Анна, как раз ехала в сторону города и я приняла это, как знак от судьбы, покоряясь. Она оказалась очень приятной, милой и отзывчивой женщиной. Всю дорогу развлекала меня, как могла и не лезла в душу с надоедливыми расспросами. Хотя я прекрасно понимала, что видок у меня был тот еще…
— Ты уверена, что тебе не надо в полицию? — Хмурясь, спросила Анна, когда я трясущимися пальцами пыталась совладать с термосом. — Может, стоит подать заявление на… ублюдка?!
Жар стыда лизнул щеки. И совсем не из-за ругательства, что слетело с губ женщины, а скорее от пренебрежения, отвращения и презрения, пропитавших ее слова.
Анна подумала, что меня изнасиловали? Сама мысль о такой возможности внушала искренний ужас и вводила в ступор.
Но винить женщину за подобное предположение я не имела права. Что еще она могла подумать, увидев меня «во все красе» полуголую, посреди шоссе? Явно не то, что я монстр-мутант до конца не определившийся со своей доминантной сущностью, связанная по рукам и ногам странным ритуалом с Потрошителем, пожертвовавшая непонятно чем, ради его спасения и потерпевшая полное фиаско в борьбе с обычной моторной лодкой. Даже, если бы все это пробегало строкой у меня по лбу, написанное ярко-красными буквами с неоновой подсветкой, сомневаюсь, что кто-либо смог бы поверить в правдивость подобного.
Да и мне до сих пор верилось с трудом…
Одно дело мечтать о волшебстве, зачитываться фантастической литературой, пересматривать сказки и наблюдать за чудесными событиями, как бы со стороны, и совсем другое в один миг оказаться в самом эпицентре происходящего. Точно в жерле проснувшегося вулкана! Наверняка, чтобы просто привыкнуть к резким переменам, ворвавшимся в твою жизнь, необходимо, по крайней мере, время, которым меня никто не обеспечил.
Помимо раздражающей слабости я не могла отвертеться от постоянного чувства падения, точно мир вокруг меня неумолимо трещал по швам, повсюду стал властвовать хаос, а внутренности стянуло узлом от непонятных и незнаемых ранее потребностей. И самым главным расстраивающим фактором было то, что справочников, энциклопедий или методичек с алгоритмами правильных действий выхода из этого кризиса, чтобы не свихнуться окончательно, не существовало.
— Уверена, — постаралась придать голосу решимости и твердости. На самом деле сейчас я не была толком уверена ни в чем. Даже в том, что эта женщина существовала на самом деле, а не являлась больным плодом моей фантазии. — Все в порядке.
— Как скажешь.
Анна сосредоточилась на дороге и больше не стала мучить подобными предложениями, словно явственно почувствовав мое нежелание. И только за это я испытала прилив такой бешеной благодарности, что хотелось расцеловать женщину в ее бледные щеки. Но силы подвели. Их хватило лишь на рваные «спасибо» вперемешку с нечленораздельными хрипами, когда женщина затормозила возле университетской общаги и помогла мне без приключений войти внутрь здания. Тепло распрощавшись со спасительницей я не без труда поднялась на второй этаж, столкнувшись с онемевшей от одного моего вида тетей Валей. При других обстоятельствах я точно испытала бы приступ веселья, наблюдая за обескураженностью коменданта. А сейчас последнее, на что хотелось тратить внимание и силы — юмор.
От одного вида знакомой потрепанной двери, я испытала необычайно сильное облегчение. Попытавшись толкнуть ее плечом, только убедилась в том, что дверь была заперта. Хотя ранее Ларка не отличалась благоразумностью в таких мелочах.
Стучать пришлось не менее десяти минут. Я уже решила было спуститься вниз к тете Вале и выпросить запасной ключ от комнаты, как дверь со скрипом распахнулась, явив мне недовольную, невыспавшуюся Ларку во всей красе.
— Поппинс? — невнятно выдала она на выдохе, обшаривая меня взглядом с ног и до макушки. — Это ты?
Всегда ненавидела это прозвище, но сейчас оно прозвучало полноценным блаженством для ушей.
— Я.
Ларка выглядела по-настоящему удивленной, она словно остолбенела, не отрывая от меня внимательного, изумленного взгляда. Поняв, что более адекватной реакции от нее с утра ждать все равное не придется, я поднырнула ей под руку и зашла в комнату.
На первый взгляд, все было именно так, как я помнила: творческий беспорядок, раскиданные по полу журналы и тетради, не заправленные кровати. Только вот моя сторона комнаты показалась другой, будто в ней что-то неуловимо изменилось за время моего отсутствия, и я никак не могла точно уловить — что именно.
Во-первых, кровать не была застелена, хоть ведь я на ней не спала черти знает сколько времени. Во-вторых, постельное белье в красные горохи, точно не мое и не казенное, общежития, университет подобного не выдает. Ну, а в-третьих, я не наблюдала своих вещей, которые все же должны были остаться в комнате, как ни крути.
— Неудачная халтура? — вывел из раздумий хриплый голос Ларки.
— Что?
— Ты выглядишь, как после Бухенвальда, — на мой молчаливый укор, соседка лишь бровью повела. — А что? Знаешь, такие черно-белые картинки, что показывают жертв нацистских репрессий? Вот ты прямо, будто с них и сошла.
— У тебя всегда был неудачный юмор.
— Я серьезно, — хмыкнула она. — А вообще, Поппинс, ты настоящая засранка!
Ларка шутливо пихнула меня в плечо, отчего я, измученная и уставшая, чуть не завалилась на пол, еле устояв на ногах.
— Ты ведь даже не предупредила меня, что уезжаешь! — продолжала хмуриться девушка. — А мы ведь столько пережили вместе! Черт! Да я с тобой «Мивину» одну на двоих жрала и чайным пакетиком делилась!
— Уезжаю?
Во взгляде Ларки явно читалась доля здорового скептицизма, точно она решила, что переспрашивая ее о таких очевидных вещах, я хотела просто «прикольнуться».
— Поппинс, ты мне здесь дурочку не включай, — уперла руки в худые бедра соседка. Тесная футболка натянула ее высокую грудь так, что швы давно уже должны были разойтись, обнажив тело. — Академку за день не оформляют. Ты знала о своих планах минимум за месяц-два и ничего мне не сказала! Ну и как это называется?
Ларка всегда отличалась напором и железобетонной настырностью, но ранее я никогда не испытывала эти ее «таланты» на себе.
— Э-э-э… — лимит моего красноречия был исчерпан.
— Попадалово это называется, Поппинс. Ты просто наглая засранка, которая смоталась не пойми куда посреди учебного года и даже словом не обмолвилась своей соседке! — она подошла ближе и хитро подмигнула. — Замуж вышла хоть? Слушай, Марта, пока не расскажешь все в подробностях, из общаги не выпущу. Поняла?
— Э-э-э…
