К его восторгу, Луиза притянула к себе его голову и подарила сочный поцелуй напоказ, чтобы доставить удовольствие своему зловредному кузену. Поцелуй с участием ее умелого язычка, который скользнул в удивленный рот Чарлза и застрял там, заслужив презрительное фырканье со стороны Хью. А Гриффит, благодаря своей исключительной выучке, сохранял полное безразличие.
– Поторопись, Хью. Не выношу, когда Макс не со мной.
Трое мужчин смотрели, как Луиза бежит по ступенькам вверх, и ее бедра колышутся самым бесстыдным образом. Луиза Стрэттон была та еще штучка, способная довести нормального мужчину до желания напиться. Или принять яд, если найдется под рукой.
– Она нисколько не изменилась, – пробормотал Хью.
– А зачем ей меняться? – весело спросил Чарлз. – Она – само совершенство.
– Если вы так думаете, могу продать вам огромные часы в Вестминстере. Идемте, поговорим в библиотеке за стаканом бренди. Я полагаю, Гриффит, в буфете найдется, что выпить?
– Разумеется, мистер Хью. Хотите, чтобы я разливал?
– Нет, нам нужно поговорить с глазу на глаз. Проследите, чтобы нас не беспокоили.
Чарлз проследовал за Хью через выложенный мрамором холл, мимо огромных комнат, заставленных позолоченной до слепящего блеска мебелью. Все в Роузмонте было преувеличенно пышным. Возможно, Луиза права – она могла бы построить уютный дом, полный красивых и современных вещей, окружить себя удобной мебелью и расписной керамикой вместо этих версальских подделок и севрского фарфора.
По стенам библиотеки шли ряды полок. По меньшей мере, там была добрая тысяча книг. Чарлзу велели сесть, а не то он с искренним интересом пошел бы бродить от полки к полке. Хью уселся за массивным письменным столом красного дерева, который, должно быть, принадлежал еще его деду. Настоящий хозяин поместья! Чарлз ждал, стараясь унять раздражение. Как гласит поговорка, кому первому заговорить, тот и в проигрыше. Он надеялся, что так оно и есть.
– О! Бренди. Сделайте одолжение, принесите его сюда. Бутылка вон там.
Теперь Хью пытался низвести его до положения слуги. Он и не догадывался, насколько близок к истине.
– Уэстлейк, я бы предпочел сохранить ясность ума. День только начинается. Но вы угощайтесь, если хотите.
Хью скорчил гримасу:
– Тогда оставим выпивку в покое. Не думаю, что мы подружимся за стаканом бренди. Я вообще сомневаюсь, что мы поладим. Я навел о вас справки, Норвич. Похоже, никто и не слыхивал о вас во Франции.
Луизе следовало это предвидеть. Чарлз пожал плечами:
– Это большая страна. Уверяю вас, я существую на самом деле.
– Моя кузина упряма и безнадежно наивна. А вы смахиваете на авантюриста, который не преминет воспользоваться женской неопытностью.
– Вам знаком этот тип, не так ли? Луиза поведала мне некоторые весьма любопытные истории о своем детстве.
Хью потемнел лицом.
– Не верьте всему, что слышите. Луиза – не очень надежный источник.
– Сегодня утром я также беседовал с вашей матушкой. Что бы каждый из вас ни болтал о характере Луизы, мне это неинтересно. Она – моя жена, и я… – Он помолчал. Он уже собирался сказать «я люблю ее»! Что ж, почему бы нет? – Я очень нежно отношусь к Луизе и забочусь о ней. Мне кажется, ни вы, ни ее тетя подобных чувств к ней не питаете. Вот почему вам настала пора распрощаться с Роузмонтом.
– Чт-то? – прошипел Хью.
– Если нам с Луизой предстоит здесь жить, ни к чему огорчать ее ежедневными напоминаниями о несчастливом прошлом. Это ее дом. Зачем вам оставаться тут, если вы оба питаете к ней такое отвращение? Отныне ни вы, ни ваша матушка не вправе говорить ей, что делать и чего не делать. Ей двадцать шесть. Луиза больше не маленькая девочка, которой могут помыкать те, кто вовсе не принимает к сердцу ее интересы.
– Да что вы понимаете? Вы – парвеню, выскочка, охотник за приданым! Уверяю вас, моя мать старалась изо всех сил, несмотря на упрямство Луизы и связанные с нею скандалы. Она управляла нашими деньгами, создав богатство нашей семьи, достаточное, чтобы привлечь ваше внимание, верно? Если Луиза решила, что может взять и выбросить нас…
– Именно так она и решила. И я тоже так думаю. Никакие угрозы или «злополучные случайности» не вынудят нас передумать. Приятного Рождества в Роузмонте, мистер Уэстлейк, потому что это ваше последнее Рождество в этом доме.
Хью вскочил, опрокидывая кресло.
– Мы еще посмотрим.
– Да, мы посмотрим. Новый поверенный Луизы свяжется с вами. – Чарлз сам напишет миссис Ивенсонг, чтобы убедить ее, что дело срочное. – А теперь, если вам больше нечего сказать, мне, вероятно, лучше всего отправиться наверх, к жене. Приятного дня.
Что ж, на сегодня Чарлз свои деньги отработал. Два неприятных разговора с родственниками Луизы, жесткое падение с лошади и острый случай сексуальной неудовлетворенности. Возможно, с этим последним можно будет справиться, когда он вернется в их с Луизой комнаты, но рассчитывать на это не стоит. Настроение у Луизы то и дело менялось весь день. Чего доброго, он поверит всему тому, что наговорили на нее клевещущие языки.
Чарлз почувствовал настоятельную необходимость принять ванну, смыть с себя липкое совершенство белокурого Хью Уэстлейка. Но сначала нужно отчитаться перед Луизой. Однако, войдя в гостиную, он обнаружил, что дверь ее спальни заперта. Вот лиса!
Вряд ли она уже заснула – разговор с Хью не занял много времени. Пушки дали первый залп, никаких обиняков. По крайней мере, теперь все знают, кто по какую сторону линии фронта. Было бы забавно наблюдать комедию за обедом, вот только необходимость облачаться в тесный вечерний наряд портила все удовольствие.
Чарлз вышел в переднюю и нырнул в собственную спальню. Комната казалась такой же, какой он ее оставил, все было в порядке. Но суеверие заставило его пошарить рукой под подушками и одеялом. Вдруг обнаружатся новые шурупы или что-нибудь более опасное.
Ничего. Уже хорошо. Может быть, на сегодня с шутками покончено? По одной в день. Он взял книгу из стопки возле кровати и начал перелистывать страницы, не в силах сосредоточиться. Слишком много всего произошло за короткое время после приезда Чарлза в Роузмонт, с его точки зрения – бессмысленного и непонятного.
Пора помыться после сегодняшних эскапад. Чарлз вошел в гулкую, отделанную белым кафелем ванную и открыл кран. Серебряная струя горячей воды хлынула в сверкающую безупречной белизной фарфоровую ванну. Не то что общие удобства в его семейном доме. А уж купаться в кишащей пиявками воде в Африке!
Сейчас там лето, печет солнце и распустились цветы – там, где их не вытоптали. Должно быть, там, где прошла армия Китченера с ее очистительными пожарами, теперь все пошло в рост. Странным было первое Рождество в тропиках, среди тысяч мужчин. Но еще более удивительным будет Рождество 1903 года в Роузмонте.
