Абдархор едва успел высвободиться, а когда выпрямился, Владигор уже ждал его на земле.
Сотни людей, своих и врагов, продолжали молча следить за поединком.
— Я не хочу твоей смерти, Абдархор! — сказал князь.
— Зато я желаю твоей! — выкрикнул противник.
Шлем и щит у него были синегорской работы. Князь когда-то подарил ему свой лучший доспех, и теперь этот доспех держал не друг — враг.
Абдархор первым сумел дотянуться до княжеской головы. Владигор отклонился, и меч не рассек шлема. Однако удар был такой силы, что князь пошатнулся.
Увидев это, Абдархор немедленно ударил во второй раз. Он надеялся рассечь металлическое наплечье и лишить князя руки, но промахнулся. Князь успел уберечься и от этого удара.
И Ждан, плечо к плечу стоявший рядом с савроматом из лучшей сотни, вздохнул с облегчением: коли так, князь успел оправиться от удара по шлему.
Следующий удар был за князем. Но Абдархор успел заслониться щитом.
На это князь и рассчитывал. Меч с силой прошелся по щиту, и ремень, которым щит крепился к руке, лопнул. Теперь щит скорее мешал в обороне, чем защищал.
Владигор, не делая паузы, нанес боковой удар в шлем, и Абдархор почувствовал, как мир потерял резкие свои очертания, а его противник словно бы размазался в воздухе.
Он зашатался, и издалека могло показаться, что это шатается башня. Так он был огромен. И все же ему удалось устоять на ногах. Пересиливая немочь, он поднял мгновенно отяжелевший меч и несколько раз взмахнул им. Но эти взмахи были столь нелепы и неточны, что все поняли: конец поединка близок. Князь выбил оружие из рук Абдархора, подошел вплотную и толкнул знаменитого воина в плечо. Тот отклонился назад, но выпрямился и повис на князе.
Владигор, удерживая его на себе, лишь проговорил с печалью:
— Что же наделали мы, Абдархор?! Разве нам нужна эта война?
И никто не продолжал битвы. Все по-прежнему смотрели на своих предводителей.
— Абдархор, ты слышишь меня? — спросил князь, придерживая его одной рукой, а другой — распуская ремни на его шлеме. — Отзовись! Я и сейчас хочу быть твоим другом!
Но воин молчал.
И тогда князь бережно уложил его на землю. И все вражеские воины это отметили про себя, и все они следили, как синегорский князь воткнул в землю меч и снял шлем. А потом зычно, на всю долину, прокричал:
— Слушайте меня, воины Абдархора! Это говорю я, князь Владигор! Синегорцы не хотят войны с вами! Воткните свои мечи в землю так же, как это сделал я!
И большинство воинов выполнили его команду.
— Тех, кто может идти сам, я отпускаю домой без выкупа. Раненых будут лечить лекари. Убитых мы оплачем и похороним вместе. Битве конец!
Большинство радостно побросали на землю щиты и стали снимать доспехи. Но не все.
Воин, который стоял рядом со Жданом, подошел к князю при всем оружии, и Ждан тоже бросился следом, потому что видел: князю и самому едва хватает сил, чтоб стоять.
— Ты меня знаешь, Владигор. Мы встречались с тобой и как враги, и как друзья, — сказал воин. — Ты напрасно думаешь, что закончил войну. Она только начинается. Следом за нами придет столь страшное войско, что все прежние битвы покажутся тебе детскими играми. Но если ты поклянешься, что сразишься и с этим врагом, то мой меч будет на твоей стороне!
— Я принимаю его, — ответил князь и, теряя сознание, стал оседать на землю рядом с лежащим в беспамятстве Абдархором.
К ВЕЛИКОМУ ОТЦУ
Бывшие враги держали военный совет.
В большой палатке Владигора сидел на красивом ковре, согласно своим правилам, Саддам, вдоль стен стояли два ложа, на них полулежали Абдархор с перевязанной головой и князь — оба были еще слабы. У входа в палатку стоял Ждан, рука у него была на перевязи. Совещающиеся считали, что разговор слишком важный, чтобы слова его могли долететь до посторонних ушей, и поэтому Ждан стоял на страже.
— Кто знал, что письмо твое подменили! — всплескивал горестно руками Саддам. — А в результате погибло столько лучших мужей.
— Одна и та же вражья рука действует по всему Поднебесью. Она умножает нежить и ведет ее на людей. Она пытается истребить нас руками друг друга, — объяснял Владигор.
— Взглянул бы ты на наших врагов. Признаюсь, что даже никогда не ведавший страха в ужасе бежал бы, если бы столкнулся с ними нос к носу, — проговорил Абдархор. — И боюсь, нет в Поднебесье силы, которая способна справиться с ними.
— Такая сила есть, дорогой Абдархор. Или ты не знаешь, что сказали наши жрецы? — Саддам повернулся к Владигору. — Только кто осмелится совершить этот путь?
— О какой силе и о каком пути ты говоришь, уважаемый Саддам? — приподнялся князь. — Назови мне их, и я немедленно отправлюсь по этому пути. Устами ваших жрецов говорит сама мудрость. Мне не раз доводилось убеждаться в этом.
— Этот путь не для смертных, как мы с тобой, дорогой Владигор, — усмехнулся Абдархор. — Он столь же непрост, как если бы жрецы предложили пройтись по небу от звезды к звезде.
— Но они предлагают идти по земле! — не согласился Саддам. — Жрецы уверяют, что только Великий Отец остановит и уничтожит нечисть, которая надвигается на наши земли.
— Я слышал о Великом Отце, но не знаю, где он живет. Если бы знал, то пошел, — просто ответил князь. — Что важнее жизни наших людей? Это ваш бог?
— Нет, это наш прародитель, от которого происходим мы все, савроматы. Предание говорит, что когда он увидел, как нас сделалось много, то ушел в большую пещеру и там живет до сих пор, потому что бог наградил его вечной жизнью. В руках своих Великий Отец держит все силы поднебесного мира.
— Но почему же тогда он не поможет вам? — не удержался от вопроса Владигор.
— Я тоже однажды задал этот вопрос жрецам, — усмехнулся Абдархор, — и получил такой ответ: Великий Отец ведет беседу с богами. Для вечного мгновение жизни — это то, что для нас целый век поколения. Но если к нему обратиться с мольбой, он услышит и поможет. Он по-прежнему добр, да и кому же еще помогать, как не собственным детям.
— Где эта пещера? — снова спросил Владигор.
— Если бы это знать! Есть несколько преданий о тех, кто искал к ней путь. Все они не вернулись назад. Известно лишь, что дорога к ней проходит через пустыню. А дальше Великий Отец сам укажет направление тому, кого он согласится принять.
— Почему же на этот путь не ступит никто из вас? — удивился Владигор.
Ответом было долгое молчание. И лишь потом старый Саддам произнес:
— Боюсь, для нас этот путь невозможен, хотя ступить на него может каждый. Слишком тяжелы наши грехи…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
