Ларка всегда отличалась напором и железобетонной настырностью, но ранее я никогда не испытывала эти ее «таланты» на себе.
— Э-э-э… — лимит моего красноречия был исчерпан.
— Попадалово это называется, Поппинс. Ты просто наглая засранка, которая смоталась не пойми куда посреди учебного года и даже словом не обмолвилась своей соседке! — она подошла ближе и хитро подмигнула. — Замуж вышла хоть? Слушай, Марта, пока не расскажешь все в подробностях, из общаги не выпущу. Поняла?
— Э-э-э…
Я медленно пятилась к кровати, пока ноги не уткнулись в жесткий край, молчаливо извещая, что пути для отступления больше нет. С некой долей облегчения опустилась на жесткий матрац, под аккомпанемент скрипучих пружин.
— Кстати, куда ездила? Нашла теплое местечко? А то я смотрю в этом году прям всем медом намазано ноги из универа делать.
Ларка продолжала сыпать вопросами, загоняя меня в настоящий логический тупик.
— Что ты имеешь в виду?
Соседка подбоченилась и беззвучно перекривила меня, повторив вопрос, гримасничая.
— А то, Поппинс, что у тебя чуть ли не половина группы академки взяла. Вы что сговорились или, правда, хорошую халтуру нашли? Почему не поделились инфой? Я бы тоже подзаработать не прочь, ты же знаешь.
Догадки уже сформировались во вполне приличные предположения, но прежде, чем делать выводы, стоило убедиться в правдивости фактов:
— Кто взял?
Ларка фыркнула:
— А то ты не знаешь?! Максик-лапусик, новенький ваш, красавчик который, ботан-заучка, Регинка, стерва эта крашенная и даже староста от вас свалила! Что за беспредел, я вот и спрашиваю тебя, а?!
Пока Ларка со всей присущей ей экспрессивностью размахивала руками и костерила вселенскую несправедливость, я, рассматривая ее тонкие, сведенные к переносице брови, думая только о том, что кто-то заранее озаботился прикрытием периода «жажды», обезопасив себе тылы.
Вот почему нас никто не искал! Ловко придумано!
Только один вопрос все еще оставался на повестке дня, как Данилу с Максом удалось это прокрутить? И если Данил не планировал брать меня на остров, то значит ли это то, что мою академку оформил его брат? Да и вообще, каким образом можно было все это провернуть за спинами самих студентов? Вывод напрашивался сам собой: в университете, кроме Данила и Макса были (или есть?) еще Потрошители, чтобы прикрывать тылы. Иначе, в моей затуманенной от избытка невероятных открытий голове, картинка не складывалась.
— Слушай, а ты чего босая, а? — резко сменила тему соседка и одарила меня хмурым взглядом с ног до головы, точно только увидела. — И вообще чего приперлась в общагу с утра пораньше, да в таком некомильфо? Случилось чего?!
И кто бы мне сказал, что и как можно было ответить Ларке, чтобы во-первых, не возбудить ее природное любопытство еще больше, а во-вторых, легко отмазаться от дальнейших расспросов. Хорошо врать я никогда не умела.
Личное невезение, видимо, решило взять передышку и оправдываться мне не пришлось.
— Привет, — предстоящий допрос прервала блондинка, что вышла из ванной комнаты в одном коротеньком розовом полотенце.
И когда в общежитии стали горячую воду подавать?
— Это Настя, — почему-то тут же замялась Ларка, стрельнув в меня виноватым взглядом. — Ее поселили на твое место.
— Оу. — Единственное, что смогла ответить на это заявление. И почему только мысль вернуться в общежитие ранее казалась мне удачной?
— Это твоя бывшая соседка? Марта, да? Приятно познакомиться, Лара, про тебя рассказывала, — лучезарно улыбнулась Настя, непринужденно вытирая длинные волосы.
Казалось, она совершенно не стеснялась своей излишней обнаженности и вела себя настолько естественно, словно ей приходится каждый день щеголять перед незнакомыми людьми в полуголом виде.
Теперь уже бывшая соседка хитро усмехнулась:
— Только хорошее, Поппинс. В плохом ты у нас замечена не была.
Усталость давалась в знаки. С каждой минутой я все больше и больше погружалась туман, что отдалял меня от реальности, общежития и улыбчивых девушек.
— Э-эй! — подскочила Ларка, чуть не столкнувшись со мной лбами, пока заглядывала в лицо. И что только она там выискивала? — Тебе что плохо?! Марта?
— Обдолбанная? — нахмурилась Настя, приседая на корточки возле кровати.
— Кто? Поппинс?! Не смеши меня! — фыркнула бывшая соседка в ответ, а потом из ее голоса разом исчез весь сарказм, сменившись откровенным беспокойством. — Марта? Только не отключайся! Может, скорую?
— Не надо, — еле шевеля заплетавшимся языком, выдавила я. — Просто. Нужно. Отдохнуть. Я… посплю чуток здесь, хорошо?
Не дожидаясь ее ответа, я уткнулась в подушку и свернулась калачиком, даже не раздеваясь. Беспокоиться о том, что буду лежать на чужой уже по факту кровати, да на чужом постельном белье, сил не осталось.
Веки отяжелели, точно налились свинцом.
Ответные реплики девчонок потонули в сонном дурмане. Разобрать их слова не удалось. Я лишь почувствовала, как чьи-то руки заботливо укутали меня в одеяло, натянув его до подбородка, и отключилась.
Подпитаться новой порцией силы не получилось. Долгожданная встреча с бабулей не состоялась. Хотя именно на помощь и подсказки бабы Стаси я питала немалые надежды. Ведь, как себя вести дальше и что делать не имела и малейшего понятия.
Но в данный раз мой сон был тяжелым, без путешествий, встреч и картинок.
Несмотря на это, проснувшись, я чувствовала себя уже не совсем мертвецом. Силы не восстановились, черная пустота подтачивала душу, вызывая в груди беспрестанную ноющую боль. И даже помня предупреждения бабули, с этим мучительным чувством было трудно смириться. Разлука с Данилом отдавалась в сердце отчаяньем и постоянным беспокойством.
Первое время, свесив босые ноги с кровати, я даже не сразу поняла, где именно находилась. Ларка и Настя хлопотали вокруг, создавая то ли видимость, то ли действительность заботы обо мне. На самом деле немного ранее такое поведение вокруг моей скромной персоны отдалось бы внутри шквалом благодарности и приятных чувств, сейчас же даже каплю подобного я не испытывала. Словно между мной настоящей и миром теперь стояла оболочка чего-то нового, чужеродного и пугающего. И пускай она была прозрачной, но и прочной, как сталь.
Сбежав-таки с острова, я осознала, что попала в еще более страшную ловушку. Ад, на который жаловалась там, каким-то образом перекочевал внутрь меня, прочно укоренившись рядом с душой.
В чем была суть этого ужасающего явления, оставалось для меня загадкой. Возможно, в том, что обряд соединения с Потрошителем в разлуке имел такие губительные последствия, а возможно, в том, что отдав часть своей силы, я пожертвовала и что-то другое, гораздо более значимое. Как говорила бабушка, за все в этом мире есть своя цена. Оставалось надеяться, что этот внутренний ад имел также свой срок годности и не останется во мне навсегда. Иначе никакого «дальше» для меня не могло существовать, просто потому, что с этим невыносимым чувством я долго не протяну.
