пьяницу. Чуть что, он же за бутылку продаст! Ну и как его проверять? Предложить выпить? Не слишком ли примитивно? А, ладно! Чего зря огород городить?
— Ты чего принюхиваешься? — спросил Густав.
— Ну как! — удивился тот. — Ты же здесь эта… наливаешь.
— С чего ты взял?!
— Как с чего? Мне Дринк шепнул, дескать, Эйлер всем наливает. Я, грит, отказался, поскольку непьющий, так что тебе, грит, полагается двойная порция. Ну и домой потопал.
Густав вскочил.
— Как домой?! — выдохнул он. — Я же просил его задержаться!
В домашней лаборатории ординарного адъюнкта Альберта Кнехта кипела работа. Помня о том, что кремневики могут попытаться проникнуть сюда под видом кого-нибудь из его молодых коллег, ученый слуга Фредерика Марстона пригласил к работе всего троих. Кроме Юноны Смит и Бенджамена Расти, своему учителю стал помогать Освальд Грапп. У Освальда были золотые руки, поэтому именно ему было поручено вытачивать детали нового кадуцетра, первого из тех, что предстояло изготовить. Что бы там ни утверждал Протей, принявший облик ординарного адъюнкта, Кнехт и его молодые друзья не изобретали кадуцетр как таковой. Они лишь теоретически вычислили, на каких принципах он может быть основан. И долгое время не были уверены, что сумеют воспроизвести его в металле. Вернее, не только и не столько в металле, так как главным образом это древнейшее оружие Охотников Зари состояло из особым образом обработанной кристаллической массы.
Вот обработкой этой массы и должен был заняться сейчас Грапп. Увидев чертеж, некогда выполненный Бенджаменом, Освальд долго чесал в затылке, потом угрюмо кивнул и принялся раскладывать инструменты. Сам кристалл, необходимый для работы, Альберт Кнехт вырастил уже давно — он был огромным и стоял в углу лаборатории, словно прозрачный шестигранный обелиск. Поэтому с ним пришлось повозиться, закрепляя между подвижными частями станка. Когда Расти и Грапп управились с этим, можно было считать, что половина дела уже сделана. Кристалла должно было хватить как минимум на пятьдесят кадуцетров, но ученые пока не знали, сколько их понадобится для нужд подполья, но работу начали заранее.
Освальд запустил станок: алмазные резцы стали понемногу обтачивать шестигранник. А Бенджамен и Юнона принялись мастерить силовой блок нового кадуцетра. Охотники Зари не использовали свет в качестве источника того, что на совершенно ином языке называется energiei. Ординарный адъюнкт Кнехт давно понял это и потратил много лет, чтобы обнаружить другую силу, которая по странному стечению обстоятельств и вырабатывалась той самой пресловутой кремниевой чумой. Слово «электричество» даже высшим сановникам Акадеума не было известно, поэтому ученый слуга Марстона просто и без затей именовал открытый им тип energii «усилителем». Так вот, именно на «усилителе» и должен был работать кадуцетр.
Покуда молодые коллеги трудились, сам Альберт Кнехт занялся другим делом. Он погрузился в глубокие размышления. События последних дней дали немало пищи его мозгу. Спасибо, конечно, ученикам, что они назвали «красный язычок», пирамидку и кадуцетр «триадой Кнехта». Это большая честь для любого ученого. На самом деле эти устройства могли быть созданы только Охотниками Зари, или, иначе, Сверхмыслителями. Из всех разумных обитателей Древа Жизни лишь эта раса достигла наивысшего расцвета.
Ординарный адъюнкт Кнехт имел отношение к этим изделиям Сверхмыслителей постольку, поскольку теоретически предсказал их существование, основываясь на тех скудных данных, которые были доступны ученым Полиглоба.
Самым простым устройством из всей триады был как раз кадуцетр. Возбужденный «усилителем» кристалл излучал волны строго определенной длины. Воздействуя на органическую структуру материи, эти волны могли либо превратить существо любой расы в мертвую киселеобразную массу, либо в живое, но бесформенное тело, вроде того, каким стал сам Кнехт, когда попал под выстрел Протея. Вооруженные кадуцетрами, кремневики-оборотни способны подавить всяческое сопротивление. Однако даже это — абсолютное — оружие не столь опасно, если его обладатель лишен двух других устройств. Куда страшнее, когда беспринципный оборотень вооружен абсолютным ясновидением в сочетании со столь же абсолютной жаждой власти. Вся триада сделает такую тварь совершенно несокрушимой.
Увы, не только воссоздать «красный язычок» и пирамидку, но и даже хотя бы приблизительно понять принцип их устройства Альберт Кнехт пока что не мог. На это, пожалуй, не хватило бы и всей мощи полиглобской науки. До недавнего времени ученый вообще считал их легендой, не подозревая, что они мирно покоятся в подсобке магазина «ФУНКЕРЫ И ДРУГИЕ ДИКОВИНЫ». И вот теперь, когда он знает, что «красный язычок» и пирамидка существуют на самом деле, перед ним со всей остротой встал вопрос: откуда они взялись на этой планете? Не с неба же свалились! Возможны лишь два пути. Их либо кто-то привез сюда, либо изготовил уже здесь. И если этот человек или какое иное существо все еще находится в Полиглобе, его обязательно нужно отыскать. В противном случае победа над всеми этими «протеями», завладевшими триадой, будет невозможной.
Осознав это, ординарный адъюнкт Кнехт пришел к выводу, что следует непременно уточнить у Фредерика Марстона, когда и при каких обстоятельствах тот заполучил «красный язычок» с пирамидкой. И уже исходя из полученных сведений, заняться поисками таинственного гения или пришельца, который «осчастливил» Полиглоб этими устройствами. Однако при сложившихся обстоятельствах необходимо соблюдать максимальную осторожность. И не выходить из дома, не вооружившись кадуцетром. Протей, конечно, много чего наговорил хозяину «ФУНКЕРОВ», но в одном не соврал: абсолютное оружие при минимальном заряде может парализовать внешний эффектор распределенного сверхорганизма, так же как и любой другой. Иной вопрос, как в этом случае отличить кремневика от человека?
Это была совершенно новая проблема для Альберта Кнехта. Конечно, будь у него «красный язычок»… но его не было. Следовательно, решить эту проблему нужно сейчас, пока молодые коллеги создают новый кадуцетр. Ординарный адъюнкт постарался припомнить все, что ему было известно о существах, именуемых кремневиками. Они и в самом деле не обладали индивидуальностью, являясь своего рода бесчисленными личинами единого сверхорганизма, который, по некоторым сведениям, зародился уже в те времена, когда Древо Жизни было еще крохотным и слабым ростком. Росло Древо, рос и этот сверхорганизм, паразитируя на нем. Разумом как таковым он не обладал, но обретал псевдоразумность в своих внешних эффекторах. Как правило, эта псевдоразумность проявлялась, когда внешний эффектор имитировал человека или иное мыслящее существо.
И Альберт Кнехт понял, что нашел решение проблемы.
Признаться, Марстон не ждал ничего хорошего от встречи с мадам Хендриксон, опасаясь, что это опять какой-то подвох. Однако сидеть, как таракан в щели, опасаясь высунуть нос из дому, было унизительно, и он решил навестить Энни во что бы то ни стало. Правда, не преминул подстраховаться. Конечно, кадуцетра под рукой у него
