дерьмо. Это чертовое дерьмо было нескончаемым, я пытался, но мои старания были каплей в море. Она бесконечно покупала, начала врать, научила наших детей прикрывать ее задницу, другими словами, она научила их врать. И после того, как она уволилась с работы, как только мы поженились, она не работала ни дня в своей жизни, пока мы не развелись.
Я пялилась на него с приоткрытыми губами, совершенно ошеломленная его рассказом.
Она потратила столько денег, при этом не работая?
Майк еще не закончил.
— Я вначале работал на двух работах. Восемьдесят часов в неделю. Потом стал детективом, и все равно мне приходилось брать как можно больше сверхурочных. И даже несмотря на все это дерьмо, когда мы развелись, на мне висел долг по кредитной карте в двадцать тысяч долларов. Если бы я погасил один, она бы подала заявку на новый, не сообщив мне. И когда я обнаружу еще один бешеный кредит, она истратит его весь, дойдя до максимума.
— Это безумие, — прошептала я.
— В этом вся Одри. Такова была моя жизнь. Зависимость и то, что с ней связано. Обман и предательство. Я жил этим дерьмом пятнадцать лет, Дасти. Так что, дорогая, надеюсь, ты понимаешь, что моя бывшая хорошо научила меня не доверять всему.
О, я все правильно поняла. Как раз это я и заметила.
И это было полный отстой. Огромный, полный отстой. И что еще хуже, мне хотелось на него разозлиться, но мне было жаль, что ему пришлось пройти через такой кошмар. Вот насколько все это было отстойно.
Он продолжил:
— У нас был большой дом, четыре спальни, огромный двор, много деревьев. Одри настояла купить этот дом, хотя было слишком рано, мы не могли его тогда себе позволить, но я любил этот гребаный дом. Я надрывал задницу ради этого дома. У детей были отличные комнаты. Собаке было где разгуляться. Потом мне стукнуло сорок, и я решил дать по тормозам. Мы заработали деньги на продаже, судья бросила один взгляд на бухгалтерию и ее стаж, и погасила эти двадцать тысяч с ее половины дома. Но все же моя половина не стала бы снова так меня подставлять и не позволила бы мне так подставлять наших детей. Хотя я знал, какую жизнь хотел бы вести. Я знал это уже давно. Я усердно работал, и даже несмотря на ее дерьмо, я старался дать своим детям что-то хорошее. Хороший дом в престижной части города, где стоят изящные дома, имеются огромные дворы и есть старые деревья. Дети. Собака. Барбекю летом. Большая рождественская елка светится в окне на Рождество. Все это исчезло. Моя задница оказалась в обычном таунхаусе без всякой индивидуальности, и я начал все сначала в сорок лет.
— Это отстой, Майк, — прошептала я, хотя и преуменьшила, потому что не в силах была подобрать слова, чтобы назвать то, что с ним произошло, подходящим словом.
— Да, так и было, — мгновенно ответил он. — И вся эта история наложила на меня своеобразный отпечаток. За последнее время я точно понял, что со своей бывшей не живу мечтой, по крайней мере той ее частью, которая спала со мной в моей постели. Но все остальное, то, что я зарабатывал, то, что обеспечивал детей, это сходилось с моей мечтой и моими желаниями. А все остальное исчезло — красивый дом с большим двором и деревьями вокруг, и к тому времени, когда я снова смогу им это предоставить, они уже уедут учиться в институт, так что моя мечта испарилась.
— Мне жаль. — Все еще шептала я, мне было, действительно, жаль. На самом деле. Все выглядело, да и его жизнь была более чем отстойной все это время. Я просто не знала, что может быть больше, чем такой отстой.
— Мне тоже. Это отстой — потерять свою мечту. Но потом я встретил Вай и меня осенило, что у меня может быть шанс с другой женщиной, с которой я хотел бы просыпаться по утрам, но этот шанс я тоже потерял. Самое дерьмовое было то, что я знал, что проиграю, даже когда сделал шаг, но я все равно решил попробовать, рискнуть, потому что ее обещание было таким чертовски сладким, что я не мог остановиться. Я и не остановился. Я завязал с ней отношения с широко открытыми глазами, играя в игры за ее сердце. Я проиграл. Теперь она замужем за другим мужчиной и рожает ему детей. И это задело.
Я понимала, что это может очень сильно задеть. Я это осознавала. Потому что знала только ту малость, что он рассказал, но меня его рассказ тоже задел.
— Майк, — тихо произнесла я.
— Итак, всего несколько недель назад, когда я был на похоронах своего друга, внезапно оказался с женщиной, чье обещание такое чертовски милое, отчего теперь Вай, красивая, веселая и добрая кажется чем-то несущественным, зря потраченным временем. Но я не мог забыть через что мне пришло пройти, ни на одну гребаную секунду. Я искал все возможные причины, чтобы доказать самому себе, что ты не та, за кого себя выдаешь. Я искал любую причину, чтобы отдалиться, быть настороже. И мне удалось проделать отличную работу в этом направлении, когда я их нашел. Это дерьмовые причины. Я этого не знал, но так оно было. И чтобы защитить себя, я поступил эгоистично, бросил все эти гребаные причины тебе в лицо, ранив, заставив убежать от меня.
Я закрыла глаза.
— Посмотри на меня, Дасти, — приказал он.
Я открыла глаза.
— В течение нескольких недель, каждый день, десять раз за день, я прокручивал в голове дерьмо, которое тебе наговорил, и каждый день, десять раз за день, твои слова возвращались ко мне, и я сожалею обо всем. Я не жалею, что женился на Одри, потому что тогда бы у меня не было Ноу и Рис. Я не жалею, что познакомился с Вай, потому что она хорошая женщина, она все еще где-то есть в моей жизни, и мне нравится, что она была в моей жизни. Я оглядываюсь назад на свою жизнь и не жалею ни о чем, что сделал, кроме того субботнего дня и тех слов, которые сказал тебе.
Это было потрясающе. Огромно. Ошеломляюще.
Все его слова ошеломляли.
— Я не знаю, что сказать, — прошептала я.
— Плохая новость для тебя заключается в том, что тебе
