билл, – мы сможем действовать вместе. Я буду учиться. Узнаю то, что и так должен был знать. А там, глядишь, у нас вдвоем что-нибудь и выйдет.
Ствол пистолета находился ровно между ними. Оба они молчали. Бен тоже повернулся, вгляделся в лицо командира. Билл смотрел ему в глаза, отчаянно надеясь, что его искренность чувствуется.
– Бен. Еще не поздно.
Взяв конверты в рот, Бен потянул на себя дверную ручку, с трудом провернув ключ. Замок скрипнул, как и дверь, и он вошел в квартиру, затаскивая за собой чемодан. Включил на кухне свет – и его встретила раковина, полная грязной посуды. Он бросил конверты на стол, рядом с миской с недоеденными хлопьями.
Вздохнул. Вымотанный четырехдневной сменой, вымотанный всей своей жизнью.
– Ты вроде говорил, что, пока меня нет, позвонишь домовладельцу, чтобы дверь починили, – сказал он громко, положив фуражку на кухонную стойку и накинув форму на спинку стула. – И что за свинарник ты тут развел?
Он достал пиво из холодильника, сел за стол и пролистал почту. Выкинул рекламу, остальное сложил в стопку рядом с газетой.
Газета.
Он удивленно склонил голову набок. Они с Сэмом не выписывали газет.
Подняв ее, обнаружил под ней еще один выпуск, за другой день. Под ним – еще. Все – с загнутыми страницами и обведенными красным статьями. Каждая статья – о выводе войск.
Осознав, что Сэм не сказал ни слова с тех пор, как Бен пришел домой, он обернулся. В комнате Сэма горел свет, дверь была приоткрыта.
– Сэм?
Ответа не последовало.
– Саман, – позвал он громче и прошел через гостиную. Постучался и, не дождавшись реакции, сам открыл дверь.
Кровь уже так пропитала матрас, что он почти почернел. Если бы пятна находились не у рук Сэма, Бен, наверное, и не понял бы, что видит перед собой.
– Боже! – закричал он и бросился к другу, потом назад, развернувшись на каблуках. – Черт! – Он влетел на кухню. Схватил трубку и набрал 911, вбегая обратно в спальню, не прекращая ругаться.
Глаза Сэма были ясными и сфокусированными, несмотря на редкое дыхание и посеревшую кожу. Бен орал в трубку, нависнув над ним.
– …Быстрее! – повторил он и сбросил вызов, сжимая телефон побелевшими пальцами.
Сорвал простыню и обмотал Сэму запястья, чтобы остановить кровотечение. Они уставились друг на друга; каждый пытался понять, что думает второй.
Сэм заговорил слабо и медленно.
– Помнишь, как мы пили у пляжа? В том ресторане с двориком. С одеялами на случай, если похолодает. Ели устриц. Ты пытался склеить девчонку у стойки. А потом пришел ее парень.
Бен вяло улыбнулся и кивнул.
– Вот тогда. В тот самый момент. Тогда и напали на нашу деревню.
Бен закрыл глаза.
– Мы их бросили.
Из уголков закрытых глаз Бена побежали слезы, капая Сэму на грудь.
– Я так больше не могу, – прошептал Сэм. – Ничего не могу.
Он застонал от боли. Бен крепче сжал его запястья.
– Почему? – спросил Сэм. – Почему ты меня спасаешь?
Бен стиснул зубы с участившимся от стыда и гнева дыханием. Впервые он признал то, что его друг для себя уже решил.
– Потому что я обижусь, если ты меня тут оставишь. Мы уйдем вместе.
– Бен, давай сделаем выбор, – сказал Билл, – вместе. Сейчас. Давай сделаем выбор помочь твоим людям, а не навредить им. Мы же можем.
Билл не понимал, всерьез ли задумался Бен, но тот явно был сбит с толку. Видимо, в его расчеты не входило чужое сопереживание. Билл заметил, что неосознанно наклоняется к Бену всем телом, пытается перетянуть на свою сторону силой мысли – чтобы посадить самолет невредимым, вместе.
– «Коустал четыре-один-шесть», говорит генерал-лейтенант ВВС Салливан от имени президента Соединенных Штатов Америки.
Оба вздрогнули от агрессивного голоса, рявкнувшего в кабине.
– Нам известно, что второй пилот Бен Миро представляет угрозу. Если вы не ответите немедленно, мы готовы отдать приказ атаковать ваше судно. Считайте это последним предупреждением.
Бен отвернулся и посмотрел на небо, подняв подбородок и сжав зубы.
– Дело никогда не было в
