«...Я обязательно вернусь к вам, родные мои! Простите меня, своего такого глупого, непутевого сына! Так уж у меня жизнь сложилась! Ах! Как бы я хотел забрать с собой ваших внуков! Ах, как хотел бы! Но... Маська уже абсолютно израильтянка. А про Максима вы уже все знаете. Простите меня за все, что я сделал не так, неправильно! Я постараюсь исправить. Я верю, что еще ничего не поздно!..»
Дорогие мои старики!Дайте, я вас сейчас расцелую.Молодые мои старики,Мы еще, мы еще повоюем!
...Андрей сдержал свое обещание и приехал в Одессу ровно через год, 6 июля 2004-го... Но тогда об этом еще никто не знал! Тогда этот год еще нужно было суметь прожить...
18 июля 2003 г. Израиль. Нетания
«...Демократия шагает по стране!..»
...Это был обычный вечер обычной пятницы, когда все евреи отмечают свой шабат. Кто как сумел... Кто-то дома, в кругу семьи, кто-то в ресторане или на дискотеке... В ресторанах сегодня был самый «рабочий» день для всех русских кабаков.
После отъезда родителей на Андрея накатили его обычные тоска и ностальгия с такой силой, что стало просто невмоготу. Хоть волком вой! И Андрей пошел в «Версаль» к Генке. Чтобы хоть как-то отвлечься от своих грустных мыслей.
– ...Привет, Лысый!
– Привет, Геныч! Как работа?
– Нормально... Как обычно, когда в зале полно «носорогов». Вечер кавказской песни.
Горцев сегодня действительно было много. Даже больше, чем обычно... Больше половины столиков было занято этими красавцами, гордыми самими собой.
Они сидели в мерцающем полумраке бара вдвоем, за «музыкальным столиком», за обычной литрушкой «Немировской», но... Сегодня что-то не хотелось и ее. Хотелось просто посидеть в доброй компании и послушать музыку. Только не получалось. К Гене за столик раз за разом подходили уже основательно нагрузившиеся водкой клиенты и заказывали то «Лезгинку», то еще что-то... Потом он возвращался, и они с Андреем продолжали неспешный, прерванный уже не единожды разговор.
Люди отдыхали, но в воздухе чувствовалось напряжение. А еще Андрей почти что кожей ощущал, как где-то рядом «сгущаются грозовые тучи». И, скорее всего, именно над его головой.
В половине четвертого ночи Гена объявил последнюю песню.
«...Ну, вот... Наконец-то... Может, и получится посидеть по-человечески, без всех этих красавцев...»
– А че это ты понтуешься?
Он даже не понял, что этот вопрос предназначался ему.
– Что?
Рядом с Андреем стояли четверо восемнадцати-двадцатилетних крепких «горских евреев» ...
– Че ты тут понтуешься, я спросил?
– Это как? Я что, задираю кого-то? Я за целый вечер даже из-за столика не поднялся?
– Не понял? – Парень распалялся с каждой секундой все сильнее. – У тебя на шее что висит?
Андрей потрогал маленький крестик, который неделю назад привезла ему из Одессы мама.
– Мамин крестик... И что?
– А ты где сейчас находишься, а?
– А какое это имеет значение, парни? Это моя вера, а в Израиле демократия... Кому какое дело, что у меня на шее? Я что, арабский террорист?
– Пойдем на улицу, я тебе сейчас объясню, кто ты...
«...Бля! Совсем вечер испортили! А ведь учить придется, мать вашу!.. Остановитесь, мальчики! Ведь больно будет!..»
Они пошли вдоль барной стойки, и Андрей еще раз попытался урегулировать ситуацию мирно:
– Ребят... Я правда не понимаю, если честно... Чем вам мой крестик-то не понравился?
Дальнейшее предсказать и предупредить не мог никто...
Один из «гордых джигитов», который шел за спиной Андрея, схватил со стойки бара чью-то недопитую бутылку пива и шарахнул его по голове со словами:
– Здесь должны жить одни евреи, козел!
Осколки зеленого стекла разлетелись по всему залу, попадая кому в салат, кому в бокал.
Странное дело, но...
Андрей не потерял сознание – голова выдержала. Выдержала даже шкура на его бритой голове, не треснув. Все получилось так, словно бутылкой бухнули по камню – камню по фигу, а в руке только «розочка».
Хотя... Андрей был оглушен. Перед глазами кругами полетели цветные птички, а музыка на несколько секунд попросту выключилась.
– У-у-у-у!!!
Стоял звон в его ушах, так, словно его основательно контузило.
– Бум-бум-бум!
А эти удары по лицу были, наверное, теми осколками от взрыва.
Андрей мотнул головой, отгоняя «цветных птичек» и приходя в себя. Нет, это были не осколки. Его целенаправленно били по лицу, с хорошего размаху, хорошо поставленными боковыми свингами. И в конце концов чья-то рука захватила в кулак крестик и рванула на себя, обрывая цепочку.
Только... Андрей уже успел «вернуться» ... И... теперь в работу включилась «боевая машина Филин».
«...А вот это, пацаны, вы совсем уж погорячились. Теперь извините – кто не спрятался, я не виноват!..»
Жестко, без единой капли жалости, он захватил кулак со своим крестиком и резко крутанул его в сторону большого пальца.
– Кх-рум! – раздался противный треск ломающейся кости.
– В-ва-а-а-а! – взвыл на высокой ноте обладатель кулака.
Не замедляя темпа ни на долю секунды, Андрей крутнулся на каблуках, а в лицо «любителя бить бутылками по голове» уже летел жесткий кулак.
– Т-тух!
Нос с горбинкой превратился в пюре, а его обладатель, скакнув «задним ходом» два шага, завалился прямо на тот столик, за которым до этого и сидели эти «дети гор».
– С-сюд-да ид-ди!
Андрей успел хапнуть двумя руками третьего «горца» за ширинку и за кудрявый чуб, долбануть своим лбом ему в зубы, до хруста, и зашвырнуть под тот же столик.
Прошло всего-то несколько секунд.
– Ну, иди ко мне, сопля! – Андрей смотрел в упор на совершенно ошарашенного происходящим четвертого задиру. – Иди! Я тебе объясню, как шагает по стране демократия!
Но парень оказался умнее, или из его головы успел выветриться весь хмель. Он просто развернулся и дал деру через распахнутые настежь двери бара.
– Победит молодость или опытность? – пробормотал Андрей. – Победила опытность.
Он оглянулся и увидел рядом с собой Генку и Феликса.
– Иди домой! Давай! Вали отсюда! – кричал Феликс. – Щас менты приедут – я сам все утрясу! Давай быстрее, если не хочешь в кутузке ночевать!
...Его крестик нашелся тогда, когда Андрей пришел домой и снял рубашку – он просто вывалился на пол...
«...Ну, вот и хорошо! Нашелся! Родной ты мой!..»
...Только... вся эта бодяга не закончилась просто так.
Эта четверка оказалась сыновьями каких-то бизнесменов, и их родители подали на Андрея в суд «за нападение с нанесением телесных повреждений». И потом были еще долгие девять месяцев разбирательств, несколько заседаний суда. Судьи никак не могли понять, как пенсионер, имеющий «100% инвалидности», сумел двоим мастерам спорта и одному «кандидату в мастера» по боксу сломать руку, нос и выбить шесть передних зубов... Они все допытывались у свидетелей: может, у него в руках была какая-нибудь бейсбольная бита или что-то еще в этом роде... А потом не знали, как его наказать, за это «избиение младенцев» ... И посадить нельзя – инвалид, и на общественные работы нельзя по той же причине. О штрафе вообще не могло быть и речи – он жил «только» на пособие по инвалидности, то бишь пенсию... Все закончилось в апреле 2004-го тем, что ему присудили три месяца условно и штраф в 2000 шекелей, если в течение ближайших двух лет он приблизится к «потерпевшим» ближе, чем на 50 метров. В общем... Веселый был вечерок...
1 сентября 2003 г. Там же...
«...Мне нужен боец!..»
...Но... у всей той истории было и еще одно продолжение.
...Телефонный звонок раздражал. Андрею почему-то совершенно не хотелось брать трубку, но звонивший был настойчив.
– Да!
– Привет, вояка!
– Кто это?
Голос был знакомым, но таким «далеким», что Андрей его не узнавал.
– Рома.
– Какой Рома?
– Точно богатым буду! – послышался смешок. – В баре у Фелы работал когда-то. Ну, вспомнил?
Когда-то... Андрею казалось, что это было сто лет назад. В 2000-м, три года назад, когда он отходил от своего «похода» по Боливии[52] и работал в «Версале» «дрессировщиком», в баре работал этот парень. Рома... Барменом он был классным, надо признать! А еще у него было увлечение по жизни для души и тела – айкидо. И здесь он тоже был мастером, обладающим Черным поясом... На том они когда-то и сошлись... Потом Ромка куда-то пропал. Поговаривали, что открыл какое-то свое дело. И вот теперь он звонил Андрею.
– А-а, Ромыч! Узнал! Как дела?
– У меня-то нормально! Как ты?
– Живу потихоньку...
– Работаешь?
– Работаю. Только от моей работы уже мозоли на заднице.
– А у тебя водительские права есть?
– Есть, а что?
– Все одесситы неисправимы – всегда вопросом на вопрос...
– Так, а как по-другому?
– Хорошую работу хочешь?
– Ром... У всех понятие «хорошая работа» разное.
– По твоему характеру. Я полтора месяца назад в родном баре отдыхал, когда ты тех джигитов отоваривал.
