не нужно ничего говорить. Ты права, я пришел к тебе, чтобы исправить те ошибки, и я их исправлю, Ангел. Ты сказала мне, что у меня был уже последний шанс, но я не приму такого ответа. Если ты сейчас скажешь мне, что моих объяснений недостаточно, и ты хочешь, чтобы я ушел, я не уйду. Я не сдамся. Я все еще могу осуществить ту половину своей мечты, и каждый знак, который показывает мне судьба, кричит, что эта мечта стоит передо мной в моих руках прямо сейчас, и я не хочу в девяносто лет, оглядываясь на свою жизнь, сожалеть, что отказался тогда от своей мечты.
Именно тогда я осознала, что тяжело дышу.
Поэтому с трудом выдавила из себя:
— Майк, ты не хочешь детей. Я хочу. Очень много. Я не собираюсь...
Он прервал меня вопросом:
— Сколько ты хочешь?
Я моргнула и спросила:
— Что?
— Сколько детей ты хочешь?
— Идеально, двоих. Но я согласна и на одного.
— Если все получится, у нас будут прекрасные дети.
Именно тогда я поняла, что вообще не дышу.
С усилием выдавила:
— Ты серьезно?
— А ты серьезно хочешь детей? — ответил он вопросом на вопрос.
Я кивнула.
— Тогда да.
— Но как ты можешь вдруг взять и передумать? — Поинтересовалась я.
— Дорогая, ты сбежала от меня почти три недели назад. Это было не «просто так». Мечты не сбываются, и все тут. Их нужно подкармливать и поддерживать в них жизнь. И если дети способны исполнить твою мечту, было бы совсем отстойно не дать тебе детей. Хочу ли я стать опять папой в свои сорок? Черт возьми, нет. Если я осуществлю свою мечту, готов ли я предоставить то, что необходимо для осуществления мечты? Абсолютно.
Я не знала, что с этим делать. Я даже не могла толком переварить все услышанное.
— Но ты же не хочешь стать снова папой в свои сорок, — напомнила я ему, что он только что сказал.
Его рука сжалась крепче, он прижал меня сильнее к стене, и его голос стал тише, когда он произнес:
— Дело в том, Ангел. Ты... убежала…подальше от меня. И я впервые в жизни почувствовал сожаление. И это сожаление не задевало, бл*дь, а убивало. Тебе следует об этом знать. Ты хочешь детей, я подарю их тебе, и, поверь мне, милая, я буду счастлив. Я люблю детей, и, как уже сказал, у нас с тобой будут прекрасные дети. В данный момент я не могу двигаться, пока Рис не поступит в колледж. Но после если ты захочешь вернуться в Техас, я поеду с тобой. А до этого мы найдем какой-нибудь способ договориться.
— Майк, — прошептала я, — мы толком не знаем друг друга, мы фактически близко знакомы всего один день.
— Нет, Дасти. Я люблю тебя с тех пор, как тебе исполнилось двенадцать, и я прочитал твои дневники, ты не сможешь отрицать, что была влюблена в меня, черт возьми. Тогда ты была недостаточно взрослой, поэтому я даже не рассматривал такую возможность, но мы оба знаем, что эта связь началась еще тогда, и мы оба знаем, что связь изменилась и резко оборвалась в том гостиничном номере. Я не говорю, что мы прямо сейчас должны упасть на пол и будем пытаться завести ребенка, я не прошу тебя выйти за меня замуж. Я говорю, что ты мне небезразлична, и это чувство сидит во мне достаточно глубоко и уже чертовски давно. Мы должны попробовать, и я молю Бога, чтобы чувство, которое я испытываю, не было неправильным, потому что я постоянно пытался найти в чем-то подвох, но все, что я чувствовал когда-то к тебе, было всегда настоящим.
Я уставилась в его темно-карие глаза, которые на протяжении всего монолога не отрывались от моих.
Затем прошептала:
— Я не смогу снова пройти через то, что ты сделал со мной.
— Я не заставлю тебя проходить через это дерьмо снова.
— Майк...
Его голова опустилась, губы почти дотрагивались до моих, глаза были так близко, что видела я только их.
— Я не заставлю тебя пройти через это дерьмо снова.
Боже, его слова были грохочущим рычанием, которое я почувствовала своей кожей, клянусь, мне казалось, что они просачивались внутрь, проникали в кровь, такие теплые и сладкие.
Я услышала, как зазвонил мой сотовый, и мои глаза переместились с Майка на его плечо, поскольку он стоял слишком близко, то я не видела ничего вокруг.
— Не отвечай, — приказал он, и я снова посмотрела на него.
— Не могу, — тихо сказала я. — Ронда не в себе. Мальчики сегодня вечером пошли с ней в кино, и если...
Он отпустил меня, но тут же схватил за руку и подвел к журнальному столику, где лежал мой телефон.
Мы оба посмотрели на дисплей.
— Не мальчики, — пробормотал Майк, но я увидел имя на дисплее. Моя грудь сжалась, разум затуманился от ярости, и даже когда моя рука все еще держала за руку Майка, я наклонилась, схватила телефон, большим пальцем нажала на кнопку, чтобы ответить на звонок.
Затем приложила трубку к уху.
— Ты что обкурилась, имея наглость позвонить мне, — сказала я своей сестре с суровым лицом и почувствовала, как рука Майка сжалась, и он приблизился.
— Милое приветствие, — прошипела она.
— Если только ты не звонишь, чтобы извиниться за то, что сделала с Рондой, и за то, как ты взбесила Фина, мне нечего тебе сказать, — объявила я.
— О, да, значит ты в курсе. Мне принадлежит четверть этой фермы и... — начала она.
— … я выкуплю у тебя твою часть, — заявила я, Майк приблизился еще ближе.
— Ты думаешь, я позволю тебе выкупить у меня мою часть? — прокричала Дебби мне в ухо.
— Позволишь, — выпалила я в ответ. — Потому что, если ты этого не сделаешь, я выслежу твою сучью задницу, привяжу тебя к стулу и буду пытать до тех пор, пока ты не подпишешь договор на свою четверть фермы.
Я произнесла это, а потом не смогла произнести больше ни слова и услышать ответ сестры, потому что телефон внезапно оказался не у меня в руке, а в руке Майка. Он прижал мой телефон к уху и отошел на три шага.
— Дебби, ты говоришь
